Когда он замахнулся, пришлось распустить шнуровку на груди. Это оказалось легко, но снять платье и обнажить голые руки… нет, стыд прожигал меня. В конце концов Ахрок сорвал его парой резких движений, показывая, сколько силы заключено в его теле.
Когда к ногам упала нижняя рубашка и панталоны, он отступил и стал рассматривать. Это было ужасно, меня буквально разрывало, алчный взгляд ощущался почти физически. Хотелось умереть, впервые жизнь показалась немилой, тогда же Ахрок показал другую свою сторону: он приподнял мою голову за подбородок и сказал нежно, на сколько позволял хриплый голос:
— Ладно тебе, если дурить не будешь, станет даже приятно.
А после заставил меня залезть на кровать и встать на четвереньки, задом к нему! Боже, я действительно чуть не умерла, пока он стоял и таращился. Из глаз текли слезы, лучше бы меня били, бросили в темницу за бегство, только не это. А Ахрок тянул, слышал всхлипы и бродил рядом, затем издевательски долго шелестел одеждой, только потом залез на кровать. Жесткий матрас прогнулся так, будто на него упала скала. И тут же мои маленькие груди стиснули огромные ладони.
От неожиданности перехватило дыхание. Я не могла поверить в такое, а Ахрок мял их и сопел, сжимал пальцами соски, покручивал. Позже стало ясно, что он пытался возбудиться — не привлекало его мое худое тело. Я чувствовала себя крохотной и хрупкой, пока шершавые ладони торопливо гладили живот и ноги, накрывали ягодицы и раздвигали их. Ахрок будто искал что-то симпатичное для себя, вдруг раздался плевок и между ног вспыхнула боль. Он просунул в меня палец, вот так просто, сразу глубоко. Я закричала и уже не контролировала себя, старалась спастись от боли и рванула вперед, но лишь упала на живот.
— Да тише ты, самой легче будет, — сказал Ахрок.
Свободной рукой он давил на спину, а вторую безжалостно вставлял в меня. Казалось, что это был нож. Боль резала, жгла всё внутри, я чувствовала горячую кровь и все меньше понимала происходящее. Это… что-то ненормальное, такого не происходило в моем мире. Сон, да, на тот момент всё было легче объяснить этим.
Я изо всех сил прикусила покрывало и ждала, когда все кончиться. Не знаю, сколько прошло, когда Ахрок наконец закончил. Помню, как радостно забилось сердце — сейчас меня отпустят, позволят одеться и скрыться в темном углу.
Но нет. Сознание заволокло туманом, я не сразу опомнилась, когда властными движениями Ахрок приподнял меня и положил под живот огромную твердую подушку. Понимание пришло, когда он устроился между моих ног и в складочки уперлось что-то куда больше пальца. Оно было мокрым и гадким, кажется, плоским. Это ведь…
Я открыла рот, но не смогла закричать от ужаса. Начала вопить, только когда это что-то прижалось сильнее.
— Нет, умоляю, нет!
Слова слетали с губ сами собой. Я хваталась за покрывало и пыталась отползти, била ногами, но Ахрок держал меня, а его мерзкий, огромный член давил все сильнее и сильнее. До последнего не верилось, что он собирался вставить его. Это бред, дурной сон, сейчас все исчезнет.
Никогда не забуду ту силу, с которой Ахрок дернул меня на себя. Все равно не получилось с первого раза, а я окончательно перестала соображать от боли и страха. Потом он дернул еще и разорвал меня. Точнее не описать: плоть будто проткнули, она не могла так растянуться, не могла!
Я понимала, что он был внутри, но ничего не ощущала кроме нестерпимой боли. Она терзала, словно внутри горел огонь и заживо сжигал меня. Отбиваться больше не получалось, все потеряло значение кроме мучений и ожидания, когда все закончится.
— Терпи, — прохрипел Ахрок. — Ты слишком узкая, скоро спущу.
Он щадил, толкался неторопливо, но не замирал и не давал опомниться. Он будто забылся от удовольствия и сам хотел побыстрее закончить.
