С другой стороны, среди них почти не было учебников по общей и, будь она проклята, вульгарной магии, так что особых изменений я не почувствовала, и продолжила учиться в прежнем режиме, в прежнем темпе и с прежней нагрузкой. Наоборот, даже интереснее стало, потому что унылую теорию Рэйху из наших занятий полностью исключил, заменив её интересными примерами из собственной жизни.

Он вообще оказался замечательным учителем и очень интересным рассказчиком, мой муж: не злился, когда я просила повторить тот или иной жест, используемый для простейших заклинаний, с охотой помогал разбираться в сложных терминах прядения. И тут меня тоже ждало море открытий! Я-то, наивная, считала, что о том, как и что прясть знаю всё, что мне только сил не хватает, а выяснилось, что и здесь у меня вместо знаний была одна большая дырка.

Даже думать не хочу, кто и на чьём примере изучал работу прях, но неведомые авторы утверждали, что качество амулета зависит не только от того, сколько сил при его создании потратила мажиня, но и от свежести материала – лучше всего для этого дела подходила капелька теплой крови или волосок, отделённый от тела не более двух часов назад – от способа складывания и скручивания волокон, от того, каким образом сучат вспомогательный материал, наконец, от того, что именно пряха использует для работы – веретено или прялку.

Последнее стало для меня открытием. Для Рэйху, по всей вероятности, тоже. Он задумчиво потёр подбородок, когда я зачитала ему отрывок из книги, и пообещал:

– Я решу этот вопрос уже к концу седмицы.

Два дня спустя, проснувшись утром, я обнаружила, что в моей спальне, рядом с тем самым манекеном, который я так ни разу и не использовала, поблескивая отполированным от старости и долгого использования красноватым боком, стояла самая настоящая четырехногая прялка, из тех самых лоз, что росли когда-то в южных провинциях.

Рэйху потом три дня ворчал и клялся, что я сделала его на старости лет глухим, пенял, что порядочные ильмы – а уж высокородные и подавно! – не врываются в спальню к отдыхающим мужчинам и не визжат прямо в ухо что-то пугающее и невнятное, доводя тем самым несчастных до сердечного приступа.

– Так я же не к кому-то, Рэйху! – улыбалась я, слушая стариковское ворчание. – Я же к вам!

И в щеку поцеловала.

На мгновение мне показалось, что в прозрачных от старости голубых глазах блеснула слеза, но Рэйху быстро взял себя в руки и велел мне убираться.

– Позавтракай хорошенько, рыба моя. Будем испытывать в деле мой подарок.

Впрочем, не всё и не всегда было так безоблачно. Всё чаще и чаще у мужа случались приступы, всё чаще он заговаривал о том, что не так уж и много времени ему осталось.

– Не хочу об этом слышать! – я злилась, стучала ногами и хлопала дверьми, но слушать всё равно приходилось.

– Ты же у меня умненькая рыбка, – говаривал Рэйху, и я, улыбаясь, соглашалась:

– Ага, хитрая и верткая, как юз*.

– Хорошо, кабы как юз, – усмехался муж. – Я бы тогда мог умереть со спокойной душой. Да боюсь, ты, скорее, малек юза, Эстэри. Ни яду, ни хитрости, зато любопытства столько, что из сотенной кладки хорошо, если один выживает.

– Рэйху!! – возмущалась я.

– Ну, не рычи, не рычи. Ты лучше послушай, что я тебе скажу. Когда я умру… Эстэри! А я умру, и тебе меня хоронить. Так вот, когда я умру, ты первым делом Роя к Наместнику отправь, чтобы он мои печати на твоё имя переписал. Он отказать не сможет, хоть и не захочет девку во главе родового Двора ставить, потому как многое мне задолжал. Ну, и нет у меня никого, кроме тебя. Не хлюпай носом! Терпеть не могу!

– Я не хлюпаю, – хлюпнула я и вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Значит, Роя к Наместнику с печатями, и пока он назад не вернётся, не смей никого пускать. Вообще никого, даже если Маарит придёт или твой обожаемый Мэй. Ты не подумай, я этим двоим верю. Возможно, во всем мире только они и переживают о твоём будущем – в рамках своей выгоды, конечно, – но все равно не пускай. Дождись возвращения Роя. А уж как Дворовая святильня новые печати признает, тогда уж можешь и гостей принимать. Всё поняла?

