По возвращении после поездки на Юг, к мужу в армию, графини Варвары Головиной, государыня сразу же пригласила Великую княгиню Марию Федоровну с ее фрейлиной к себе.

– Ну, милая Варвара, расскажите поподробнее, как вы съездили в Бессарабию? – обратилась она ласково к молодой графине. – Не страшно было? Там ведь стреляют.

Фрейлина, скромно поклонившись, молвила:

– Ваше Величество, поездка была весьма трудная, но увенчалась для меня хорошо. С самого начала я неслась туда во весь дух день и ночь. Коли говорить о подробностях, то, не доезжая до Витебска, выйдя из кареты, пока меняли лошадей, я вошла в нечто, вроде барака, пообедать. Вдруг, с шумом открылась дверь, и появился военный, им оказался француз, он представился графом Ланжероном, коий передал мне пакет от моей матери.

Протасова заметила:

– Что значит мать: не успела дочь отъехать, она уже вослед послала ей пакет!

Екатерина нетерпеливо перебила ее:

– Ну, а следующая остановка, я знаю, была в Шклове.

– Да, Ваше Величество, приехав в Шклов утром, я не хотела останавливаться ни на минуту: по слухам, я знала, что местный помещик, Семен Зорич, большой барин и очень любезный, любит угощать у себя проезжих, более или менее знатных.

Императрица, переглянувшись с Перекусихиной, молвила:

– Что любит, то любит. Особливо пустить пыль в глаза. Принимал он меня дважды с Саввишной… – заметила со скепсисом Екатерина Алексеевна.

Перекусихина тоже заулыбалась и попросила:

– Продолжай, дитятко, продолжай, как там тебя привечали?

Повеселевшая от сих воспоминаний, Варвара продолжила:

– Токмо я вошла на двор почтовой станции, и сей час же потребовала лошадей, как вдруг около моей кареты показались граф Ланжерон, успевший обогнать меня, и граф Цукато, оба в папильотках и халатах. Они долго рассыпались в извинениях за свой вид.

– Бог мой, что они себе позволяют перед дамой! – засмеялась императрица.

– Вот и я не могла удержаться от смеха, узрев их. Дабы избавиться от подобного назойливого общества, я отправилась дожидаться лошадей, в находившийся в глубине двора, дом, где никого не было. Токмо я села у окна, как во двор въехала раззолоченная карета, запряженная великолепными лошадьми.

– Вот и наш красавец Семен объявился, – уверенно изрекла императрица.

В разговор вдруг вмешалась Протасова:

– Мне любопытно, Ваше Величество, отчего сей Зорич никак не женится?

Екатерина повела недоуменными глазами, пожала плечами: – Кто его знает, Королева? Отчего не женятся, к примеру, Понятовский, Васильчиков, Зорич и некоторые другие?

Удивленная ответом, Протасова задумалась, а государыня обратив глаза на Варвару, молвила:

– Однако мы все время мешаем нашей интересной рассказчице. Продолжай, Варя.

Фрейлина кивнула и продолжила:

– Да, я узнала Зорича, – коего в детстве встречала при дворе. Он встал передо мною на колени, умоляя меня отобедать у него. Я употребила все мое красноречие, чтобы отказаться от его приглашения, но все было напрасно. Пришлось сесть с ним в карету и ехать, ради приличия, к его племянницам, чтобы дожидаться там, пока будет готов обед, и он приедет за мной.

– Узнаю его: он такой прилипчивый: не отстанет, не добившись своего, – паки вырвалось у императрицы. – А его племянницы, помнишь, Мария Саввишна, такие приятные девицы.

– Красивые, – согласилась Саввишна, – весьма на дядю похожи.

– И как же сии красотки тебя встретили?

– Они были заняты костюмами для бала, назначенного на следующий день, и просили меня помочь советами. Чтобы лучше исполнить их желания, я нарисовала им модели шляп, платьев и чепцов.

– Ты же прекрасно рисуешь… Кажется, они были в восторге от тебя, прелестная графиня, – заметила с улыбкой императ рица.

Варвара густо покраснела, присела в реверансе.

– Не знаю, – ответила она, – но, похоже – да!

– А Зорич, догадываюсь, как всегда, был разодет, как принц? – вопрошала пренебрежительным тоном императрица.

– У него было пять буклей цвета голубиного крыла, вышитое платье и шляпа в руке. Да, и был надушен, как султан.

