Однако, несмотря на одержанную здесь амурную победу, в Рио Жуан Педру вёл приятное знакомство с парой хорошеньких девушек, в их числе с смазливой секретаршей отца – Жулией, которые не заставляя себя долго упрашивать, и не особо мучали отказами молодого сеньора. Да и вообще, в плане знакомств с женщинами у него не было никаких комплексов и никогда не возникало особых проблем. Брак, к которому он относился скорее, как к необходимой, но неприятной стороне своей жизни, нежели, как к серьёзной, ответственной миссии, как было выше сказано, не был для него какой-то непреодолимой помехой, дабы заводить связи на стороне. Благо, в Бразилии хватает красивых и одиноких или же просто охочих до любовных приключений, страстных женщин. И поэтому спустя несколько дней он уже всё меньше и меньше думал о Мальвине. Через некоторое время он вообще о ней забыл.
Но судьбы человеческие свершаются не сразу и не вдруг, и никому из нас не ведомо, какому из множества его случайных поступков суждено в грядущем дать ростки, почки, ветви. Никому и в голову не могло прийти, что нежному поцелую, которым обменялись влюблённые возле кофейной плантации, суждено будет в один прекрасный день через много и много лет прославить их имена на весь свет, а их самих сделать самыми несчастными людьми на этом свете.
Глава III
Звёздное небо тёмным покрывалом окутало иллюминатор самолёта, летящего ночным рейсом из Ресифи в Рио-де-Жанейро. На толстом стекле иллюминатора отражался мутный отсвет от лица одного из пассажиров, развалившегося в удобном кресле, но так и не сумевшего уснуть посреди ночи. Лететь было ещё целых два часа. А сидящий, вернее, спящий в соседнем кресле около него тучный пассажир, католический священник высокого ранга, судя по чёрной сутане и красной мантии, своим храпом окончательно развеял последний шанс хотя бы вздремнуть. Но Жуан Педру не огорчался, так как привык переносить бессонницу.
Храпевший, как церковный орган сосед своим внешним видом чем-то напомнил ему друга из детства, тоже священнослужителя, некоего Лукаша Галвау. Такой же рост, такие же светлые и кудрявые волосы, белая кожа, круглое лицо, и такая же манера храпеть. Они уже много лет не виделись, с тех пор, как Лукаш, окончив духовную семинарию, переехал из Рио. Он вспомнил Лукаша и ещё раз Мальвину, даже не подозревая какую роль оба сыграют в его жизни.
Самолёт, прилетевший из Ресифи, удачно приземлился рано утром в Рио в аэропорту внутренних авиалиний «Сантус Дюмонт». Стойка для пассажиров в зале ожидания была переполнена народом. В толпе, среди встречающих пассажиров людей, стоял крепкий парень маленького роста с курчавыми чёрными волосами, со смуглым почти коричневатым лицом. Его маленькие и узковатые глаза пристально всматривались в тесный ряд прибывающих в зал пассажиров, напряжённо ища кого-то одного из них. Это был Виктор Мейра – водитель семьи да Силва, уже четвёртый год работавший в их доме, и живший в специально отведённом ему комнате для прислуги. Виктор уже целый час ждал Жуана Педру, чтобы отвезти его не домой, как обычно, а в офис к отцу. Он был привычно одет в чёрное. Короткие руки судорожно дёргались в карманах кожаной куртки. По выражению недалёкого лица было заметно, что он доволен работой.
Внезапно Виктор вздрогнул, будто от удара током, почувствовав на плече чью-то тяжеленую руку. Жуан Педру, несмотря на ночной перелёт выглядел бодрым. После короткого приветствия, он, слегка улыбнувшись, обратился к всё ещё перепуганному бледному шофёру:
– Как всегда зеваешь, Виктор. Нельзя так, ведь ты ещё и мой телохранитель, – пошутил он, ибо импровизированный телохранитель был, как минимум вдвое меньше ростом и габаритами своего босса. – Как ты?
– Всё хорошо, сеньор да Силва. А вы как долетели? Как себя чувствуете?
– Не жалуюсь. Просто не смог прилично отоспаться в самолёте.
– Наверное, в самолётах неудобно спать, – рассудительно предположил он.