Я всхлипнула и кивнула.

– Кстати, о твоём отце… – Рэйху виновато глянул в мою сторону, и я, шмыгнув напоследок носом, милостиво позволила ему говорить гадости:

– Да ладно, я-то лучше всех знаю, что он хуже самого гнилого овечьего киру*.

– Эстэри!!

– А что Эстэри сразу-то? Я взрослая женщина, замужняя, между прочим! Я просто обязана знать о таких вещах, как киру!

– Всё-таки надо было тебя хотя бы раз выпороть, взрослая ты моя женщина, – усмехнулся Рэйху, но врёшь, меня уже не испугаешь! Мало того, что я теперь знаю, что он на подобное попросту не способен, он смог и меня приучить к мысли о том, что порка – это низко и неправильно. А уж если мужчина поднял руку на женщину – это вообще за рамками прощения и понимания.

Я доплела косичку браслета, над которым работала с самого начала нашего разговора и, без спросу усевшись на подлокотник мужа, завязала тот на его запястье. Рэйху благодарно поцеловал меня в плечо и вернулся к прерванному разговору:

– Не думай, что я не знаю почему твой отец решил тебя мне продать. На что угодно готов поспорить, что он с пасынком моего Йелу какую-нибудь каверзную сделку заключил.

Адо-са-Куули, которого я ошибочно считала каким-то дальним племянником мужа, оказался приёмным сыном его покойного брата. Я вообще без слёз не могла слушать об истории жизни мужа. Вот уж кого прокляли все боги мира и бездна вместе с ним. И абсолютно незаслуженно, я вам скажу!

За свою долгую жизнь Рэйху успел схоронить не только родителей, не только всех многочисленных братьев и сестёр, но и их детей тоже. И я уже не говорю о его женах и сыновьях – ни один отца так и не пережил.

– Не знаю, что уж они там придумали, – говорил Рэйху, вспоминая причины нашей свадьбы, – но уверен, что ничем хорошим тебе это не выплеснется. Поэтому не вздумай никого из них пускать во Двор, пока Рой с печатями не вернётся!!

– Рэйху! – корчила жалобные рожицы я. – Ну, зачем вы опять? У нас ещё столько времени впереди!! Успеем ещё об этом.

Как выяснилось, времени было не так много, как нам обещали лекари. А ещё выяснилось, что полностью подготовиться к смерти невозможно. Я знала, что Рэйху очень старый. Знала, что уже совсем скоро мне придётся его похоронить, и всё равно, когда однажды утром, за седмицу до второй Новорожденной Звезды, которую мы должны были встречать вместе, я вбежала в его спальню, чтобы вместе позавтракать и приступить к учёбе, и увидела Роя и семерых его братков – именно так рабы называли друг друга, братка Рой, братка Ной, братка Аффа – которые омывали и заворачивали в белые простыни то, что ещё восемь часов назад было моим мужем, а сейчас стало пустой оболочкой, бездушным телом, я вскрикнула и впервые в жизни потеряла сознание. В себя пришла уже в своей комнате. Рядом Лийэна, перепуганная до бледноты, и зеленоватый от волнения Рой.

– Хозяйка… – выдохнул он, не скрывая облегчения, когда я открыла глаза. – Вы нас так напугали…

– Лийэна, выйди, – велела я, принимая сидячее положение. Горничная, она же учительница и самая близкая подруга, посмотрела обиженно, но покинула комнату без возражений.

– Рой, ты знаешь что делать, – шепнула я, щёлкая пальцами в безуспешной попытке выстроить заглушку.

– Вы позволите? – старший раб перехватил мою руку и помог правильно сложить пальцы. – Хозяин меня уже лет сорок учит, но магии-то всё равно нет. Зато все фигуры помню наизусть… Хозяйка, вы спрашивайте, я… помогу.

Я зажмурилась от тоски и боли, и кивнула. А затем, как была в ночном платье, подскочила к корзине с рукоделием и достала веретено Мэя.

– Рой, иди сюда, мне нужна капля твоей крови.

– Конечно, – он невозмутимо протянул мне руку и даже не поморщился, когда я уколола его острым концом.

– Прости.

– Мне не больно.

– И всё же, – не согласилась я. – Как думаешь, мы хорошую заглушку поставили?