«Закон и слезы» – так следовало бы озаглавить книгу, посвященную истории ограничительных законов о праве жительства, вернее, о праве на жизнь евреев в России. Эти законы обильно орошены кровавыми слезами ряда поколений русских евреев. Но при составлении настоящей книги, в поисках одной холодной правды, были заглушены чувства братского сострадания. Здесь передано лишь то, что поведали подлинные документы, эти глухие рассказчики, не прислушивающиеся к изменчивым лозунгам дня. Из-за груды бумаг не доносились извне стоны еврейской жизни, не было видно живое многомиллионное лицо русского еврейства, искаженное страданием.

Но и в шелесте самих бумаг слышались вздохи смертельной тоски, объявшей измученный народ. Русские люди, как те, которые питают к евреям добрые чувства, так и те, в чьем сердце таится ненависть к ним, единодушно на протяжении свыше ста лет свидетельствуют об ужасающей бедности еврейского населения, понижающей его нравственный уровень, о тяжелых противоестественных условиях его правовой жизни, влекущих его на путь преступления.

Но пусть это будет забыто. Пусть молот ограничительного законодательства крошит еврейский народ, не вызывая ни в ком жалости. Пусть голос корысти отдельных общественных групп заглушает стон мученика-народа.

И при всем этом всякий, кому дорого благо страны, должен заглянуть в мрачную глубину еврейского гетто, ибо эта разверстая пасть поглощает не одни лишь еврейские жертвы.

Русские люди не только прогрессивного образа мыслей, но и консервативно настроенные, вдумчиво относящиеся к государственно-общественным явлениям, настойчиво указывают на то, что разложение экономической жизни евреев, вызываемое ненормальными условиями их правового быта, гибельно влияет на государственное хозяйство страны, что отчаяние, не сдерживаемое надеждами на лучшее будущее, различно проявляясь в разнообразных общественных группах еврейства, приводит к одному результату: понижая дееспособность миллионного народа и ослабляя его творческую силу, оно создает кадры нищих и вносит смятение в общественную атмосферу.

Не жалость к страдальцу-народу должна эта книга вызвать в русском обществе – нашему веку чужды великие печали. Эти скорбные страницы да не обратят взора читателя на изможденный лик еврейского народа. Пусть они лишний раз остановят русскую общественную мысль на судьбе самой родины. Задумавшись, по прочтении повести еврейской жизни, над будущим страны, лучшие русские общественные элементы, до сих пор столь малодушно сторонившиеся этого будто бы страшного «еврейского вопроса», поймут, что эмансипация евреев – это одно из тех дел-подвигов, выпадающих на их долю, выполнение которого требуется насущными нуждами страны.

Еврейское бесправие питается общественной корыстью и предрассудками – с ними надо бороться.

Созыв Государственной думы, на долю которой выпадает, в ряду других задач, раскрепощение ограниченного в правах еврейского народа в России, побудил меня составить в наиболее краткий срок настоящую записку – «О жизни евреев в России», каковую я и позволяю себе предложить просвещенному вниманию членов Государственной думы.

Имея в виду изобразить, в возможно сжатой форме, эволюцию действующего русского законодательства о евреях, я пытался отметить важнейшие моменты из прошлого еврейского народа в России, поскольку они определялись правительственными актами, извлечь из хаотически нагроможденного законодательного материала всё наиболее существенное, регулирующее современную еврейскую жизнь, и подвести исторический итог русской законодательной деятельности в отношении евреев.

Мне казалось целесообразным начать изложение лишь со вступления евреев в русское подданство, то есть с 1772 года. Евреи, правда, уже задолго до того проживали на нынешней территории России – имеется свидетельство о пребывании их в Крыму в 80–81 гг. от Р.Х., в Киеве они встречаются в XII веке, в Литве еврейские общины возникли не позже XV века, – но лишь с 1772 года законодательство, признавая евреев русскими гражданами, устанавливает те условия еврейской жизни, которые в основных чертах существуют и в настоящее время.

