– Обычно мятежники сосредоточены во внешних провинциях, – сказал Рю. – Стоит им поднять голову, как правящий герцог посылает Национальную гвардию, и за пару месяцев все заканчивается. Но сейчас все иначе.

– Эти повстанцы хорошо организованы, – заметила Финн. – И неплохо вооружены.

– Угу, я и сама уже сообразила, – кивнула Кива. – Но пока что не узнала, какое это имеет отношение к нам.

– Как я уже сказал, с политической точки зрения – никакого, – продолжал Рю. – Но борьба именно с этим мятежом обходится дорого. Деловые связи нарушены, собираемость налогов падает. Нужно где-то брать деньги.

– У нас?

– У нас, – согласился Рю.

– Не только у нас, – поправила Финн. – Герцог выжимает все возможное из доходов гильдии. Для начала – путем повышения налогов и тарифов. Он поднял их до предела, разрешенного законом империи.

– Но этого оказалось недостаточно, – сказал Рю. – И герцог начал подходить к делу творчески.

– Когда сообщили о появлении вируса в грейпфрутах, герцог заморозил банковские счета дома Лагос, – продолжила Финн. – Теоретически деньги помещены на депозит, пока продолжается юридическое определение ущерба, нанесенного Краю распространением вируса на местные культуры.

– И какое мы имеем к этому отношение? – спросила Кива.

– Возможно, никакого, – ответил Рю. – Это будет решать суд. Но если герцог сумеет доказать, что вирус внесен в экосистему Края по нашему недосмотру, по законам империи он имеет право требовать компенсаций и штрафов.

– А тем временем наши средства лежат здесь на депозите, чтобы мы не могли вернуть их на Икойи, сделав недосягаемыми для герцога, – сказала Финн.

– Но ведь на самом деле они вовсе не на депозите? – Кива показала на улицу, видневшуюся за маленьким окном из толстого пуленепробиваемого стекла. – Герцог использует их для борьбы с мятежниками?

Рю улыбнулся, не разжимая губ, – похоже, так улыбались все на Крае.

– Собственно, когда герцог объявил чрезвычайное положение, он национализировал банки. Официально – чтобы предотвратить финансовую панику и спекулятивные сделки. Но руководители банков гильдии говорят, что он грабит счета.

– Великолепно, что уж там, – фыркнула Кива.

– Не такой уж плохой план, по крайней мере в том, что касается семьи Лагос, – заметила Финн. – Если он победит мятежников, судебные тяжбы по возмещению украденных им средств могут тянуться годами.

– А если он проиграет, тоже будет все равно: вероятно, он не останется в живых, – сказал Рю.

Кива что-то мрачно проворчала себе под нос и взглянула в окно. Мимо проплывали унылые полуразвалившиеся улицы Инвернесса, столицы Края. Вдали поднималась к небу копоть от пожаров.

– Что, в самом деле?

– Что именно? – спросила Финн.

– В самом деле проиграет?

Финн и Рю переглянулись.

– Герцога Края свергают уже не в первый раз, – заметила Финн.

– Прекрасно, но как насчет этого раза? – спросила Кива. – Мы что, лишь впустую потеряем время на разговоры с этим недоумком?

– Да, для герцога дела складываются не лучшим образом, – помолчав, сказал Рю. – До нас доходили слухи о дезертирстве в провинциях и о переходе военных командиров на другую сторону, вместе с солдатами. Вероятно, все решится в течение следующей недели.

– А как насчет тех недоумков? – Кива ткнула пальцем вверх. – Имперцев? Герцог все-таки титулованная особа, мать его растак. Вряд ли им понравится, если его просто выволокут на улицу и пристрелят.

– Это Край, госпожа Кива, – сказал Рю. – Пока Взаимозависимость получает свой процент от торговли, все остальное – внутренние дела.

– В том числе смерть герцога?

– Герцога Края свергают уже не в первый раз, – повторила Финн.

– Подъезжаем к дворцу, – сообщил водитель. – Проезд через посты охраны займет несколько минут. Могу я попросить ваше приглашение во дворец, мэм?

Кива передала документ и снова переключила внимание на подчиненных:

– Значит, мне остается только идти туда и упрашивать этого засранца, чтобы он позволил мне продать мои чепушины? А если позволит – ждать, что весь доход от продажи пойдет на так называемый депозит и я никогда его не увижу?

