– Я не думаю. Я знаю, хозяйка.

И добавил, заметив мой удивлённый взгляд:

– Вам ли не знать, что я слышу желания всех обитателей Двора, если мне не запрещают этого делать. Сейчас абсолютная тишина.

Я улыбнулась.

– Вот и славно. Тогда я тебе спокойно спряду амулет для защиты… Тебе ведь в Ильму ехать. К Наместнику.

Минут пятнадцать прошло в безмолвии, а потом, заметив моё волнение, Рой проговорил, следя за тем, как я завязываю нитку вокруг его запястья:

– Три дня – и я буду дома, хозяйка.

– Возьми с собой двоих, – попросила я, не желая признаться в том, что боюсь оставаться без ставшей привычной защиты старшего раба. – Мне так спокойнее будет.

Рой кивнул и отбыл в Ильму в тот же день, а я занялась похоронами.

В первую очередь нужно было оповестить жрецов, Адо-са-Куули (фактически, он всё-таки числился за родом Куули, хоть Рэйху и не оставил ему ни чешуйки) и Двор моего отца. Именно батюшка первым постучал в главные ворота.

– Прикажете впустить? – спросил мальчик-привратник.

– Не спеши, – я покачала головой. – Его один раз пустишь, потом поганой метлой не выгонишь.

Поднявшись на крепостную стену, я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть родителя. За полтора года, прошедших со дня моей свадьбы, он не очень сильно изменился, разве что седых волос в медной гриве прибавилось.

– Что привело тебя в мой дом, отче? – спросила я, а когда Дафу-на-Йо запрокинул голову и отыскал меня взглядом, поняла, что правильно я решила не открывать ему ворота. Уж больно много было жадного, нетерпеливого огня в его взоре.

– Вели слугам, чтобы впустили меня, – крикнул батюшка, ни секунды не сомневаясь в том, что я, не раздумывая, выполню приказ.

– Хорошая жена не принимает у себя посторонних мужчин, пока тело её мужа не предано земле, – чинно ответила я и отвернулась, не обращая внимания на разъярённый рёв:

– Эстэри!!! Моржье отродье!!

Вслед за батюшкой явился другой родственник, но тут меня дворовые даже тревожить не стали, разумно предположив, что если хозяин Адо-са-Куули не особо жаловал, то и хозяйка его видеть не захочет.

Четверо жрецов из Храма пришли, как им и положено было, ближе к закату, перевязали завёрнутое тело моего мужа красными хайу и под завывание всего Двора унесли Рэйху-на-Куули в его последнее путешествие.

Остаток вечера и всю ночь я сидела за осиротевшим письменным столом и ревела, как рыба-плач.

***

Если бы в день моей свадьбы мне кто-то сказал, что я буду плакать, узнав о смерти мужа, я бы рассмеялась. Теперь же я готова была весь свой смех отдать коварным веям, лишь бы Рэйху не умирал.

Но он умер, а я осталась наедине со своими страхами и проблемами, которые никто кроме меня не смог бы решить.

Начать с того, что жрецы назначили прощание с Рэйху на первый день после Новорожденной Звезды, и я без подсказок Роя и советов мужа поняла: что-то здесь нечисто. С чего бы иначе храмовникам тянуть с погребением восемь дней, когда обычно церемонию проводили в течении ближайших суток?..

Не успокоило меня и то, что после своего визита ни батюшка, ни Куули-са не вернулись, чтобы вновь попытаться проникнуть в мой Двор. Кроме того, время шло, а Рой с обновлёнными печатями и грамотой от Наместника всё не возвращался.

Чтобы не думать и не бояться, я дни напролет решала какие-то немногочисленные хозяйские дела или, будто в наказание, зубрила историю люфтов. В общем, старалась занять себя чем угодно, а вечером седьмого дня, часа за четыре до Новорожденной Звезды, зачем-то – даже не помню зачем – зашла в спальню мужа, да так и замерла на пороге.

Рэйху-на-Куули сидел в своём кресле с таким выражением лица, будто ему удалось провернуть какую-то удивительно каверзную штуку, как тогда, когда он вывесил над крышами Двора простыню, измазанную карфьей кровью.

– Рэйху? – я прижала руку к груди, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. – Вы…

Полтора года замужней жизни приучили меня не задавать глупых вопросов. Уж что-что, а глупостей мой муж не прощал, откровенно высмеивая их. Вот и сейчас я не знала, что сказать и как поступить. Спросить о чём?

