***

— Стой! — вскричала женщина, закрываясь руками от заклинания, которое так и не покинуло пределы бузинной палочки. Гриндевальд вопросительно посмотрел на Макгонагалл, позволяя ей объясниться. — Вы с Альбусом просто идиоты, — смело начала она. — Ты эгоистичный манипулятор со вспыльчивым характером, а он доверчивый и наивный всепрощающий ангел, вы действительно стоите друг друга.

Минерва стала увереннее и сделала шаг назад и в сторону, уходя с линии огня. Коробка с письмом по-прежнему была у нее, но, набравшись смелости, волшебница все-таки отдала ее обратно, вкладывая в свободную руку Геллерта и накрывая сверху той, в которой была палочка.

— Сам отдашь его, если пожелаешь, — Макгонагалл сказала это глядя прямо в разноцветные глаза, даже не моргнув и, прежде чем мужчина перебил ее, она продолжила: — Дослушай! — грозно рявкнула волшебница. — Твои видения лишь одна вариация будущего. Это не значит, что все произойдет именно так, но если переживал за его жизнь, то должен был рассказать ему. — Минерва держала свои ладони поверх рук Гриндевальда и убирать их не собиралась, заставляя чародея чувствовать себя неловко. — Знаю, ты думаешь, что делаешь все правильно, так вот я разочарую — каждое твое совершенное действие — глупое и безрассудное. Ранив чувства Альбуса ты не спасешь его. Уверена почти на сто процентов, прямо сейчас он сидит в своем кабинете и ревет, создавая магией твои иллюзорные образы.

— Он правда так делал? — вскинув брови спросил Гелл.

— Каждый день, — протянула женщина. Будучи свидетелем такого ей, право, осточертело это саморазрушение.

— Тогда почему ты уверена почти на сто…

— Потому что есть ещё один процент на то, что он просто напивается до беспамятства, но такое редко бывает, — как бы отмахнулась Минерва, будто все нормально.

Геллерт усмехнулся и слегка скривил губы. Ему нужно было понять, что делать дальше. Послушать ли верную подругу Альбуса или же довести свой план до конца. При первом раскладе перед любимым извиняться придётся очень долго и мучительно. Гриндевальд понимал, что его действия просто немыслимые и абсолютно несправедливые по отношению к близкому человеку.

***

— Где Минерва? — первое, что спросил Дамблдор, увидев слегка уставшего Геллерта, зависшего над его бессознательным телом.

Гриндевальд не был уверен, что просто прийти обратно спустя пару часов после похищения его подруги, правильно, но попытаться стоило.

— Она в порядке, — почти неслышно ответил он спокойно. — А вот ты нет, раз лежишь на полу.

— Я спрашиваю, где моя подруга?! — директор вскочил, не обращая внимание на слабость в теле, и, выхватив свою палочку, с дикой яростью ткнул ей в плечо мага.

— Сказал же…

— Инкарцеро, — руки тёмного мага оплели верёвки, туго сжимающие запястья.

Дальше последовало заклятие сбивающее Геллерта с ног и он упал, больно ударившись спиной о край стола, находящегося поблизости. Из внутреннего кармана сюртука выпала коробочка, та самая, доставленная прямиком получателю.

— Что это? — Ал поднял старинный предмет и внимательно стал его разглядывать.

Тёмный чародей сделал удивлённое выражение лица, как бы показывая, что он тут не причём, но в глубине надеялся, что Дамблдор откроет коробку, и он открыл. Пожелтевшая от времени и смятая в некоторых местах, бумага покоилась на самом дне предмета, хранившего её полвека.

С настороженностью профессор просунул руку внутрь и достал письмо, разворачивая его. Гриндевальд с большим любопытством наблюдал, забыв про путы и боль в спине, которая уже успела притупиться. Ал очень быстро скользил глазами по строкам и как только он доходил до конца, возвращался в самое начало, читая вновь. Ресницы преподавателя невольно задергались, дыхание участилось и на глазах опять выступили слезы. Еле-еле директор оторвал свой взор от бумаги и перевёл его на Геллерта.

— Где Минерва, — хлюпая носом, проговорил Дамблдор.

— Она сказала, что я манипулирующий ублюдок, — улыбчиво произнёс Гелл. — И она права. Ещё сказала, что ты все эти полгода использовал магию, чтобы видеть меня, пил и…

— Ты убил её?