– По крайней мере, в ближайшие годы, – кивнула Финн. – В лучшем случае.

– Почему, мать вашу, вы этого не предвидели? – спросила Лагос у Финн, ткнув в сторону хорошо укрепленного дворца, видневшегося сквозь лобовое стекло. – Мы сидим тут и мнем сиськи, пока эта сволочь играет в «морской бой» с повстанцами на наши деньги.

– Вообще-то, я предвидела, – возразила Финн. – Именно поэтому на депоненте оказалось вдвое меньше денег, чем в тот момент, когда появились первые известия о вирусе.

– Где остальные деньги? Закопали их на заднем дворе?

– В каком-то смысле. Дом Лагос получил во владение немалую собственность – с участием многих посредников.

Кива обвела рукой вокруг:

– Надеюсь, не здесь? Этот долбаный город весь в огне.

– Нет. По большей части в провинциях Томнаурих и Клермонт. Особенно в Клермонте. Тамошнему графу не терпелось распродать свою собственность – срочно потребовались наличные.

– Кто бы сомневался. Аристократы не особо популярны во время революции.

– Да, леди Кива.

Машина снова двинулась вперед.

– Перед встречей с герцогом вам следует знать еще две вещи, – сказал Рю Киве.

– Слушаю.

Рю протянул ей лист бумаги:

– Во-первых, мы выполнили вашу просьбу и проследили путь вируса. Ничто не подтверждает заражение тех черенков грейпфрута вирусной инфекцией до того, как они оказались в садах Края. Ничего не обнаружилось ни в складских запасах, ни в образцах, которые проверялись на «Нет, сэр» перед полетом.

Кива взглянула на листок:

– Вы считаете, что это саботаж?

– Почти наверняка. Другой вопрос – удовлетворится ли суд нашими доказательствами. И тут мы переходим ко второму. У герцога есть советник, член одного из домов гильдий. И вряд ли вам понравится, когда вы узнаете, какого именно.

Кива подняла взгляд:

– Говорите, мать вашу.

– Нохамапитан.

Замок герцога назывался Кинмайлиз. Чрезмерная роскошь свидетельствовала о том, что обитатели замка путают излишество с изяществом. Киве, происходившей из невероятно богатого рода, представителям которого было полностью наплевать, впечатляет кого-нибудь их богатство или нет, стало несколько не по себе, едва она оказалась в стенах замка. «Очищение огнем ему бы точно не помешало, мать его растак», – подумала она, пока ее вели по нескончаемой веренице коридоров к кабинету герцога Края.

– Еще одно, – сказала Финн Киве, когда к ним вышел паж, чтобы препроводить гостью к герцогу. – Герцог считает сквернословие признаком недостаточного ума. Постарайтесь по возможности не выражаться в его присутствии.

«Вот ведь засранец», – подумала она, входя в кабинет герцога, разукрашенный так же тошнотворно, как и весь остальной дворец. По семейной легенде, первыми словами, которые Кива произнесла во младенчестве, были «Твою мать!» – что вполне могло быть правдой, учитывая пристрастие к ругательствам графини Хьюмы Лагос, матери Кивы и главы дома Лагос. Честно говоря, скорее удивило бы обратное. Сколько Кива помнила себя, она всегда ругалась, и, естественно, дочери графини Лагос, пусть даже шестому ребенку без шансов на титул, никто не мог этого запретить.

А теперь у какого-то придурка свербит из-за этого в заднице.

Вышеупомянутый придурок с неприятными ощущениями в заднем проходе стоял возле барной стойки у себя в кабинете, держа в руке бокал с янтарной жидкостью, и смеялся. Он был высокого роста, а в бороде его могли бы свить гнездо птицы. Рядом с ним, тоже с бокалом в руке и тоже смеясь, стоял, одетый в претенциозный фамильный костюм черного цвета, не кто иной, как Грени Нохамапитан.

Паж откашлялся, и герцог поднял взгляд.

– Леди Кива Лагос, – доложил паж и вышел.

– Дорогая моя леди Кива! – проговорил герцог Края, отходя от бара. – Добро пожаловать. Прошу.