У нее седые волосы?

Совсем седые. А если бы вы могли видеть ее улыбку… Она… Если бы вы только видели ее улыбку… но она уже никогда не улыбнется больше. До свидания. Завтра вы расскажете всю правду судье.

Вы уходите?

Я иду к Мэри. Надо передать ей о нашем разговоре.

Она знает, что вы у меня?

По ее просьбе я пришел к вам.

Ох, господи! Она ждет? А вы придете и скажете, что я отказалась подписать. Как она будет меня ненавидеть!

(положив руки на плечи Лиззи). Бедное мое дитя, не хотел бы я очутиться на вашем месте.

Какая драма! (Поглядев на браслет.) Это ты, тварь, виновата во всем.

Что?

Ничего, это я так. (Пауза.) Столько несчастий вокруг… Остается только пожалеть, что негр и в самом деле не изнасиловал меня.

(растроганно). Дитя мое…

(печально). Вы были бы счастливы, а я не слишком бы сильно убивалась.

Благодарю вас. (Пауза.) Как бы мне хотелось помочь вам. (Пауза.) Но, увы, истина остается истиной.

(печально). Да, конечно.

Истинные факты говорят о том, что негр на вас не покушался.

(печально). Да, конечно.

Да. (Пауза.) Но если поразмыслить, то станет ясно, что мы представили истину в ее одностороннем виде.

(не понимая). Одностороннем виде…

Я хочу сказать, что до сих пор речь шла лишь об элементарной истине.

Элементарной? Значит, это уже не истина?

Нет, нет, разумеется, истина. Но только к истине… подходят по-разному, смотря по обстоятельствам.

Вы все-таки думаете, что негр меня изнасиловал?

Нет, нет, он вас не изнасиловал. С определенной точки зрения – совсем нет. Но, видите ли, я старый человек, прожил долгую жизнь, много раз ошибался, и только последние годы ошибаюсь немного реже. По поводу этого дела у меня сложилось мнение, несколько отличное от вашего.

Какое же мнение?

Как объяснить вам? Попробуем так: вообразите, что вся американская нация внезапно предстала перед вами… Что бы она сказала вам?

(испуганно). Я полагаю, что она не стала бы со мной разговаривать.

Вы коммунистка?

Ох, что вы! Конечно, нет!

Тогда она сказала бы вам многое. Она сказала бы вам: «Лиззи, так случилось, что тебе надлежит сделать выбор между двумя моими сыновьями. Один из них должен погибнуть. Как поступают в подобных случаях? Сохраняют достойнейшего. Итак, решим, кто из них достойнее. Ты не возражаешь?»

Конечно, нет. Прошу прощения! Я подумала, что это вы говорите.

Я говорю от имени моей страны. «Лиззи, что собой представляет этот негр, которому ты покровительствуешь? Он родился случайно, бог весть где и от кого. Я вскормила его, а он… что дал он мне взамен? Ровным счетом ничего. Он бездельничает, ворует, распевает песни и покупает розовые и зеленые костюмы. Это мой сын, и я люблю его наравне с остальными моими сыновьями, но я тебя спрашиваю: разве он ведет жизнь достойного человека? Его смерть не будет для меня большой потерей».

Как вы красиво говорите!

(собираясь с мыслями). «Другой – Томас – полная ему противоположность. Да, он убил негра, что очень дурно. Но он мне необходим. Он стопроцентный американец. Потомок благороднейшей семьи – одной из старейших в нашей стране. Он окончил Гарвардский университет. Он офицер – а мне нужны офицеры, – у него на заводе две тысячи рабочих: две тысячи станут безработными, если он умрет. Он – лидер, надежный оплот против коммунизма, профсоюзов и евреев. Он обязан жить, и твой долг – сохранить ему жизнь. Вот и все. А теперь – выбирай».

Как вы хорошо говорите.

Выбирай!

(привскочив). Что? Ах да… (Пауза.) Вы меня запутали, я даже забыла, где я и что со мной.

Поглядите на меня, Лиззи. Вы мне верите?

Да, господин сенатор.

Допускаете ли вы, что я могу толкнуть вас на дурной поступок?

Нет, господин сенатор.

Тогда вам следует подписать. Вот мое перо.

Вы думаете – она будет довольна мной?

Кто?

Ваша сестра.

Она издалека будет любить вас, как родную дочь.

Быть может, она пришлет мне цветы?

Возможно.

Или свою фотографию с надписью.

Вполне возможно.

Я повешу ее на стенку (Пауза. Волнуясь, ходит по комнате.) Что за история! (Сенатору.) А что вы сделаете с негром, если я подпишу?

С негром? Ба! (Положив руки на ее плечи.) Если ты подпишешь, весь город единодушно признает тебя своей дочерью. Весь город. Все матери нашего города.

Но…

Неужели ты считаешь, что весь город может ошибаться? Целый город, где обитают пасторы и священники, врачи, адвокаты, артисты; где живет мэр и его заместители, а также члены благотворительных обществ. Они могут ошибаться, по-твоему?

Нет, нет, нет.

Дай руку! (Заставляет ее подписать бумагу.) Так. Благодарю тебя от имени сестры и племянника, от имени семнадцати тысяч белых нашего города, от имени американской нации, которую я здесь представляю. Дай мне твой лоб. (Целует ее в лоб.) Я еще вернусь вечером: нам есть о чем побеседовать с тобой. (Уходит.)

(у выхода). Прощай, Лиззи.

Прощай.