И снились ему в основном только кошмары.

Как же Пьетро хотелось, чтобы у него всё было именно так: своя семья, которая также будет навещать его и сильно ждать дома. Родители – вполне альтернатива на данный период жизни, но… Увы, это совершенно не то. Хотелось именно своей семьи… Кто же полюбит инвалида-урода? Кому нужен человек, который ничего не может делать самостоятельно? Совершенно никому. И от этих мыслей Леншерру становилось всё грустнее, а в сердце появлялась дыра одиночества, которую, наверно, уже никогда не заштопать со временем.

Инвалидность – это очень страшно.

Остаться из-за неё на всю жизнь в одиночестве – ещё страшнее.

Через пару дней Сонтага всё-таки выписали, и мутант, которого за необычную кожу прозвали Призмом, решил не терять связи с Пьетро, от того и оставил ему визитку со своим номером телефона. Хороший всё-таки парень, этот Роб… Леншерр был рад знакомству с ним, но теперь он лежал в палате вместе с Каллаганом, к которому так никто и не пришёл за все те дни его больничного. Это уже потом телепат рассказал, что в его семье у всех натянутые отношения: его мать – Рейчел Каллаган – умерла от пневмонии, когда Мэтту было пять лет, а его сестре Николь – три года. И это стало для маленького мальчика переломным моментом, потому что родной отец – Стивен – забыл о существовании сына, сосредоточившись на воспитании дочери. Мэтт рассказывал Пьетро, как ему с каждым разом было больно видеть, как отец возился с Николь, покупал ей игрушки, целовал перед сном и читал сказки, а ему доставались либо побои, либо ничего. Со временем Каллаган привык к этому и всё равно старался защищать сестру до последнего момента, пока не случилось то, что случилось. Мэтт не порвал с ними связи, но и звонить первым не решался – потому что на предыдущие попытки получал лишь длительные гудки или однотипные сообщения оператора, повествующие, что абонент находится вне зоны действия сети или номера вообще не существует. Пьетро слушал Каллагана внимательно, перенося его рассказы на реальность своей семьи; несмотря на многие недомолвки, у Леншерров были вполне нормальные отношения: Магда и Эрик делали для своих детей всё, что было в их силах, стараясь дать каждому нормальное будущее; Ванда, хоть не социально адаптирована, была милой и общительной девушкой, а Анна… Тут всё сложнее, намного сложнее - она почти как Николь, только мозгов побольше, и они не забиты типичной девичьей ерундой. Слишком она умная, хитрая и расчётливая сука. Пьетро не ненавидел сестру, но и не понимал, почему и чем заслужил к себе такое отношение с её стороны. Если ей так легче выживать в этом мире, то пусть: Леншерр подыграет ей, но только в том случае, когда рядом будут мельтешить родители и Ванда. В остальных случаях – хватит. Терпению иногда приходит конец.

Пьетро, глядя на Мэтта, лежащего на кровати и смотрящего в потолок, надеялся, что его семья всё-таки одумается и навестит его, но… ни отец, ни сестра так к нему и не пришли. Зато к ним в палату постоянно забегала девушка; часто приносила сладости, иногда засиживалась поболтать, и рядом с ней Каллаган буквально оживал. Чуть позже Пьетро, все ещё находясь на лечении после сложной операции, ближе познакомился с Улиссой Эссекс – внучкой главного врача и основателя этой больницы. Рыжая будто была сплошным источником позитива; Мэтт иногда шутил, что она похожа на солнце или апельсин; что тут говорить, помимо яркой причёски, её глаза - красновато-карие -

напоминали вишни в шоколаде, а на лбу красовалось необычное украшение – рубиновые ромбики странно переливались под светом ламп больничной палаты. Гостья всегда была приветливой даже с Леншерром, однако компания Мэттью ей нравилась куда больше. Когда Леншерр-младший и Каллаган через пару недель выписались из больницы, то парень совершенно не удивился, узнав, что Мэтт начал встречаться с мисс Эссекс. Пьетро был рад за телепата, но ещё больше рад тому, что тот не забыл бывшего спидстера.

Именно из-за мисс Эссекс пластина на глазу у Мэтта переливалась гранатовыми оттенками.