Они с багажами в руках прошли через зал ожидания, вышли на автостоянку, где уселись в белый «Мерседес-300», принадлежавшей отцу Жуана Педру. Причём, Жуан Педру сел не на заднее сиденье, как, обычно полагалось патрону, а устроился рядом с водителем. Он избегал лишних помпезностей и был лишён тщеславия. Жизнь в Соединённых Штатах, где в силу господства протестантской этики, условностям вроде субординации между начальством и подчинёнными не придаётся такого значения, как в странах католического мира, и где отношение к человеку строится вне зависимости от его социального происхождения, научила его всегда быть корректными с подчинёнными. Ценить их, прежде всего за добросовестное отношение к труду и стремление к саморазвитию. В его представлении любой индивид, независимо от статуса может достичь высот в жизни, благодаря силе воли, труду и стремлению совершенствоваться.
Хотя реалии тогдашней (отчасти нынешней) Бразилии, исключавшие равные возможности для граждан, а также ощутимое различие в статусе между белым и цветным населением препятствовали этому. Невозможно было войти в сливки общества, игнорируя эти неписаные правила.
Через несколько секунд машина рванула с места, выехала на широкую трассу, ведущую прямо в центр города. В дороге они сразу разговорились. Обычно немногословный Жуан Педру теперь оживлённо беседовал с шофёром. Вернее, расспрашивал его. Виктор был типичным деревенским трудягой, болтливым и недалёким. Но он отличался дисциплиной и преданностью, качествами ценными для представителя служащего персонала. Он точно выполнял свою работу, чем и вызвал к себе уважение членов семьи да Силва, в том числе и Жуана Педру.
– А здесь не так пасмурно и влажно, как на севере. Ты, кажется, тоже родом из Ресифи. Не так ли, Виктор? – поинтересовался он.
– Нет сеньор, я из Сеары, маленького посёлка близ Форталезы. Но работал некоторое время в Ресифи, до того, как переехал сюда и устроился к вам, благодаря тёте Аражарир и, конечно же, дону Жуану Антониу.
– Кстати, как здоровье домашних, Виктор? Какие новости из дома?
– Все в добром здравии, слава Богу. Дон Жуан Антониу, как всегда, много работает и редко бывает дома. Сеньоры Жоаким и Оливия с детьми уехали на два дня в Кампус. Сеньорита Мануэла превосходно себя чувствует и продолжает встречаться с сеньором Рикарду, а сеньор Жозе усердно готовится к экзаменам. Весь день только и делает, что читает и готовит уроки. Все в семье надеются, что он успешно сдаст их и поступит в университет, дай и то Бог!
– Молодец Жозе! Ему надо и дальше прогрессировать. Скажи-ка мне, пожалуйста, Виктор. Почему вдруг ни с того ни с сего отец зовёт меня из аэропорта прямо на работу? С чего вдруг такая спешка, а? Ведь я не успел даже с дальней дороги прийти домой, встретиться с семьёй, да и вообще, привести себя в порядок.
– Право я ничего не знаю, сеньор. Наверное, из-за каких-то неотложных дел, – чуть замявшись, ответил шофёр. Заметивший это Жуан Педру, подозрительно косясь, спросил:
– Ты явно чего-то недоговариваешь, Виктор. Я хорошо знаю отца. Он никогда не станет просто так срочно звать меня прямо с дороги на работу. Скажи мне, в чём дело? И не пытайся обмануть меня, ведь я же знаю, что ты всегда бываешь в курсе домашних дел. Что случилось?
– Я действительно честно вам говорю, – с плохо скрываемым смущением начал бормотать водитель. Любитель поболтать, Виктор, теперь словно проглотил язык. Сейчас он буквально с трудом выдавливал из себя слова, как старая больная кляча, изрыгающая из себя лишний овёс, чтобы не подавиться ненароком, – Я на самом деле ничего не знаю. Просто дон Жуан Антониу вчера приказал мне передать вам, чтобы вы…
– Не увиливай от ответа Витиниу, – жёстко перебив, начал нажимать на него Жуан Педру. – Я-то прекрасно знаю, что ты всё знаешь, и это братьям и сестре ты можешь вешать на уши лапшу, а мне никогда. Давай Виктор, быстро говори, в чём дело? Что случилось с папой? Да и что, вообще, тут происходит, чёрт возьми?! – начал терять он терпение.
