Одним ухом внимая Голубевой, я старалась услышать, что отвечает Бортнев.

– Стас, политика – это всегда грязь. Вы влезли в опасную игру. Но если я могу чем-то помочь, скажи, – Костя пожал руку Стасу и быстро ушёл, пытаясь не смотреть в ищущий взгляд Голубевой.

Вдруг Бортнев обернулся и спросил меня, не желаю ли я посетить Дом кино. Лицо у него было весёлое, а глаза печальные.

– Костя с вами хоть в бездну, – пыталась соответствовать, его манере общаться, я. Подойдя ближе, тихо спросила, а Голубеву нельзя взять с собой.

– Наглеешь, Лялька, но ладно бери. Только избавь меня от необходимости давать ей советы. У неё уже есть руководители.

В Доме кино, прямо на лестнице мы встретили Ваню, и Костя с удовольствием побежал к нему, явно отделываясь от нас.

– «Поздравляю», – торжественно сказал Иван, показывая газету с портретом Бортнева. – «Стареющий Гудвин снова запустит адскую машину на следующей неделе… Пафос Бортнева, анонсирующий приз пятилетия так же лжив, как и его энциклопедическая эрудиция». – Слушай, эта Элла тебя прямо в сухомятку лопает.

– Думаю, не без майонеза Двинского и Протасова. А я ещё Стасу сочувствовал, – тихо произнёс Бортнев. Его лицо улыбалось, но губы были крепко сжаты.

На верхней ступеньке у самого выхода в ресторан стояла девочка-журналистка. Она протянула к Бортневу диктофон и выпалила.

– Вика Лисовская – «Комсомольская правда». Господин ведущий, можно вопрос, если хотите не для печати. Вы богатый человек?

– Именно для печати, – засунув руки в карманы брюк смокинга и прислонившись к колоне, скрестив ноги, Бортнев выпалил – попрошу дословно. Я один из богатейших людей этой страны. У меня семья, любимая работа и настоящие друзья. Многие ли могут этим похвастаться?

Журналистка кисловато улыбнулась.

– Ляля, Ира за мной, – как-то сердито веселясь, пригласил Бортнев.

– Куда? – испугались мы.

– Святая святых – ресторан Дома кино. Это особое место. Сколько судеб здесь сложилось, сколько разбилось, вы и представить не можете. Начинайте включаться в светскую и деловую жизнь людей искусства и шоу-бизнеса.

За сдвинутыми, безукоризненно сервированными столами в пустом зале сидела большая пёстрая компания. Костя усадил нас, подвинув продюсеров и поднял тост.

– Есть такой штамп у моих коллег, клясться в своей ненависти к слову спонсор. Дескать это не спонсоры, а близкие люди…. И, так далее. А я посмотрел в словаре SPONSOR – и аж три значения. Первое – поручитель, второе – крёстный отец или мать, и лишь на третьем месте – организатор и устроитель. И поэтому ты Тима и ты, Эдик – для меня именно спонсоры, мои крёстные, поручители за дела мои перед людьми в этом мире и на небесах.

Тима и Эдик, красивые молодые люди южного типа встали и поцеловались с Костей через стол. Потом Бортнев сел.

– А в словаре Миллера, – тихо сказал слева сидевший продюсер Протасов – есть ещё два значения: покровитель и заказчик рекламы. Но это вроде бы, ни при чём.

– Вот узнают они, как ты рискуешь их деньгами, ворочал в тарелке толстые ломти осетрины, измазанные жиром Сёма Двинский, – и будешь искать в словаре как по-английски Секир-башка.

Зазвучала музыка, празднество ещё продолжалось. У Кости зазвонил телефон. Он очень быстро выбежал из ресторана.

Мне было страшно любопытно, куда Бортнев так спешит. Я была свободна, так как Голубеву нашли рекламщики и накачивали её.

– Привет, – сказал он нежным мультфильмным голосом и нежно обнял женщину. – Ты всё-таки пришла – мерзейшее существо, мегера моя постылая, тяжкий крест жизни моей всей? – Костя долго целовал ладонь, как я поняла жены. Я видела фотографию Вали у Бортнева в портмоне.

Я, как всегда пряталась за колонной.

Слышно было прекрасно, каждое слово отдавалось у меня в ушах.

– Узнаёшь, тоже ласково и не чуть не удивляясь эпитетам, которыми «обзывал» её муж, – откликнулась Валя. Видимо, они всегда так разговаривали. – Ты гадина телевизионная, коварный изменщик, сгубивший мою жизнь? – пандан мужу отвечала жена. – Я принесла тебе сценарий, который ты забыл, хотя хотела отомстить, но не сумела.