И сейчас они оба отдыхали в центральном парке «Золотые ворота», сидели под кронами старого ясеня, дожидаясь Улиссу, которая должна была уже вот-вот приехать к ним – сегодня у неё были занятия в школе искусств – так, бзики её дедушки, который считал, что у внучки должно быть достойное образование, да и она сама не была против – всё ведь для неё и делалось. Пьетро никогда не слышал, как она играла на фортепьяно, но, судя по тем видеозаписям, которые ему демонстрировал Мэттью на своём смартфоне, мутант очень хотел послушать её выступления вживую – ее пальцы порхали по клавишам, сливаясь с музыкой. Казалось, что всё это – фокусы мутации, но нет: её способности были совсем иного типа – на костяшках под кожей скрывались маленькие крючкообразные когти, которые она могла в любой момент выпустить, а потом опять спрятать под кожей. Удобно. Пьетро был уверен в том, что когда-то подобное видел, но вот вспомнить так и не смог. Повезло же с ней Каллагану: когда близкие отвернулись от него, в его жизни появилась та, которая подарила ему новую семью, такую необходимую, такую долгожданную. Пьетро был рад за них, но, каждый раз наблюдая за влюблённой парой, ему становилось отчего-то грустно и как-то не по себе: он чувствовал себя лишним, белой вороной, у которого… у которого есть семья и одновременно её нет. Мутант шумно выдохнул, отворачиваясь от Каллагана, и телепат успел поймать поток его мыслей.

- Эй, всё в порядке? – Мэтт положил руку на плечо Пьетро. – Что-то не так?

- Да нет, просто устал, - Леншерр сделал вид, что зевнул, а потом для наглядности и потянулся, - Лисса там не опаздывает случайно?

- Ещё три минуты, - Мэтт посмотрел на свои часы и, тряхнув рукой, ещё раз удостоверился, что с циферблатом всё в порядке, и стрелки не замерли на месте, - она никогда не опаздывала.

- Повезло тебе с ней, Мэтт. Не каждая девушка западет на таких, как мы…

- Неполноценных, да? Ты это хотел сказать? – мысли слишком опережали слова Пьетро, и Каллаган давно к этому привык. – Пьет, дружище, прекращай понижать свою самооценку. И на твоей улице будет праздник, вот увидишь.

- Ты вроде никогда не говорил мне, что умеешь предугадывать события в будущем.

- А я и не умею.

- Тогда не стоит мне говорит о том, чего никогда не будет. Договорились?

Мэтт решил промолчать. Всё-таки он хорошо понимал Леншерра, но считал, что тот сильно преувеличивал: инвалидность – это не повод опускать руки; многие живут и наслаждаются жизнью с диагнозами и пострашнее. Но, с другой стороны, когда ты жил тем, что умел быстро бегать и зарабатывал этим себе на жизнь, очень тяжело смириться, что уже никогда не сможешь даже просто сделать пару шагов, почувствовать стопой твердую землю, вновь ощутить скорость… Телепат не осуждал его, но считал, что Пьетро всем негативом убивал себя и свою индивидуальность. Пусть он и прикован к инвалидному креслу, но ведь он может найти себя в чём-то другом – то же творчество, например. Хотя, в прошлый раз, когда они вместе посетили в парке Калифорнийскую академию наук, то Мэтт, слушая телепатически комментарии Леншерра обо всём этом, понял, что в науку и в искусство тому лезть совершенно не стоит. Хотя, может, Пьет тогда был просто не в настроении…

Однако «не в настроении» - состояние Леншерра почти что каждодневное. И его чаще всего наблюдал Мэтт со дня их знакомства в больнице.

Каллаган уже вновь хотел свериться со временем, как услышал знакомое тявканье: к нему, забавно переваливаясь на коротких толстых лапках, бежал щенок английского бульдога. Песик радостно повизгивал, требуя, чтобы его взяли на руки, и Мэтт не смог сопротивляться этой умильной мордочке. Охнув, телепат взял щенка на руки, который тут же принялся его вылизывать. Парень рассмеялся, отворачиваясь, но бульдог, заслышав свист, принялся вырываться, пока Мэттью не опустил его на землю; песик со всех лап бросился к рыжеволосой хозяйке, и, не добегая до нее, кинулся обратно к парням. Улисса, на ходу поправляя чуть растрепавшиеся волосы, процокала каблуками к Каллагану, который охотно подставил губы для поцелуя. Бульдог сидел рядом с Пьетро, иногда пытаясь достать задней лапкой до уха, чтобы почесаться, но не выходило – кто-то слишком много ел. И Леншерр сделал псу одолжение, потрепав того по голове.