Все весело рассмеялись.

– Ах, красавчик! – изразила общую мысль Протасова. Графиня Варвара, улыбаясь, продолжила:

– Позже, мы все поехали к нему. В гостиной было около шестидесяти человек, из которых я знала троих: графа Ланжерона, графа Цукато и мадемаузель Энгельгардт, очень красивую особу, родственницу племянницы Потемкина. Я подсела к ней. Обед был долог и утомителен своим изобилием. Я с нетерпением думала о том моменте, когда можно будет уехать, но пришлось остаться на весь день и даже поужинать.

– Кто же таковая Энгельгардт, как ее зовут, – заинтересовалась государыня, оглядывая своих подруг. – Я как-будто знаю всех их родственников…

– Елизавета, но отчество не помню, – ответствовала графиня.

– Скорее всего, какая-то дальняя родственница, – предположила Протасова. – Их, Энгельгардтов, как и Голицыных, не сосчитать.

– И как же, тебе, милая Варюша, удалось избавиться от пристального внимания сего Зорича?

– Не удалось до самого Могилева. Он отправил со мною десять курьеров, чтобы я быстрее доехала.

Варвара передохнула, оглядела всех: все внимали с большой аттенцией. Она паки вспоминая свое путешествие в подробностях, рассказала, как она доехала до очень красивого двухэтажного здания, где переночевала, а утром, едва она успела окончить свой туалет, как появился адъютант господина Петра Богдановича Пассека, губернатора города, дальнего ее родственника, коий пригласил ее отобедать к себе в деревню, в пяти-шести верстах от города. Она ехала на присланной за ней золоченной двуместной карете через весь город с большим шумом; евреи, узнав карету губернатора, становились на колени; я раскланивалась направо и налево. Сие было весьма забавно!

– Ни в чем себя не обделяет сей губернатор Пассек, – заметила, сдвинув брови, государыня: и карета его, стало быть – золоченая.

Графиня Варвара замолчала, ожидая, что скажет государыня. Екатерина, паки махнула рукой, дескать: продолжай. Головина, получив разрешение, повела свой рассказ далее:

– Приехав во дворец и, быв там чудесно принята, мне показали прекрасный сад, прелестные виды, предложили хороший обед, после чего я сыграла партию в шахматы с каким-то господином.

Она запнулась, засим скромно молвила:

– Я, рассказываю вам подробно, как вы просили, Ваше Величество…

– Очень хорошо, Варенька! А как там генерал-аншеф Петр Пассек?

– Неплохо устроился, – заметила с ехидцей Королева. – Теперь он генерал-губернатор Могилевского наместничества.

– Раньше там наместничал, ныне покойный, граф Захар Григорьевич Чернышев, – печально напомнила подругам и фрейлинам Екатерина. – Жена его, урожденная Анна Родионовна Ведель, племянница Пассека.

Протасова тоже печально ввернула:

– Безвременно ушел граф Захар. Таковой красавец, а Ведель – вредная дама, Боже упаси! Еще сто лет проживет…

Все помолчали.

– Ну, продолжай, девонька, – не вытерпела Перекусихина. Варвара, взглянув на государыню и получив разрешение взглядом, рассказала о прибытии в Кременчуг, коий показался ей весьма грязным городом, затем надобно было переехать через реку Буг. Чему весьма удивилась Екатерина, коя хорошо помнила, что город показался ей весьма достойным в пору ее посещения его два года назад. Варвара смущенно пожала плечами.

– Ваше Величество, – дерзко вмешалась Протасова. – Сейчас война. Много чего изменилось. А наша Варварушка, чаю, уже у цели: вот-вот, подъедет к месту назначения, и в скорости, мы окажемся во дворце князя Потемкина, не так ли графинюшка? – с улыбкой испросила она.

– Да, – согласно кивнув, оживилась графиня. – Стало быть, еду я, еду, а на душе тоскливо. Направо я видела бесконечную равнину, без деревьев, без человеческих жилищ, естьли не считать нескольких казачьих постов. Медленно проезжая мимо одной из хижин, я услыхала, Ваше Величество, радостные крики: «Да здравствует Екатерина Великая! Да здравствует наша мать, дающая нам хлеб и славу! Да здравствует Екатерина!». В окно я увидела офицеров с бокалами. Их слова как бы пригвоздили меня к месту, я не могла наслушаться их. Настроение сразу поднялось.