Я ждал недели, пока мы не оказались здесь, и если она кончит на моих глазах, я должен быть тому причиной.

— Если отпущу, ты будешь послушной девочкой?

Она кивнула, хрипло прошептав:

— Обещаю.

— Нет, ты не просто хороша , — пробормотал я, опуская лицо ближе к ее аккуратно подстриженным завиткам. — Я уверен, ты прекрасна на вкус.

И одного касания мне было достаточно, чтобы почувствовать насколько она вкусная.

Я выводил языком на ее клиторе буквы своего имени, и уже на полпути она задрожала и затряслась подо мной. Я отпустил ее руки, чтобы сжать ее бедра, и она вцепилась пальцами мне в волосы, скручивая и вытягивая, причиняя мне восхитительную смесь боли и удовольствия. Мне не нужно было слышать ее умоляющие крики, чтобы знать, она почти готова кончить, и черт , мне необходимо было сделать это с ней.

Я нырнул языком глубже, и со стоном, который прозвучал как мольба к Богу, она вжалась попкой в кровать и потянула меня за волосы, как будто хотела вырвать их. Она могла оставить меня лысым, но мне было все равно. Я не остановлюсь, пока она не начнет умолять.

Она умоляюще прошептала мое имя, и этого было достаточно, хотя я не ушел далеко, переключившись на зацеловывание внутренней стороны ее бедер. Каждое прикосновение моих губ вызывало ее вздох, и наконец я сжалился и пополз обратно вверх.

Она прерывисто дышала, и ее глаза были прикрыты. Все еще держа меня за волосы, она притянула мое лицо ближе и впилась мне в губы таким поцелуем, от которого я забыл, как дышать.

Наконец оторвавшись, она прошептала напротив моих губ:

— Теперь твоя очередь.

Я надеялся, что не выстрелю как ракета, просто снимая штаны, потому что не так я хотел, чтобы это произошло первый раз.

— Просто прикоснись ко мне, Джен. Я уже почти.

Она теребила мою молнию, пытаясь расстегнуть, и я реально рычал.

— Позволь мне, — мой голос был настолько хриплым, что я сам его не узнавал. Поднявшись на колени, я стянул штаны вниз и отбросил их на пол.

Она закусила губу, смотря на меня широко открытыми глазами. Мой член был болезненно твердым. Я оперся руками о кровать по обе стороны от ее головы, и это было все, что я смог сделать, чтобы удержать себя над ней. Джен, не нуждаясь в дальнейших указаниях, протянула руку и сжала мой член, растирая пальцем капельку, выступившую на головке.

Я стиснул зубы и выдавил:

— Сделай так снова, — ее хватка усилилась, и я застонал, все мое внимание сосредоточилось на происходящем в ее руке. Не лучший способ, чтобы удержаться от оргазма, но я больше не мог терпеть. Потребуется всего несколько движений и…

С ревом, миллион звезд взорвались у меня под веками, и не уверен, но возможно, я на мгновение потерял сознание. Приходя в себя, я понял, что мои руки дрожат, и я бормочу что-то похожее на ее имя.

Хотелось бы думать, что я знаток оргазмов, как моих собственных, так и моих партнеров, но это было совершенно за границами моего опыта. Я не был уверен, что только что произошло между нами, но был слишком измотан, чтобы анализировать. Я едва смог вытереть простыней беспорядок, который устроил на животе у Джен, и кое-как ногами спихнул испачканную вещь на пол, после этого мои руки подогнулись и я рухнул сверху на Джен.

Не знаю, как я нашел в себе силы сдвинуться и притянуть ее в объятия, прежде чем отключился, зарывшись лицом в ее волосы.

Глава 13

*Босиком по Солнцу*

Дорогой дневник,

Ну, вот они мы, пытаемся познакомиться поближе. Ты мучитель на спиральке и я — известный болван.

Сегодня я совершил одну вещь, которую поклялся не делать. Понимаешь, если бы у меня был длинный список « Этого делать нельзя » и я бы нарушил пару пунктов, то в процентном соотношении это было бы приемлемо. Но в моем списке был только один пункт, а значит, я полностью провалился.

Это был неповторимый, самый прекрасный и удивительный опыт в моей жизни, и я ненавижу себя за это.