Я уже не кричала, я орала во все горло, пока он грубо трахал меня. Кровать поскрипывала, в такт ей Ахрок издавал гортанные звуки. Кажется, сознание покинуло меня на какое-то время. Помню, что на минуту боль притупилась и все вокруг исчезло. Гадкая темная комната вернулась, когда Ахрок уже затих и матрас прогнулся под его телом где-то сзади. В голове было пусто, боль никуда не делать, но стала чем-то привычным. С каждым выдохом из меня вытекало густое семя, и думать удавалось только о нем.
Все, меня осквернили, навсегда отняли у семьи.
При всем желании не вспомню, что было дальше. Дни превратились в неясную череду образов. Голые стены, бугристый камень, уродливое лицо орчихи, которая кормила меня с ложки кашей.
Не знаю, через сколько пришла в себя. Очнулась уже не я, а другая девушка, без глупых мечтаний и надежд на спасение. Осталось только одно желание: понять, кем меня сделали и как найти свое место. Оно было здесь, как уйти из этого замка, если дверь запирали на тяжелый засов, а под окном были голые скалы?
Пришлось осваиваться, привыкнуть к оркам и узнать, что близость с Ахроком может быть и приятна. Нет, не так, что совокупление с ним могло быть приятным.
========== Часть 3 ==========
— Хозяин зовет, — прохрипела орчиха.
Я не удивилась, Ахрок почти каждый день посылал за мной. Из-за живота сношаться было трудно, но такой я ему больше нравилась.
Орчиха помогла мне встать, поправила платье-простыню и вывела в коридор.
Идти пришлось долго, и реальность вновь затмила воспоминания.
Осквернив принцессу ненавистного рода, Ахрок решил, что долг выполнен. Он забыл обо мне, а я не старалась напомнить — было не до того. И месяца не прошло, как с телом стали происходить странные вещи. Поначалу мучала боль в груди, а когда все прошло — она увеличилась, бедра тоже. Живот стал больше и странно твердым. Я даже подумала на колдовство, но орчиха, что присматривала за мной, все поняла привела лекаршу.
Беременна. Слово звучало, как приговор. Я не плакала и не впала в отчаяние, сердце на удивление легко смирилась, хоть изменения и не радовали. Странно, но полукровки, зачатые в кошмарных обстоятельствах, вызывали одну нежность. Наверное, просто хотелось чего-то светлого в царстве мрака и неизвестности.
После очередного осмотра лекарша сказала, что дети будут крупными и мне нужно растягивать себя. Узнав о способе я, впервые в жизни разразилась проклятьями. Ни за что! Больше ничего и никогда не вторгнется внутрь и не причинит боль!
Но время шло, живот рос, и размер детей ощущался не только на словах. Они будут крупнее члена Ахрока, а тот едва не разорвал меня пополам. Поплакав, я велела орчихам все приготовить. На следующий день она принесла масло и несколько предметов в форме вытянутой груши, один больше другого. У меня защемило в груди при виде огромных деревянных штук, а подробные указания лекарши вызвали животный страх. Но выбора не было, лучше так, чем добавлять родовых мучений.
Чтобы решиться, понадобилось несколько дней. Пугала необходимость вставлять в себя… да все равно что. Но как-то вечером я взяла стул и положила на него самую маленькую грушу. Живот уже мешал сделать это руками.
Я не пожалела масла, и комната наполнилась сладким цветочным ароматом. Как мне его не хватало, даже настроение улучшилось. Заправив подол сорочки за ворот, я взялась за спинку стула и опустилась на грушу. Она была меньше члена Ахрока, но от ощущения чего-то постороннего сознание вернулось в ту ночь. Рыки, сильные лапы на бедрах, гортанные стоны… преодолеть себя оказалось тяжело. Помогли мысли о детях, ведь они тоже могли пострадать.
Время шло, и плоть постепенно уступала, с каждым разом боли становилось меньше. Тогда впервые стало ясно, что сношения бывают приятными и для женщины. Я тогда только привыкла к самой большой груше. Ни о чем не думала, просто держалась за спинку стула и ритмично поднималась и опускалась, поднималась и опускалась.
Не знаю, в какой момент стало приятно. Это чувство нарастало медленно, я цеплялась за все, что доставляло радость. Сама не поняла, когда соски напряглись и приятно заныли, а между ног стало мокро уже не от масла. Чем дольше, чем резче я насаживалась, тем больше хотелось. Слишком быстро удовольствие пронзило меня стрелой. Это была вспышка, раскалённая волна, обуявшая все тело, жгучая, но не мучительная.