— Нет, твоя подруга помогла мне, благодаря ей я здесь. Она убедила меня, что видения не всегда сбываются. Сказала, если я оставлю тебя, то буду жалеть всю жизнь, — Гриндевальд оттолкнулся руками от пола и перевернулся, вставая на колени перед профессором. — Я не знаю, что ещё сказать, потому что фраза «прости» даже мне самому надоела. То, что я говорил в коридоре было ложью. Единственная правда в том, что я действительно люблю тебя и буду всегда, во все остальные мои слова тебе не стоит верить. — тёмный маг опустил глаза к полу, но монолог не прекратил. — Я ушёл с корабля, потому что больше всего на свете боялся, что моё видение на самом деле сбудется. Знаю, знаю, Ал, но ты просто не видел того же. Твоё ледяное бледное тело лежало там! А я ничего не мог сделать с этим.

Мужчина вздохнул, давая понять, что закончил. Учитель взмахнул палочкой, развеивая заклятье удерживающее возлюбленного, хотя тот и сам мог бы при желании сделать это, но не стал.

— Уходи и больше никогда не возвращайся, — коротко отчеканил директор.

Он выглядел очень серьёзным и уверенным в своих действиях, однако то, что творилось на душе было попросту неописуемо.

— Нет, нет, Альбус, пожалуйста, нет, — умоляюще начал Геллерт, вставая с колен и хватая преподавателя за руку. — Твоё сердце правда отказывается вспоминать? — Гриндевальд попытался надавить на жалость, но это не сработало.

— Какое сердце? — безразлично переспросил волшебник. — Не то ли, которые ты вырвал из моей груди и раздавил, а после выкинул?

В этот самый момент маг понял, что потерял Ала навсегда. Любимый никогда не простит его. Он буквально чувствовал то, что чувствовал Дамблдор, теперь и собственное сердце было вырвано и раздавлено. Сдаваться Гриндевальд, конечно же, не собирался. Свою руку учитель не вырвал из чужой и тёмный чародей воспользовался этим, проникая в чужой разум.

Директора будто опустили в омут памяти, Гелл показал все их счастливые моменты начиная с самой первой встречи. В основном это были лишь их нежные касания друг к другу, поцелуи и страстные ночи, от чего у обоих данные воспоминания вызвали возбуждение. Дамблдор не мог ещё больше страдать, потому что, в конце концов, и у него есть предел. Он вырвал свою руку, заканчивая видения и залепляя Гриндевальду нехилую пощёчину.

— Не смей! — прошипел Ал. — Я ненавижу тебя!

— Врешь, — Геллерт не обратил внимания на жгучую боль в щеке, он сдавил плечи профессора и толкнул к стене рядом с лестницей, разводя его ноги, втискивая между них свою. — Я чувствую как ты хочешь меня.

Альбус облизнулся на интуитивном уровне, но Гелл воспринял это как разрешение и стал незамедлительно действовать. Он отпустил плечи директора и перешёл к его шее, слабо сжимая её и притягивая к себе для поцелуя. Губы профессора обожгло страстью, а тянущее блаженство внизу живота все росло. Преподаватель не сопротивлялся, но и прощать Гриндевальда не собирался, он просто хотел воспользоваться им, как тёмный маг поступал не раз.

Мужчина внезапно развернул директора спиной к себе и подвёл к столу, наклоняя вперёд, однако у Ала на этот счёт оказались совершенно иные планы. Нелегко ему пришлось, но все же он вырвался, меняясь с Геллертом местами. На самом деле в его фантазии это выглядело совсем по другому, сейчас же Дамблдор не был уверен, что делать дальше, но назад дороги нет. Учитель плотно прижался пахом к ягодицам Гриндевальда, параллельно стягивая с него сюртук и рубашку.

Темный волшебник был заинтригован и даже поражён, но мешать не стал, подумал, что, если это нужно Алу для прощения, так тому и быть. Директор не останавливался ни на секунду, продолжая сдирать одежду с человека прижатого его весом, сам же он оставался в костюме, лишь расстегнул ширинку на своих штанах, чуть приспуская их вниз вместе с трусами. Преподаватель вжался твёрдым членом в оголенный зад, быстро двигая им по поверхности, возбуждая, но Гелл не поддавался, сдерживал стоны и собственную вставшую плоть, больно упирающуюся в стол.