– Замечательно. Нет слов!

– Это основной дом, – объясняет она, указав на светлый трехэтажный особняк с английскими окнами и четырьмя колоннами у крыльца, – здесь девять спален, огромная столовая и множество потаенных местечек, – со смехом добавляет Ксения, загадочно опустив глаза. – Чуть дальше, вон там, расположены два домика для гостей. Тот, что рядом с гаражом, для прислуги.

– Вау…

– Альберт, доброе утро! – здоровается она с мужчиной лет шестидесяти, что спускается к нам по расчищенным от листвы и пыли светлым ступеням. На нем серые брюки, белая рубашка и жилетка с торчащим светлым платочком в кармане на груди. Ей-богу, только в фильмах такое видела. – Вероника, это наш дорогой и любимый Альберт – управляющий всем хозяйством и просто сердце этого места.

– Рада познакомиться, – протягиваю я руку седоволосому мужчине. – Вероника.

Он отвечает мне взаимностью и вежливо склоняет голову.

– Эта девушка занимается организацией нашей свадьбы.

– Если вам что-то понадобится, даже пусть то мелочь какая-нибудь – смело обращайтесь ко мне! – с улыбкой говорит мне мужчина.

– Благодарю.

– Мама уже здесь?

– Да, они с Юрием Сергеевичем отдыхают у бассейна. Я сообщу им, что вы приехали.

– Не стоит, я сама. Покажи, пожалуйста, нашей гостье её спальню, а я пока пойду поздороваюсь с родителями. Вероника, как устроитесь – спускайтесь к нам, я представлю вас моей семьей.

Что я могу сказать в ответ, кроме как с глупой улыбкой, что (надеюсь!) скрывает мое глубочайшее удивление, кивнуть и послушно двинуться вслед за Альбертом – сердцем этого невообразимого места.

Мы поднимаемся по ступеням, заходим в огромный прохладный холл особняка и массивная дверь за нами с пугающе-мощным звуком закрывается. Пол здесь светлый и как будто весь из хрупкого стекла, ведь не видно ни одного шва…

– Не желаете ли выпить чего-нибудь, Вероника? – спрашивает меня Альберт, остановившись напротив. – Мы можем принести напиток в вашу спальню или он будет ждать вас у бассейна. Солнышко сегодня жаркое, думаю, что охладиться не помешает. Как насчет закусок? Желаете ли…

Неожиданно, я прыскаю от смеха.

– Извините, Альберт, простите ради бога. Я просто к такой официальности не привыкла и вряд ли когда-либо смогу. Прошу вас, называйте меня просто Ника и говорите со мной как можно проще. Я бы выпила стакан воды.

Мужчина понимающе улыбается мне.

– Я не могу обращаться к вам иначе. Вы ведь гостья в этом доме.

– Альберт, я на работе. Так же, как и вы.

– Не обещаю, но постараюсь.

– Отлично. Спасибо!

– Рита? – вдруг зовет он громким голосом. – Стакан прохладной воды в спальню нашей гостьи! Пройдемте, Вероника, нам на второй этаж. – Заметив мой деланно-недовольный взгляд, Альберт добавляет: – Я же сказал, что постараюсь.

Мы проходим в глубь дома, где, как мне кажется, еще прохладнее, чем в холе. Из огромной гостиной с камином и диваном, рассчитанным человек так на двадцать, словно окаменевшая лапа огромного дракона, расстилается величественная лестница из темного мрамора. Если по такой спускаться и подниматься несколько раз на день, то можно смело забыть о походе в спортзал. Видимо, поэтому Альберт выглядит таким подтянутым, хотя седые волосы, глубокие морщины и проницательный взгляд выдают в нем взрослого, мудрого человека.

– Кстати, я привезла с собой небольшую сумку с вещами. Она осталась в машине.

– Не беспокойтесь, я принесу вам её.

– Спасибо. А здесь очень просторно… – говорю я, глядя вниз.

– И невероятно пусто, когда нет хозяев и их гостей, – соглашается мужчина с нотками доброй печали. – Этому месту нужны беседы, развлечения, звон бокалов, смех и радость. Детский плач, в конце концов.

– Полагаю, что вы здесь работаете очень давно.

– Уже больше тридцати лет.

– Ничего себе! – ахаю я, идя с ним бок о бок по широкому коридору. – Неудивительно, что вы – «сердце этого места».

