* * *
Григорий Потемкин и князь Григорий Орлов сидели за столом, разговаривая об ушедшем в мир иной друге Бибикове и об оде на его смерть подпоручика лейб-гвардии Преображенского полка Гаврилы Державина. Вошла императрица, дотоле пребывавшая в своей опочивальне. Они встали. Екатерина с удивлением взглянула на обоих бывших друзей: их давненько не можно было заметить вместе.
– Об чем ведете беседу? – спросила она, усаживаясь рядом с Потемкиным.
– Сожалеем об смерти Бибикова, нашего общего друга, – ответил в сильной печали Орлов.
Лицо Екатерины сразу потускнело, сказала с грустью:
– Да, редкий был человек! Не верится, что его более нет. И как разительно отличается от него брат его, Василий Ильич.
– Василий Бибиков – законодатель мод, на уме коего токмо щегольство, теперь он такожде в великой горести, – заметил Орлов.
Потемкин усмехнулся:
– Помню, перед самой поездкой на театр военных действий с турками, встретил я нашего камергера Василия Бибикова в императорской приемной. Все придворные токмо на него и глазели.
Потемкин намеренно сделал паузу. И Екатерина и Орлов внимательно слушали и с интересом ждали продолжения. Григорий Александрович уж хотел продолжить свой анекдот, но императрица вдруг весело рассмеялась:
– Ах, да! Помню, помню! – замахала она рукой. – На нем был суконный красный кафтан, шитый золотом. Весьма красивый кафтан, ни у кого подобного не было!
– Не было… Вот все и таращились, – заметил Потемкин с усмешкой.
– Да, но каковой из него учинился управитель придворного театра! – заметила императрица. – Он, вестимо, не похож ничем на брата. Но тоже хорош!
Мужчины переглянулись.
– Да, уж, Ваше Величество: и он, и друг его Сумароков, помешаны на театре, – отметил Орлов с улыбкой.
Заговорили о том, что жена Бибикова, Анастасия Семеновна, находится в крайнем горе и ни за что не соглашалась на просьбу дворянства Казани захоронить его в их городе.
Тело Бибикова уже перевезли в его костромское имение в Борщовку. Екатерина объявила о желании ехать на похороны, но недомогание не позволило: ее подташнивало и знобило.
Императрица повелела провести расследование касательно необычайно быстрой смерти Бибикова. Через неделю она вместе с Потемкиным выслушала доклад по оному делу. Из следственного заключения следовало, что чрезвычайное напряжение последних четырех месяцев ослабили его здоровье, однако, узнав о победе под Бердою и освобождении Оренбурга, он выехал туда из Казани. Почувствовав себя худо, остановился в Бугульме, где и умер.
Следствие подозревало отравление его агентом польских конфедератов, хотя официально причиной смерти назвали холеру.
Екатерина рвала и метала: примерно ей отмстили поляки!
Потемкин протянул лист бумаги императрице.
– Вот, государыня-матушка, извольте посмотреть оду поручика Державина на смерть своего друга Бибикова.
Екатерина приняла бумагу, но тут же вернула.
– Григорий Александрович, прочтите сами. Не имею при себе окуляров.
Потемкин, прочистив горло, прочел торжественно:
«Он был искусный вождь во брани,
Совета муж, любитель муз,
Отечества подпора тверда,
Блюститель веры, правды, друг;
Екатериной чтим за службу,
За здравый ум, за добродетель,
За искренность души его.
Он умер, трон обороняя. (Тут Екатерина не сдержала слез.)
Стой, путник! Стой благоговейно.
Здесь Бибикова прах сокрыт».
– Григорий Александрович, – сказала императрица, утирая слезы, – передайте своему другу, пииту Державину, благодарность от меня за сию оду. Все здесь он правильно написал! Истинно: Александр Ильич умер, трон обороняя.
* * *
Под давлением Потемкина, императрица Екатерина Алексеевна все-таки дала ему записку для генерал-прокурора Вяземского. Стало быть, пятого мая, Потемкин впервые присутствовал на заседании Совета. Никита Панин, Кирилл Разумовский, Захар Чернышев, двое Голицыных – фельдмаршал и вице канцлер, Григорий Орлов, Иван Чернышев, Александр Вяземский, все они – чины первого и второго класса, были недовольны появлением в Совете Потемкина, имевшего чин 3-го класса. Сие было из ряда вон выходящее назначение и говорило о слишком быстром возвышении нового фаворита.
