Это мы еще посмотрим! — Аленький цветочек не имел привычки отступать и сдаваться, передав это полезное качество Ас-саталь.

А по опыту он мог судить, что не так трудно завоевать, как удержать завоеванное, поэтому определил, что самое время приступить к осуществлению своих стратегических планов, и для начала хотя бы встать с постели. Благодушия к настроению не добавляло и другое обстоятельство: вчера он даже не столько заснул, сколько почти потерял сознание от захлестнувшей его волны удовольствия, но теперь тело спохватилось, сообщая своему хозяину, что это было несколько чересчур! Амани зашипел, когда попытался подняться, чтобы добираться до заветного сундучка.

Впрочем, в том все равно не было большой необходимости, — юноша с иронией подумал, что составляя внушительный список Сахару, предусмотрел, кажется, все случаи жизни, кроме того, что ему опять придется вспомнить, как избавляться от последствий бурной ночи.

— Проснулся, соня? — Амани едва не подскочил от голоса князя с необидной насмешкой в нем, и ощутил, как сами собой вспыхивают румянцем щеки, а на губах расцветает улыбка: а ведь Амир все-таки здесь!

— Я опять проспал целое утро?

Юноша приподнял брови — чуть смущенно, чуть лукаво — и развернулся к сидевшему у окна с каким-то свитком князю. Глаза мужчины вспыхнули. Он отложил свое занятие, пересев к Амани, и погрузил пальцы в бурные кудри, водопадом спадавшие на обнаженные плечи.

— И даже полдень уже миновал, — произносил Амир, в то время как взгляд говорил совсем иные и более значимые слова, — но ты так сладко спал, что я не стал тебя будить…

— Думаю, у меня были причины для долгого сна, — веер угольных ресниц всплеснулся и опустился.

Амир с усилием перевел дыхание, и золотистую ракушку ушка обжег яростный шепот:

— Ты понимаешь, что я хочу сейчас с тобой сделать?!

— Да… Амир? — последнее слово прозвучало почти беззвучно.

Мужчина резко выдохнул и поднялся так поспешно, что Аман забыл про увлекательную игру — игру ли? — ошеломленно и непонимающе распахнув глаза.

Не такого отклика он ждал, и судя по всему князь это понимал.

— Ну уж нет! — вместо поцелуев Амир ехидно усмехнулся, глядя сверху вниз на разобиженное воплощенное искушение, и бросил, борясь с желанием. — О, отрок, взглянув на которого, ты примешь его за жемчуг рассыпанный… Мы подождем до вечера!

— Отдыхай, огненный мой, — закончил мужчина уже серьезно, очертив тыльной стороной ладони контур его лица, — тебе ведь нужно это…

Князь Амир ушел, Амани же бездумно откинулся на подушки, довольно потягиваясь: утро, хоть и позднее и благополучно пропущенное, — все же было из рук вон замечательным!

Но отдыхать? Валяясь в кровати в ожидании «господина»? Как бы не так! Он давно уже не просто украшение для постели!

С хищной улыбкой Аман вскочил с ложа, забыв о недомогании, которое сменилось охотничьим азартом и неодолимой жаждой деятельности. Быстро и тщательно приведя себя в порядок при помощи подавленного Тарика, явно видевшего их с князем спящими на одном ложе, юноша выкинул это из головы и в первую очередь навестил Сахара, попросив о некоторой необременительной услуге. Не забыл о Бастет и скучающем в стоиле, а потому особенно злом, Иблисе, хотя об обещанной Луджину и Халиду прогулке по окрестностям речи быть не могло… Отыскал Кадера, увлекая его в обсуждение нового танца, а так же незаметно вытягивая из него и присоединившегося к ним Исхана — детали и подробности долгого противостояния Джавдата Ризвана с князем Амиром.

Заодно узнал, о том, откуда шрам у Халида. Молодой человек получил уродующее его увечье еще ребенком в тот же день, когда из-за небрежения одного, вероломное нападение бывших союзников обернулось гибелью князя Файзела и многих его воинов. Женщин и детей, которых они защищали. Становище не крепость, у него нет стен, только полотно шатра, который к тому же запросто может загореться… Тогда же погибла первая жена Амира, получившего титул после смерти деда и вместо старшего Джавдата. Молодой князь, принявший управление родом, именно тогда заслужил прозвище на весь прочий мир — Черный Мансур. И страшную славу благодаря кровной мести, а клан полностью перешел в долину, на страже которой века незыблемо стояла цитадель… Аман долго раздумывал над этой историей, пока еще не записанной, рассчитывая как сможет ее использовать. Услышанное не тронуло и не взволновало его — решения Амира были оправданными и четкими, и само собой, что у врагов правитель должен вызывать боязливое уважение. Собственно это даже историей назвать было трудно, Амани просто сопоставил несколько замечаний и фактов, расставив их в логическом порядке.

День его выдался коротким, зато насыщенным, а потому необычайно утомительным. Расположившись, на кушетке со свитком стихов, чтобы передохнуть перед визитом к князю, юноша вынужденно признал его правоту на счет отдыха, благодарный к тому же за то, что Амир не поддался на его совершенно неуместную провокацию: насколько он желанен для мужчины Амани убедился сполна, так что последствия ночи еще существенно сказывались. Если говорить прямо, он не был уверен, что выдержит нынче нечто подобное, но отказывать в себе в мгновениях счастья? Ни за что! А Амир будет с ним чуток и ласков.

Подгоняя про себя минуты, Амани смотрел сквозь витиеватые строчки, похожие на пышные распускающиеся бутоны, не замечая, что улыбается с несвойственной ему мечтательностью, перебирая в памяти бесценные мгновения любви и нежности, каких ему не случалось даже представить раньше.

Амир… — юноша прикрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало его от образа, словно выжженного под веками. — Мой благородный ирбис…

Мысли Амани были полностью сосредоточены на приближающейся встрече и мужчине, с которым она предстояла, но и Амиру приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы отвлечься на повседневные заботы, и хоть на миг забыть беззаботную улыбку юноши, обращенную к нему с утра.

Признаться, реакция Амана на события ночи, когда тот окончательно придет после нее в чувство, продолжала беспокоить мужчину. Он отпустил себя только увидев, что юноша доволен, весел, и более того — без тени стеснения, переживаний или гнева, не стесняется его дразнить! Что последние преграды между ними действительно рухнули, и можно двигаться дальше, — к тому, чтобы быть вместе не только в постели… Мужчина с нетерпением ожидал восхода своей ослепительной звезды, постаравшись подготовить все так, чтобы и этот вечер оказался для него незабываемым, хотя и более спокойным. Они не виделись всего несколько часов, но с каждой минутой ждать становилось все труднее, а между тем Амани уже не на шутку запаздывал!

Это было столь же удивительно, сколь и неприятно. Раздумывая, что еще могло придти в голову его взбалмошному возлюбленному, Амир потратил некоторое время на бесполезное ожидание, после чего решительно направился к покоям юноши. Он сразу отпустил Тарика, невнятно лепетавшего, что да, мол у себя, чтобы мальчик не мешал предстоявшему по всей вероятности объяснению, однако… так и застыл на пороге ко внутренним комнатам.

Юноша свободно устроился на кушетке, и самым обыкновенным образом спал, свиток, который он читал до того, чтобы отвлечься, выпал из откинутой руки. Бесшумно приблизившись к нему, Амир все-таки принюхался к содержимому чаши на столике, попробовав на язык, покачал головой: Аман явно тоже готовился к их встрече. Волосы были собраны в привычный хвост, но перед тем от висков уложены по-особому. Кажется, он слегка подвел глаза и подкрасил ресницы, свободная домашняя одежда была выбрана из дорогих подарков, а кроме того, плавно обтекала линии тела и… хм! Должна была сниматься куда проще, чем то, что юноша обычно надевал на себя к князю.

Аман несомненно ждал их свидания и хотел его, это грело сердце, но накопившаяся с ночи и за день усталость взяла свое, а глоток вина с травами сыграл дурную шутку. Погрузившись в мечтания, юноша, по-видимому, не заметил, как задремал, и теперь крепко спал, улыбаясь чему-то своему.