– Как ты там? Влачишь жалкий жребий нелюбимой брошенной матери-одиночки? Или, может, впустила супостата в холодное брачное ложе?

– Угадал. Весь день смотрела порнуху, а потом грязно отдалась слесарю.

– Молодец, а как там отродье, жертва случайной встречи двух некогда юных тел?

– Отродье спит. Набегалась где-то, – отвечала Валя в том же Костином стиле.

– С этим Вовой?

– Вову в данное время уже зовут Серёжа. Но, по-моему, он ничем не хуже. Послушай, трагедия моей личной судьбы, в редких встречах тоже что-то есть, – задумчиво посмотрев на Костю, сказала Валя.

– Постарел? И ты меня больше не любишь, – с усмешкой, но напряжённо поинтересовался Костя.

– Погрустнел. У тебя проблемы? – взволнованно пыталась выяснить Валя.

– Не могу больше говорить, – ушёл от ответа Бортнев. – А ты прекрасна, и твой голос всегда звучит во мне. Особенно, когда трудно. Но Тимур хочет поговорить насчёт финансирования нового цикла. Это не пропустишь, извини.

– Иди телевизионный маньяк, ненавидимый мною, – засмеялась Валя и крепко прижалась к Косте. Ты только, иногда звони. Мне главное, что ты жив…

Костя заглянул за колонну и вытащил меня на ступеньки.

– Тебе, Ляля, зачем слушать мои разговоры с женой, – разозлился Бортнев. – Ты всё хорошо слышала? Здесь прекрасное эхо. Может, ты агент моих соперников или продюсеров, которые мечтают меня заглотнуть, даже не пережёвывая.

– Вы простите. Мне всё интересно знать про вас. Вы жену никогда не приводите, не говорите о ней. Вот мне и стало любопытно, – смущённо и виновато бурчала я.

– Запомни, если я ещё свою личную жизнь сделаю общественной, то мне собственно не останется ничего. Ты попробуй вникать в профессиональные дела и не ходи за мной. Я могу и обидеться. Я сам позову, когда мне будет нужна твоя помощь, Лялечка.

Бортнев пошёл, но тут же повернулся.

– Не обижайся. У человека должно быть собственное пространство, хоть иногда, иначе он умрёт.

Я вышла в зал и увидела, как к Бортневу подошла девушка. Казалось она пришласосъёмочной площадки МTVишного клипа.

– Костя, можно к вам обратиться, – покачиваясь на тонких высоких каблуках, кокетничала девица. Я сегодня без машины. Тимур сказал, что вы могли бы отвезти меня домой. Извините, что так бесцеремонно…

– Спасибо, – тихо сказал Костя, – и вам, и Тимуру за эту феерическую возможность. К несчастью, на эту ночь я уже занят…

Бортнев показал глазами куда-то девушке за спину. Она обернулась и увидела на краю стола чавкающего, неаккуратного Сёму. Девица удивлённо посмотрела на Костю, а он удручённо покачал головой, мол, сердцу не прикажешь…

Бортнев поклонился и быстро направился к какому-то пожилому человеку.

Воспитательная беседа Бортнева со мной не возымела действия. Я хотела вникать в абсолютно все события и тайны этого «Мадридского двора».

– Валерий Алексеевич, приветствую вас и хочу попросить об одной очень важной услуге, – Бортнев внимательно смотрел на собеседника, ожидая ответной реакции.

– Ты о Стасе, как понимаю. Я его тоже очень ценю, уважаю и даже люблю как сына, но больно он уж активен и реактивен. Он стал неуправляем. Ты не представляешь, что он наговорил сегодня начальству.

– Но их программа самая лучшая на нашем НОВОМ ТВ. Вы сами помогали им её запускать, – жёстко сказал Костя.

– Да, но Стас очень любит управлять другими. Даже его команда на него жалуется. Та компания, которая начинала новый формат практически распалась.

– И что? Такого выдающегося человека, только потому, что у него есть своё мнение и представление о программе нужно гнать? – Бортнев побелел и почти кричал на Валерия Алексеевича.

– Вообще, нанашем эфирном пространстве хватает тебя одного. Ты же тоже никого не слушаешь.

– Я сам нахожу спонсоров, сам отбираю участников. Мои продюсеры лишь достают то, что необходимо для спокойного прохождения моей программы. У неё между прочим самый высокий рейтинг, – завёлся Бортнев. – Но у «Взора» рейтинг не ниже. Почему вы хотите их разогнать?