Во сне Маттео встретил и Талию – женщину, которой он однажды помог; она помахала ему, но он прошел мимо. Никто не должен был узнать, что он спас ее семью.

Все эти люди его не волновали. Никто не трогал его за душу, и не потому, что у него был дурной характер, а потому, что Маттео давным-давно научился вовремя закрываться от неприятных эмоций.

Но почему же взглядом он искал в толпе Беллу?

Маттео посмотрел наверх и увидел ее, двигающуюся по канату под улюлюканье горожан. Ее блестящие черные волосы струились по обнаженной спине. Крошечный серебристый костюм не скрывал ничего, и Маттео наравне с толпой разглядывал ее небольшие дерзкие груди, намазанные маслом.

Белла была объята ужасом, но улыбалась, как требовал Мальволио, инспектор манежа. А потом, к восторгу зрителей, она подняла ногу, раскрывая всю свою наготу, как требовал Мальволио, чтобы сделать сальто.

У нее не было страховки. И не было выбора.

Белла изящно перекувыркнулась в воздухе, поймала равновесие и едва успела увернуться от трапеции. Акробаты пикировали прямо на нее. Но она должна была продолжать представление.

Тут Маттео увидел, что по лестнице карабкается Дино.

– Saltare! – закричал Маттео, но его призыв прыгать утонул в ревущей толпе.

Всю ночь ему снились яркие, подробные сны, а сам он лежал почти неподвижно в кровати.

Маттео привык к кошмарам, но на этот раз они были наполнены сексуальным желанием.

– Saltare, Белла… – повторил он, но она его не слышала. У нее на лбу проступили капельки пота, узкий костюм врезался в кожу, а ступни кровоточили. Она выбилась из сил, но Маттео подгонял ее наравне с толпой.

И вдруг не успел Маттео снова открыть рот, как она заметила его, стоящего в толпе с распростертыми руками.

– Ti prenderò quando cadi! – закричал он.

«Прыгай, я тебя поймаю».

Белла колебалась долю секунды. Он помчался, чтобы встать прямо под ней, она радостно улыбнулась и прыгнула в его объятия.

И он ее поймал.

Ее теплое, хорошо знакомое тело очутилось у него в руках. Едва дыша от перенапряжения, она все-таки нашла силы на поцелуй, и, когда их губы соприкоснулись, они провалились сквозь грязное дно цирка и очутились в уютной мягкой постели.

Уже на рассвете Маттео увидел свой любимый сон-воспоминание.

Та самая бессонная ночь. Они медленно танцевали в гостиничном номере и вспоминали уличную вечеринку Наталии. Когда шестнадцатилетняя Белла сказала, что будет ждать его, а Маттео решил тайно сбежать из Бордо-дель-Чьело.

Их губы впервые сомкнулись в поцелуе, когда Белле стукнуло восемнадцать, и, несмотря на грубое начало, их ночь была полна романтики и страсти. Ночь, когда он выполнил ее просьбу и лишил ее девственности.

Ничего подобного с ним никогда не происходило. Маттео не хотелось вспоминать о деньгах, которые он ей передал, не хотелось вспоминать, как выглядела в тот вечер Белла.

Она крутилась возле бара, густо накрашенная и надушенная дешевыми духами, и мужчины оглядывали ее с ухмылкой.

Нет, лучше вспомнить, что случилось за закрытыми дверями. Утопая в бесконечных поцелуях, они нежно занимались любовью. Белла всхлипнула, когда он впервые в нее вошел.

Про синяк на щеке, поставленный его рукой, Белла забыла. Она поняла, что, если не Маттео, ее ударил бы Мальволио.

Ночь осталась позади, Маттео принял душ и пошел одеваться, но вместо этого вернулся в постель и лег рядом. Он был погружен в размышления, потому что хотел предложить Белле бежать вместе с ним.

А потом он ощутил ее шелковистые волосы и теплую щеку у себя на животе и россыпь поцелуев.

Маттео растворился в своем сне-воспоминании, наслаждаясь ее мягкими губами и влажным язычком, который скользил вокруг возбужденной головки его члена.

Вот как надо будить мужчину, подумал Маттео и застонал, когда Белла ловко взяла его член в рот.