– Ксения называет меня так с десяти лет. Она как прочитывала какую-нибудь сказку, так потом всей кухне её по двадцать раз пересказывала. Было в одной что-то подобное.

Альберт открывает темную дверь с узкими вставками из матовых стекол и проходит вперед. Я следую за ним и останавливаюсь на пороге чрезвычайно просторной спальни с огромной кроватью, заправленной нежно-молочным мягким покрывалом. Здесь даже балкончик есть и массивный сундук для вещей, как показывают в старых фильмах.

– Мия определенно пожалеет, что осталась блевать все выходные дома, – шепчу я себе под нос, оглядывая светлую, выполненную в нежных тонах комнату.

– Что? – оборачивается Альберт.

– Для меня одной здесь слишком много места, – бросаю я с глупой улыбкой и развожу руки в стороны. – Уверена, во всем доме нашлась бы спальня куда меньше этой.

– Я знаю этот дом вдоль и поперек, – с доброй улыбкой говорит мне мужчина, – уверяю вас, не нашлась бы. Наконец-то, – вдруг более серьезным голосом заявляет он, глядя за мое плечо.

Оборачиваюсь и смотрю на женщину в белой блузке и светло-сером сарафане с широкими лямками. Она протягивает мне стакан с водой и слабо улыбается.

– О! Спасибо! Честное слово, не стоило так… Бегать из-за этого стакана… – беру его в руки. – Спасибо вам, Рита.

Женщина удаляется, а я со вздохом гляжу на Альберта.

– Это лишнее.

– Я постараюсь, но не обещаю. Пойду за вашими вещами.

– Я сама!

– Отдохните немного. За той дверью ванная комната. Осмотритесь, полюбуйтесь видами с балкона, а как будете готовы – спускайтесь вниз, я проведу вас к бассейну, где все уже, наверное, собрались.

– С вами сложно спорить.

– И не надо, – подмигивает мне мужчина и предусмотрительно закрывает за собой дверь.

А вид здесь и впрямь шикарный. Справа цветущий сад с каменными дорожками и фонариками, слева ровный газон, хоть в футбол играй, а позади небольшой лесочек с узкими дорожками, ведущими куда-то вниз. Территория и правда очень большая. А ведь это только малая часть того, что удается увидеть из моей спальни.

– Ты забыла свои вещи.

От испуга я чуть не вываливаюсь за низкое ограждение. Смотрю на жениха, что оперся плечом о стеклянную дверь-купе, и недовольно фыркаю:

– Я вовсе не забыла, у меня просто не было возможности успеть их забрать.

– Сумка на кровати, – говорит Роман, а потом склоняет на бок голову и таращится прямо в мои глаза.

– Вам что-то не нравится? – спрашиваю я и оборонительно складываю руки на груди. Напяливаю самоуверенную маску и демонстрирую ленивую улыбку. – И, кстати, разве я разрешала говорить со мной на «ты»?

– А для этого нужно особое разрешение?

– Будь вы, Роман, воспитанным человеком, то наверняка знали бы этот немаловажный факт.

– Послушай, – вдруг усмехается он и как хитрый котяра начинает плавно надвигаться на меня, – мне глубоко по боку твоя вежливость, правила приличия и вся эта шушера, которой ты себя обвесила. Я просто хочу, чтобы ты как можно тише и незаметнее выполняла свою работу, вот и все.

По мере его приближения, моя голова постепенно задирается к верху.

– Ты чересчур навязчивая, не можешь держать язык за зубами и берешь на себя слишком много лишнего. В силу своей скромности, Ксюша тебе этого ни за что не скажет, хотя думает так же. Поэтому, говорю я – сбавляй обороты, украшай сердечками и бабочками все, что хочешь, но не лезь в то, что тебя не касается.

Я уже дышу его воздухом и мне он чертовски не нравится. И что это за запах? Смесь геля для бритья, парфюма с резкими и нагло врывающимися в ноздри искрами, а еще мята… Даже по пятам самых несносных героев романов, что в последствии влюбляют в себя не только главную героиню, но и читательницу, следует шлейф таинственных, чарующих ноток, делающих мужчину еще более привлекательным. Но здесь же… В резкости чувствуется наглость, в мяте – глупая самоуверенность! Ну что такая очаровательная Ксения нашла в этом аппендиксе?!