Потемкин, по всеобщему мнению придворных, слишком возвысился, став самым могущественным вельможей в государстве. Основным его занятием было готовить и отправлять на турецкий фронт подкрепления главнокомандующему армией, графу Румянцеву, много времени уделял он руководству в борьбе против Емельяна Пугачева, а такожде, по повелению государыни, зачал уничтожение Запорожской Сечи. Проводя часто время вместе с императрицей, они увлеченно обдумывали «Греческий прожект», который являл собой план освобождения христиан на Балканах и, помимо того мыслили о создании на месте Молдавии и Валахии нового христианского государства – Дакии, а такожде полном освобождении Греции от османов. Но Екатерину, как всякую влюбленную женщину, вестимо, более всего волновали их любовные отношения.
Освободившись от всяких встреч и провожаний в Царском Селе, Екатерина ближе к обеду прошла в покои Потемкина. Утром он прислал записку, что будет валяться в постели полдня. Забеспокоившись, что он паки не здоров, Екатерина положила проведать его. Не найдя его в спальне, Екатерина сердито размышляла: «Ужели вздумал обманывать меня?» Сев тут же у его кровати за широкий стол, она быстро настрочила:
«Я ужасно как с тобою браниться хочу. Я пришла тебя будить, а не то, чтоб спал, и в комнате тебя нету. И так вижу, что токмо для того сон на себя всклепал, чтоб бежать от меня. В городе, по крайней мере, бывало, сидишь у меня, хотя после обеда с нуждою несколько, по усильной моей прозьбе, или вечеру; а здесь лишь набегом. Гаур, казак, москов. Побываешь и всячески спешишь бежать. Ей-ей, отвадишь меня желать с тобою быть – самый Князь Орлов. Ну добро, естьли одиножды принудишь меня переломить жадное мое желанье быть с тобою, право, холоднее буду. Сему смеяться станешь, но, право, мне не смешно видеть, что скучаешь быть со мною и что тебе везде нужнее быть, окроме у меня.
Гяур, москов, казак. Казак, москов, сукин сын и все на свете брани, а ласки ни одной нету. Я пошлю по Баура».
Недавно Григорий Александрович взревновал ее к высокому и статному инженер генерал-поручику Федору Вильгельмовичу Бауру, герою турецкой войны. Швед по происхождению, генерал-поручик был учен, любезен и весьма остроумен, посему часто приглашаем ею к высочайшему столу. Что ж, пусть знает Григорий, что на нем свет клином не сошелся. А Орлова упомянула в записке, понеже еще в своей Исповеди она объяснила ему разлад с Григорием Григорьевичем тем, что тот «заскучал» с ней. Окинув печальными глазами его опочивальню, она вернулась к себе. Через минуту к ней ввалился князь Григорий Орлов. Красное разъяренное его лицо и шея были покрыты белыми пятнами. Такового Орлова Екатерина не видела за все десять их совместных лет. Он устроил ей сцену настолько тяжелую, что Екатерина была близка к обмороку. Она даже боялась, что тот ударит ее. Видно было, что несмотря ни на что, сей человек все-таки надеялся, что Екатерина вернется к нему, а теперь, когда она так резко возвышает Потемкина, сделав его членом Совета, он потерял всякую надежду. Вспыльчивый и прямой Орлов, не выдержав, все высказал ей.
К вечеру все прояснилось: стало быть, оказалось, что Григорий Потемкин шел к ней, но встретился с разъяренным князем Орловым, коий узнал, что новый фаворит теперь в Военном департаменте и по чину выше даже его друга Захара Чернышева. Затеяв перепалку, князь обвинил Потемкина в том, что тот выпрашивает у императрицы чин фельдмаршала, что, вестимо, было его выдумкой. Обо всем том, Григорий Александрович вечером того же дня отписал императрице. Она не замедлила ответить. Называя князя Орлова сумасбродом, она старалась успокоить обиженного им Потемкина:
