За дверью стояли двое: увенчанный вязаной кипой младший лейтенант, а позади него – худая женщина-офицер с жидкими светлыми волосами и капитанскими лычками на плечах. Орит подождала секунду, но они молчали, и она спросила, чем им можно помочь.

– Гозлан, – бросила капитанша религиозному приказным тоном не без доли упрека.

– Это насчет вашего мужа, – промямлил религиозный. – Можно войти?

Орит улыбнулась и сказала, что, наверное, произошла ошибка, потому что она вообще не замужем. Капитанша посмотрела на помятый листок и спросила, зовут ли ее Орит, а когда Орит ответила, что да, сказала с вежливым нажимом:

– Может, ты нам все-таки разрешишь зайти на минутку?

Орит провела их в гостиную, которую делила с соседкой по квартире, и даже не успела спросить, принести ли им что-нибудь попить, когда религиозный вскочил и сказал:

– Он мертв.

– Кто? – спросила Орит.

– Почему сейчас? – одернула его капитанша. – Ты не мог подождать секунду, пока она сядет? Пока возьмет себе стакан воды?

– Прошу прощения, – сказал религиозный и скривил губы в сердитой гримасе. – Это мой первый раз, я еще только вхожу в должность.

– Все окей, – сказала Орит, – но кто мертв?

– Ваш муж, – сказал религиозный. – Не знаю, слышали вы или нет, но сегодня утром был теракт на перекрестке Бейт-Лид…

– Нет, – сказала Орит, – я не слышала. Я не слушаю новости. Но это и неважно, потому что вы ошиблись, я же вам сказала, я не замужем.

Религиозный бросил умоляющий взгляд на капитаншу.

– Ты Орит Бяльски? – слегка нетерпеливо поинтересовалась та.

– Нет, – сказала Орит, – я Орит Левин.

– Правильно, – подтвердила капитанша. – Правильно. А два года назад, в феврале, ты вышла замуж за старшего сержанта Семена Бяльски.

Орит опустилась на рваный диван. В горле першило от сухости. Если подумать, хорошо бы этот самый Гозлан, прежде чем начинать, действительно подождал, пока она принесет себе стакан диетической колы.

– Так я не понимаю, – громко прошептал религиозный. – Это она или не она?

Капитанша дала ему знак замолчать. Она сходила к кухонному крану и принесла Орит стакан воды. Вода из крана в этой квартире была омерзительной. Вода всегда казалась Орит омерзительной, но в этой квартире особенно.

– Не спеши, – сказала капитанша и протянула Орит стакан. – Мы никуда не торопимся, – добавила она и села рядом с Орит.

Они сидели в полной тишине, пока религиозный, оставшийся стоять, не начал терять терпение.

– У него в Израиле никого не было, – сказал он. – Вы наверняка знаете.

Орит помотала головой.

– Вся его семья осталась в СССР или в СНГ, не знаю, как сейчас правильно говорить. Никого у него не было.

– Кроме тебя, – сказала капитанша и сухой рукой коснулась руки Орит.

– Вы понимаете, что это значит? – спросил Гозлан и опустился в кресло напротив.

– Помолчи уже, – бросила капитанша. – Идиот.

– Почему идиот? – обиделся религиозный. – В конце концов все равно придется сказать, чего тянуть.

Капитанша проигнорировала его и неловко обняла Орит, от чего явно смутились обе.

– Придется сказать что? – спросила Орит, пытаясь высвободиться из объятий.

Капитанша отпустила ее, сделала глубокий, несколько театральный вдох и сказала:

– Ты единственная, кто может его опознать.

С Семеном Орит познакомилась только в день их свадьбы. Семен служил на одной базе с Аси, и Аси всегда рассказывал про него байки – мол, Семен подтягивает штаны так высоко, что ему каждое утро приходится решать, на какую сторону укладывать пенис, а еще – что они всегда слушали по радио передачу, в которой солдатам передают приветы, и каждый раз, когда говорили что-то вроде “самый сладкий солдат во всей армии”, этот Семен расплывался, как будто привет был сто процентов для него.

– Кто вообще может этому чмо приветы передавать? – смеялся Аси.

И за это чмо Орит вышла замуж. На самом деле она предложила Аси выйти замуж за него, но Аси сказал, что шансов нет, потому что фиктивный брак с собственным бойфрендом уже не вполне фиктивный и кончится сложными щами. Это он предложил Семена.

– За сто шекелей этот дебил тебе даже ребенка заделает, – смеялся Аси. – За сотку эти русские сделают что угодно.