У меня был почти-секс с моей соведущей.

Может, уже пора перестать говорить о ней, как о «моей соведущей». Дженсен МакКензи значит для меня намного больше.

И, хотя мы были голыми , и там точно были оргазмы и взаимное влечение, мой член никаким способом не проникал в ее тело.

Несмотря на то, что желание трахать ее, было больше, чем желание жить.

Из-за нее у меня трясутся руки — со всей мужской честностью заявляю, из-за нее я весь дрожу — и я готов кончить от одного чертового поцелуя.

Никакую женщину в моей жизни я не хотел сильнее.

Я не могу просто трахнуть ее.

Все мои свидания ограничивались одной ночью, и лишь с несколькими женщинами я встречался больше, чем один раз… и только потому, что мы несколько раз удовлетворяли друг друга орально, перед тем как скрепить сделку проникновением и разбежаться.

Я быстро выучил, как именно Штекер «А» вставляется в Слот «Б», женщины кончали со мной и были готовы идти дальше. На протяжении всей моей жизни, если я вставлял в кого-то свой член, это был своеобразный способ попрощаться, но я был не готов поступить так с Джен прошлой ночью.

И, возможно, никогда не буду готов.

И в этом моя проблема. Я не из тех, кто встречается . Я тот парень, кто обеспечит тебе ничего незначащий секс, с которым не будет неловко встретиться утром, потому что утром меня уже не будет.

Кажется, я неправильно выразился. Не то чтобы я не могу просто трахнуть ее, скорее я не могу просто трахнуть ее.

И это трахает мне мозг.

***

Доктор Купер закончил читать и уставился на меня. У него был такой пронзительный взгляд, что мне захотелось убежать куда угодно, лишь бы подальше от него.

— Знаете, Так, некоторые могли бы сказать, что вы до сих пор не осознаете, почему вы здесь, ведь все ваши записи только о сексе и они действительно оскорбительны. — Он водил пальцем по металлической спирали на блокноте, и этот звук напоминал застегивание молнии на штанах. — Думаю, все то, что вы здесь описываете, и есть первопричина ваших проблем.

— Я думал, вы собирались мельком просмотреть мои записи, — если бы я знал, что он будет читать каждое гребаное слово, я был бы… менее откровенным.

— Сначала да, я так и собирался. Но, хотя ваши заметки были краткими и по делу, некоторые моменты заставили меня побеспокоиться о вашем душевном состоянии, что мы сегодня и обсудим.

— Лучший способ потерять мое доверие, док, — я вздохнул и попытался скрыть раздражение. Он открыл рот, но я поднял руку, останавливая его. — Но вы правы, мне нужно с кем-то поговорить о нашей с Дженсен ситуации, а вы вполне нейтральная третья сторона.

— Ситуация? Объясните, почему вы употребляете именно это слово? — док откинулся на спинку стула и сцепил пальцы. Куда уж стереотипнее?

— Потому что это и есть ситуация. Она мой первый друг женского пола, и, похоже, что я все испортил, раздев ее.

— Она этого не хотела?

— Конечно, хотела. Не в моих правилах принуждать женщин. Особенно Дженсен.

Он наклонил голову и посмотрел на меня еще пристальнее.

— Вам пришлось ее уговаривать?

Я хохотнул.

— Нет. Если честно, она сказала что-то типа «наконец-то, черт побери» .

— И она не просила вас остановиться или отстать от нее?

Я улыбнулся и посмотрел на полки, висящие за спиной доктора Купера.

— Она сказала, что умрет, если я не потороплюсь и не сниму с нее трусики, — я на мгновение ушел в себя, прокручивая в голове слова Дженсен и вспоминая ее голос, но противный звук того, как доктор теребил спираль на блокноте, вернул меня к реальности.

— Расскажите, что вы думаете о Дженсен МакКензи?

— Она мне нравится, — сказал я, совершенно не колеблясь. — Она остроумная и смышленая, у нее на все есть собственное мнение и она готова его оспаривать — и не отступит, если знает, что права. Она не позволяет мне запугивать себя, и когда расстроена, насыпает тонну сахара в свой кофе. Она милая и красивая, и мне нравится, как светится ее лицо, когда она улыбается.