Он двинулся навстречу волшебным ощущениям, но, когда опустил руку ей на голову, в дело вмешалась реальность. Если его будили, значит, он спал, а спал он не с Беллой. Да и губы у нее не были умелыми, нет, сначала их прикосновение было исполнено любопытства и волнения.

Сон постепенно его покидал.

Маттео хотел подняться, но тело убеждало его помедлить минутку, получить удовольствие; впрочем, воспоминания исчезли, к его члену приникли чужие губы, и ему хотелось от них избавиться.

Он придержал голову Шенди, но вдруг на него пролилось что-то холодное, от ужаса женщина завизжала, поднялась на колени и вылезла из-под одеяла. Ее блондинистые волосы были абсолютно мокрые, и Маттео резко сел в кровати.

– Mi scusi[1], – промямлила горничная и, когда Маттео включил свет, объяснила, что перевернула ведерко со льдом.

– Imbecille![2] – закричала Шенди, когда горничная схватила ведерко, случайно опрокинутое на любовников.

– Полегче, Шенди, – попросил Маттео, но безуспешно. Успокоить ее было непросто.

– Идиотка безработная! – шпарила она на итальянском. – Да-да, уже безработная, потому что тебя отсюда вышвырнут! Как ты посмела зай ти без стука, прервать меня с женихом?

– Я случайно, – оправдывалась горничная, пытаясь замести следы хаоса: ее поднос вместе с содержимым опрокинулся не только на пол, но и на стену. Кофе разлился на ковер, сладости и ветчина соскользнули с прикроватного столика, но эпицентром хаоса была Шенди.

Она соскочила с кровати, накинула в спешке халат и, несясь через гостиную, прокричала горничной, чтобы та убрала номер к ее возвращению и что ее непременно уволят.

Маттео стоял, завернувшись в покрывало, и слушал, как Шенди требует по телефону показать нахальной горничной, где раки зимуют. Затем она ринулась в душ, предоставив Маттео самому разобраться с остальным.

– Mi scusi, – повторила горничная. Сидя на корточках, она убирала мусор, но Маттео ее извинения не впечатлили. Он ни на секунду ей не поверил, но обратился к ней не язвительно, а скорее устало:

– Встань, Белла.

Длинные черные волосы, выпавшие из конского хвоста, закрывали лицо, но не узнать ее было невозможно, и ее руки замерли, когда он произнес ее имя.

Маттео заметил, что ногти у нее были покусанные. Раньше она этим не занималась. В ту ночь ее ногти были коротко, но аккуратно пострижены. Каждый сантиметр ее тела был готов откликнуться, но даже теперь Маттео приходилось сдерживаться.

– Встань, я сказал. – Его голос прозвучал строже. Не падать же ему на колени и заключать ее в объятия?

Маттео думал, она снова начнет оправдываться, извиняться, но она просто подняла глаза, и их взгляды встретились, впервые за столько лет. О, как он мечтал, чтобы эти уникальные зеленые глаза, пленившие его однажды, оставили его равнодушным!

Черта с два!

– Mi scusi…

– Хватит извиняться, Белла. Мы оба знаем, что это произошло не случайно.

– Ничего подобного, – возразила она, не поднимаясь с колен. – Я стучала. Мне показалось, что меня зовут. Двигающиеся одеяла меня напугали, и я споткнулась… – Она посмотрела на пустую бутылку из-под шампанского, упавшую на пол. – Извини, что расстроила твою невесту. Вода была очень холодной?

– Фокус удался, – процедил Маттео, начинающий терять терпение.

Он взял девушку за локоть и заставил подняться.

После стольких лет он узнал ее запах, хотя как такое может быть? В ту ночь от нее пахло дешевыми духами.

«Я стер с нее духи», – против воли вспомнил Маттео и судорожно вдохнул крахмальный запах ее униформы.

Не помогло.

Похоже, Белла была единственной женщиной, которая могла носить бледно-зеленый костюм с кремовым фартуком и при этом выглядеть обворожительно. Даже закрытые плоские туфли не скрывали красоту ног. Она была все такой же худенькой, глаза казались огромными на тонком лице, а губы, в уголках которых играла чарующая улыбка, по-прежнему его манили.