Она сказала Аси, что ей надо подумать, хотя внутренне уже согласилась. Но ее обидело, что Аси не захотел на ней жениться. В конце концов, она просила об одолжении, а бойфренду положено знать, когда от него ждут помощи. Кроме того, неприятно быть замужем за идиотом, даже и фиктивно.

Назавтра Аси вернулся с базы, влажно поцеловал ее в лоб и сказал:

– Я сэкономил тебе сотку. – Орит вытерла слюну со лба, а Аси объяснил: – Этот дебил женится на тебе за так. – Орит сказала, что ей это кажется несколько подозрительным и надо быть осторожными, потому что вдруг этот Семен не вполне понимает, что такое “фиктивный”. – Он еще как понимает, – сказал Аси и стал рыться в холодильнике. – Он дурак-дурак, а жулик еще тот.

– Так чего ж он согласился забесплатно? – настаивала Орит.

– А мне не похер? – засмеялся Аси и куснул немытый огурец. – Может, сообразил, что это его единственный шанс хоть на какую-то женитьбу.

Капитанша вела “рено”, а религиозный сидел сзади. Они молчали почти всю дорогу, и поэтому у Орит было время подумать о том, что ей предстоит впервые в жизни увидеть мертвого человека, и что она всегда выбирает себе в бойфренды говнюков, и что хотя она знает это с первой секунды, все равно остается с ними на год-другой. Она вспомнила про аборт и про то, как мама, верившая в переселение душ, настаивала, что душа младенца переселилась в ее ощипанного кота.

– Послушай, как он плачет, – говорила она Орит, – послушай, какой голос – как у младенца. Он у тебя четыре года и никогда так не плакал.

Орит знала, что мама несет чушь и что кот всего лишь унюхал еду или какую-нибудь кошку за окном. Но вопли его и правда звучали немножко как детский плач, и он не замолкал всю ночь. Слава богу, что Орит с Аси уже не были вместе, потому что если бы она рассказала ему такое, он бы сразу начал смеяться.

Она подумала было о душе Семена и о том, куда эта душа теперь переселится, и тут же напомнила себе, что ни в какие такие вещи не верит. Потом попыталась объяснить себе, почему согласилась поехать с офицерами в Абу-Кабир[10] и ни слова не сказала про то, что брак был фиктивным. Как-то странно вот так явиться в морг и опознать собственного мужа. Страшно, но будоражит. И еще немножко как играть в кино – проживать ситуацию, не расплачиваясь за нее. Аси бы наверняка сказал, что это суперский шанс получить пенсию в качестве армейской вдовы и всю жизнь пальцем не шевелить и что против ктубы[11] из раввината в армии никто слова сказать не может.

– Все будет окей, – сказала капитанша, видимо заметив, как Орит в задумчивости морщит лоб. – Мы все время будем с тобой.

В раввинат Аси пришел свидетелем со стороны Семена и всю церемонию только и делал, что пытался рассмешить Орит и строил ей рожи. Сам Семен выглядел гораздо лучше, чем в байках. Не бог весть какой красавчик, но и не такой урод, каким его описывал Аси, и не такой уж идиот. Он был очень странный, но не глупый, и после раввината Аси пригласил их съесть фалафеля. За весь день Семен и Орит не обменялись ни словом, кроме “шалом” и того, что требовала церемония, да и за фалафелем старались друг на друга не смотреть. Аси это смешило.

– Смотри, какая у тебя жена красавица, – он положил Семену руку на плечо, – смотри, какой цветок.

Взгляд Семена остался прикован к каплющей пите, которую он держал в руках.

– Что ж с тобой будет, Семен? – продолжал дурачиться Аси. – Ты же знаешь, тебе теперь придется ее поцеловать. Иначе брак по галахе не состоялся.

До сих пор Орит не знает, поверил Семен или нет. Аси сказал ей потом, что точно нет и что Семен просто воспользовался шансом, но Орит не была так уж уверена. Как бы то ни было, внезапно Семен наклонился к ней и попытался поцеловать. Орит отпрянула, и его губы не успели ее коснуться, но запах у него изо рта коснулся ее, смешался с запахом жареного жира от фалафеля и с затхлым запахом раввината, осевшим у нее на волосах. Она отбежала на несколько шагов, и ее вырвало в цветочный горшок, а подняв глаза от горшка, она наткнулась на взгляд Семена. Семен на секунду застыл, а потом просто бросился бежать. Бегом. Аси его звал, но Семен не остановился. Это был последний раз, когда она видела Семена. До сегодняшнего дня.