Ввиду срочности работы я воспользовался литературными услугами А.И.Израилитина, И.Я.Ландау, С.Марголина (автора главы «Трудящиеся классы»), М.И.Могилевского и М.А.Финкеля.

Ю. Гессен

С.-Петербург, 1 июля 1906 года

Еврейская жизнь в России в течение почти всего ста-тридцатичетырехлетнего (1772–1906) пребывания евреев в русском подданстве протекала в условиях, созданных ограничением их в праве жительства и передвижении.

Из всех отдельных народностей, входящих в состав русского государственного организма, только евреи ограничены в естественном праве располагать свободой избрания места жительства.

В отличие от прочего населения, евреям предоставлено селиться и жить не по всей территории русского государства, а лишь в границах особо указанных губерний, составляющих так называемую черту постоянной еврейской оседлости. Только отдельные группы еврейского населения пользуются правом жительства – одни постоянным, другие временным – за пределами черты. И опять-таки не всюду, а с некоторыми исключениями.

Но и в пределах черты далеко не всё пространство открыто для жизни и деятельности еврейского населения. В самой черте на свободу передвижения и жительства наложены особые путы, и число запретных здесь для евреев мест столь велико, что черта оседлости, с первого взгляда представляющаяся громадной территорией, сплошь заселенной евреями, является в действительности пустыней, на которой пункты, открытые для евреев, разбросаны лишь оазисами. Вся почти площадь, лежащая вне городских поселений, недоступна евреям. Даже некоторые города закрыты для них.

Вместе с тем в течение долгого времени стеснялось проживание евреев в 50-тиверстной пограничной полосе.

В 1780 году всё еврейское население перешедших от Польши к России обеих белорусских губерний, лишенное права владеть землею, вошло в состав русского купечества и мещанства, причем евреи были уравнены в правах и обязанностях с русским торгово-промышленным классом.

В то время городское население, подобно сельскому, было прикреплено к данному месту и обложено тяглом, то есть личной повинностью в той или другой форме в пользу государства. Ни купцы, ни мещане не пользовались свободой передвижения, допускалась лишь кратковременная отлучка по специально выдававшимся паспортам. Такому порядку должно было подчиниться и подпавшее под русское господство белорусское население, в частности и еврейское, не знавшее в Польше подобных стеснений, находившихся в полном противоречии с установившимся здесь в течение веков общественно-хозяйственным бытом. Но ввиду именно таких особых местных условий, из финансовых соображений для Белоруссии было сделано исключение, и местное купечество было сохранено при прежней свободе передвижения в пределах Белоруссии. Белорусское еврейское купечество получило даже большее право – записываться в смоленское и московское купечество.

Но в 1790 году московские купцы выступили с жалобой на горсть еврейских купцов в Москве, обвиняя их в подрыве торговли. «Совет Государыни», рассматривая это дело, «нашел, что и по существующим здесь законам не имеют евреи никакого права записываться в купеческие российские города и порты, да что и от допущения их к тому не усматривается никакой пользы; что могут они, однако ж, на основании изданных законов, пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии и что сие право можно бы еще с пользою распространить на наместничество Екатеринославское и Тавриду». И в соответствии с этим в 1791 году последовал указ Екатерины II Сенату: «Рассматривая, с одной стороны, поданные нам прошения от евреев касательно незаписи их в смоленское и московское купечество, а с другой – представленные нам от генерала, главнокомандующего в Москве и тамошней губернии князя Прозоровского обстоятельства, до сего же случая относящиеся, и соображая всё то с законами, находим, что евреи не имеют никакого права записываться в купечество во внутренние российские города и порты, а только по указам нашим дозволено им пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии. Подтверждая о точном наблюдении изданных о сем постановлений, мы признали за благо распространить таковое право гражданства евреям, сверх белорусских губерний, на Екатеринославское наместничество и область Таврическую».