– Рэйху, это вы? – самый глупый из всех возможных вопросов.

Конечно, это он! При всем желании никто не смог бы подделать замысловатую сеть морщин на красивом когда-то лице и причудливо торчащие в разные стороны, всегда всклокоченные, жёсткие, как шерсть хорда, белые от старости волосы. И глаза. Глаза бы точно меня не обманули, потому что никто и никогда не смотрел на меня так, как Рэйху. С легкой насмешкой, признательностью и прямо-таки согревающей гордостью.

– Вы живы? – ещё хуже.

Конечно, он умер. Жрецы забрали его в Храм и, полагаю, давно совершили обряд, вот только земле ещё не предали. Ждут чего-то. Возможно, дозволения Наместника…

– Что происходит?.. – ну, тут мне и самой следовало бы догадаться. – Как это возможно? Я ведь не одна из говорящих с призраками.

Вот бы был сюрприз! Говорящие не были такой редкостью, как пряхи, но тоже очень ценились. Чаще всего они вертелись в Ильме, промышляли сыском или работали на королевских шерхов. Я одной из них совершенно точно не была, ибо за всю свою жизнь не встретила ни одного призрака, хотя, если верить сплетнице-Маарит, их в Озере было полным-полно.

– Ты – нет, – проговорил Рэйху после того, как я нашла в себе силы, чтобы подойти к столу и, протянув руку, дотронуться до плеча мужа. Хотя бы попытаться, потому что пальцы, не встретив на своём пути препятствия, прошли сквозь бесплотное тело призрака, ухватившись за пустоту. – Да и я тоже, хотя с одним призраком я разговаривал довольно долго и вполне себе регулярно.

Он усмехнулся своим мыслям и, видя моё недоумение, всё же сжалился:

– Мой отец. Бывший глава рода. Меня, если честно, уверяли, что это проклятие. А оказалось, что благословение.

– Я не понимаю, – прошептала я, хотя, если быть до конца честной, всё-то я поняла ещё до того, как увидела призрак Рэйху. И то, почему Рой до сих пор не вернулся, и почему батюшка и Адо не требуют моего внимания и не пытаются проникнуть во Двор. Может, всех подробностей я и не знала – да и откуда? – но какие-то подозрения у меня были. Пугающие и неутешительные, но до того, как призрак мужа их озвучил, они были всего лишь подозрениями…

– Мы зря недооценивали твоего отца, – проговорил Рэйху. – Как выяснилось, он знал о том, что ты пряха.

– О, нет…

– Не вини себя, Эстэри, дети вообще плохо умеют держать что-то в тайне, но ты старалась. Просто он догадался.

– Догадался… – я сжала руки в кулаки и зажмурилась, потому что на миг показалось, что мир вокруг меня покачнулся, а стены спальни растаяли, превратившись в жёсткие прутья клетки, из которой мне не выбраться до скончания дней.

– Не смей падать в обморок, Эстэри! – грозно окликнул меня муж. – У тебя нет на это времени.

Хотелось возразить, что как раз теперь-то мне спешить некуда. Если батюшка рассказал о моём даре Наместнику – мои дни на свободе сочтены.

– Я говорил тебе много раз. Повторю снова: безвыходных ситуаций не бывает и иногда, чтобы выйти из комнаты, стоит воспользоваться входом.

Я моргнула. Иногда Рэйху говорил уж слишком заковыристо. Какой, к моргам, вход?

– Твой отец продал тебя дважды: один раз мне и один раз Адо-са-Куули. По их замыслу, после моей смерти тебя бы выдали за ублюдка, и не думая интересоваться, хочешь ты этого или нет…

– Но…

Но был же закон! Закон, который защищал вдов от подобных действий. За этим следили очень строго и показательно карали преступников. Не для этого ли при каждом Храме находился посланник Короля…

– Посланник! – я вспомнила, какие взгляды он на меня когда-то бросал. Проклятье, мы с Маарит были слишком глупы, и перепутали алчность с желанием.

– Именно, – призрак Рэйху кивнул. – Но после того, как ты не открыла ворота, они решили действовать по-другому.

– И отец продал меня в третий раз, – догадалась я. – Наместнику.