В условиях помрачения национального сознания оказались возможны реформы Петра I, заменившего идею «Святой Руси» идеей светского государства и светского просвещения.
Разведка и тайный прозелитизм под видом миссионерства. Дальнейшая активность иезуитов в России была направлена на создание в стране наиболее удобных форм организации папской разведки в условиях невозможности открытой пропаганды католицизма. Так, курляндский светский иезуит Яков Рейтенфельс в письмах папе из Москвы в 1674 году советовал посылать в Россию миссионеров под видом купцов с соблюдением строжайшей конспирации, которые могли бы показывать себя перед царём как люди полезные для страны и заполучить поручения в разные города – Архангельск, Киев, Астрахань, Тобольск. Он также советовал устроить так, чтобы в некоторых местах Московии при содействии иностранцев, находящихся на службе у царя в качестве купцов, военных и художников, были допущены католические священники с обязательным разрешением свободно отправлять своё богослужение вплоть до открытия костёлов[42].
Юрий Крижанич
Одним из таких миссионеров был папский агент, воспитанник Римской иезуитской коллегии св. Афанасия, хорватский богослов Юрий Крижанич, тщательно подготовленный для пропагандистской деятельности в России. Ратуя за единство славянских народов, он вместе с тем настойчиво распространял среди духовенства и знати идею унии с католиками, особенно рассчитывая на окружение царевны Софьи и князя В.В. Голицына, и среди них – монаха Сильвестра Медведева. Миссия его оказалась неудачной: он был сослан в Тобольск, а после царского прощения в 1676 году выехал из России и, уже живя в Польше, вступил в орден иезуитов.
Между тем, в силу того, что в это время теперь уже российская власть рассматривала вопрос о возможности создания антитурецкого фронта всех европейских государств, были начаты переговоры с Ватиканом. И в целях усиления переговорных позиций России власть пошла на такой чрезвычайный шаг, как разрешение иезуитам открыть в стране постоянное представительство ордена. Так, в 1684 году в Москве начали свою работу члены миссии чешской провинции ордена во главе с Карло Маурицио Бота, которые действовали достаточно энергично. Они основали здесь школу, в которую приглашали русских детей, выпускали книги на русском языке и католические образа, составили месяцеслов святых, который почитался в Русской церкви.
Влияние на жизнь в России орден оказывал не только через миссионеров, но в большей степени через орденскую литературу, прежде всего польскую, так как научные и литературные контакты с Польшей в эти годы были интенсивнее, чем с другими странами Европы. Наиболее известным произведением, широко распространённым в России, было «Великое Зерцало примеров» – перевод польской редакции латинского сборника нравоучений, исправленное издание которого было выпущено иезуитом Иоанном Майором. Переводились и другие произведения иезуитов, а среди учебников, по которым обучалось всё русское образованное духовенство, первое место занимали труды польских иезуитов Яна Моравского и профессоров Войцеха Тылковкого и Луки Залусского. Эти учебники имели особое значение в формировании русской философской лексики[43].
В 1688 году за их неприкрытый прозелитизм иезуиты были высланы из России, но продолжали действовать тайно. Они находились в окружении Петра I, как, например, один из самых влиятельных иностранцев в России, шотландец генерал-поручик Патрик Гордон, военный наёмник и авантюрист. Именно он выхлопотал у Петра задним числом прощение для иезуитов, которые самовольно, без разрешения построили в Москве первый костёл. Такое отношение Петра определялось тем, что он вынашивал планы установления постоянных контактов с Ватиканом, и при нём впервые было даже заявлено о готовности России признать за понтификом по аналогии с Константинопольским патриархом титула «Ваше Святейшество»[44].
В эти годы иезуиты действовали через тайную католическую миссию, которую представляли как учреждение, управляемое германским императором, а не папой. Дела этой миссии описаны в книге «Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVIII веков»[45], изданной в 1904 году в Петербурге и представляющей собой документы из одного из пражских архивов, в котором хранились бумаги богемской провинции ордена. В одном из писем, говоря об эффективности тайной деятельности, автор-иезуит указывал: «О, если бы с самого начала наши отцы пришли в эту страну не под своим, а под чужим именем! Нам не позволили бы и тысячной доли (я могу поклясться в этом!) того, что теперь позволяют, если бы знали, что мы иезуиты»[46].
Из этих документов видно, что члены ордена разъезжали по таким местам, которые представляли наибольший интерес для противников России: это Воронеж, где строился военный флот для войны с турками; Таганрог и Азов, где развёртывались важные события войны; Астрахань, куда съезжались иностранные купцы; Архангельск, где находился порт, имевший стратегическое значение (Архангельск и Астрахань числились в списке четырёх русских городов, составленном ещё иезуитом Рейтенфельсом в помощь организаторам разведывательной деятельности). То есть вся их активность была связана с интересами международной политики и стала уже настолько опасной, что в 1719 году они вновь были высланы из России.
Официальный прозелитизм. Свою открытую деятельность в России орден начал уже при Екатерине II, после воссоединения с Русским государством в 1772 году обширных территорий Белоруссии и Малороссии с многочисленным католическим и униатским населением. Наряду с возвращением униатов в Православие была предоставлена свобода вероисповедания ставшим русскими подданным католикам (с запретом пропаганды их веры), включая двести иезуитов, имевших 4 коллегии (в Полоцке, Динабурге, Витебске, Орше), 2 резиденции (в Могилёве и Мстиславе) и 12 миссионерских домов. Более того, когда в 1773 году папа упразднил орден по настоянию католических монархов, Екатерина II не признала папского указа, и понтифик в 1801 году специальным бреве официально утвердил орден в России – императрица стала единственной во всём мире покровительницей ордена. При этом католикам была запрещена пропаганда их веры, и подчинялись они не Св. Престолу, а специальному департаменту Юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел[47].
Екатерина II и Павел I поддерживали иезуитов и, запретив им связь с Ватиканом, рассчитывали использовать их образовательный, пропагандистский и шпионский опыт в своих целях, рассматривая их как дипломатов и миссионеров. Более того, Екатерина взяла орден под своё личное покровительство, чтобы он служил её внешнеполитическим целям, а при Павле I начальник иезуитов (впоследствии генерал ордена) Грубер стал доверенным лицом императора, встречавшего его иезуитским приветствием: «Ad majorem Dei gloriam» («Для большей славы Божьей!»).
Однако в итоге от данной ситуации выиграл Ватикан, поскольку она позволила ему сохранить кадры иезуитов и преемственность между «старым» орденом иезуитов, каким он был до роспуска «на вечные времена», и «новым» – после 1814 года, когда орден был восстановлен и возрождён. Но главным итогом деятельности иезуитов стало окатоличивание, тайное или явное, дворянской верхушки в России. Хотя они и находились только в Белоруссии (куда приезжали иезуиты из других стран Европы), их влияние выходило за её границы и достигло московских и петербургских салонов. И если в XVIII веке увлечение ими носило внешний, практический характер, то в начале XIX века, когда Павел I разрешил иезуитам проживать в Петербурге, начинается этап их проникновения уже в духовную сферу жизни знати[48].
