– А-а, тот, с клавиконтом! Извините, не припомню вашего имени.

Маскелейн улыбнулся. Раньше от этой улыбки кровь стыла в жилах его врагов.

– Меня не проведешь, Подлбрим. Я все знаю.

– Неужто? – удивился коротышка-волшебник. – Никогда не встречал того, кто бы знал все. Хорошо бы ознакомиться с вашими эпистемологическими методами.

– Довольно! С вашими сообщниками покончено. Пришла ваша очередь.

Он ворвался в домик. В комнате все осталось по-прежнему, как раньше. Маскелейн оглядел свою жертву.

– Будете просить пощады?

Подлбрим прикрыл дверь и сунул руки в рукава халата. Наклонив голову, он рассматривал пришельца с видом удивленного исследователя, обнаружившего на образчике не ту этикетку.

– Вы застали меня врасплох. Я и не подозревал, что состою в заговоре.

– Я сказал довольно, – взгляд Маскелейна ожесточился. – Начнем.

Он наставил волшебную палочку на Подлбрима и проговорил первую суру «Переменной чесотки Тиза». Однако что‐то пошло не так. Он слышал собственный голос, интонирующий слоги, но в голове его они не отзывались многократным эхом, что подтверждало бы их мощь.

Маскелейн покачал головой и произнес вторую суру, размышляя, что он мог упустить в этом детски простейшем заклинании, но и свежие слоги ничем не откликнулись в его голове.

Тем временем Подлбрим уставился на него, как на тупого студента, который никак не может справиться с декламацией.

Маскелейн поборол свой гнев. «Чесотка Тиза» может сменить полярность, если финальную суру не произнести в надлежащей точности, такой конфуз для него нежелателен, даже если Подлбрим никому ничего не расскажет. Он очень аккуратно произнес слоги и описал палочкой три маленьких кружочка, как и полагалось по инструкции.

Но ничего не произошло. Ни Синей линии, ни взрыва ауры вокруг Подлбрима, ни следа муки на вежливом лице!

Подлбрим поинтересовался:

– Что это было? Заклинание?

Маскелейн промолчал. Раньше с ним ничего подобного не случалось, даже когда он был неопытным учеником-первогодком. И столь простое заклинание… Он потряс палочкой.

– Разве мы не обсуждали Серебро и Тьму? Я имею в виду флюксии. Здесь у вас ничего не получится.

«Безумный танец Ограмана» вызывался пятью слогами и жестом. Маскелейн произнес их, махнул левой рукой – никакой реакции.

– Я покажу вам, – сказал Подлбрим.

Закатав рукава, он обнажил руки и зашевелил пальцами, словно играл на сложном инструменте. Мгновенно пространство между ним и Маскелейном на уровне пояса покрылось толстым горизонтальным слоем кабеля из искрящегося серебра. Подлбрим снова пошевелил пальцами, и стальные иссиня-черные тросы прошили серебряные флюксии под прямым углом.

– Когда их вызовешь, – пояснил волшебник, – они просто поглощают энергию Красных, Синих, Зеленых, Желтых флюксий во всей округе. Особенно в точках пересечения.

Маскелейна захлестнул целый каскад непрошеных эмоций. Первое – он понял, что его выставили дураком. Потом накатила волна беспомощности, а за ней последовал удар кувалды невыносимого позора оттого, что этот Подлбрим смотрит на него свысока, когда все должно быть ровным счетом наоборот. Сейчас этот грязный деревенщина обязан был молить о пощаде, обчесываясь и выкидывая судорожные антраша. А вместо этого он лепечет о схождении линий и каких-то там связях.

А потом сквозь сумбур ненависти пришло озарение. Маскелейн считал себя весьма способным, опытным волшебником. Он накладывал мощные заклятья и заколдовывал магов гораздо более умудренных, чем он сам, но которым не хватало силы воли, применяемой им в работе.

И вот тут, сейчас, в этой ветхой мазанке, он вдруг увидел пересечение флюксий, чья сила была на несколько порядков выше, чем он когда‐либо мог достичь. Он должен был достать эту силу и прикоснуться…

И он решил действовать немедленно. Маскелейн сфокусировал свою волю и послал ее в правую руку, распрямив пальцы, чтобы коснуться флюксий Серебра. Он увидел, что Подлбрим прервал монолог и предупредительно поднял руку. Маскелейн подумал: «Что, забеспокоился? Ну ладно, я покажу…»

В этот момент его руку и тело пронзило ударом энергии. Он почувствовал, как ноги оторвались от пола и их втянуло в поток Серебряных флюксий. Волшебник мгновенно погрузился в него, словно превратился в ком земли, смытой с крутого берега в бешено несущийся, бурлящий поток реки во время бури. И, подобно кому земли, он растворился в потоке.

Что было потом, он не помнил. Маскелейна больше не существовало, было лишь безымянное, безвольное нечто, подхваченное потоком энергии невероятной силы, несущееся на невообразимой скорости из никуда в нигде, без остановки, в нескончаемом диком бегстве.

Казалось, прошла вечность. А потом с той же скоростью, с какой его поглотила Серебряная флюксия, он вновь обрел прежний облик. Маскелейн очнулся. Он стоял в комнате, голый и дрожащий, в голове пустота, тело будто промерзло до костей. Сознание медленно возвращалось, он стал различать признаки того, что прошло немало времени: одежда коротышки-волшебника выглядела мятой и запачканной, усталое лицо и нижняя челюсть, заросшая густой щетиной, свидетельствовали о том, что события произошли явно не вчера.

– А-а, ну наконец-то. – Подлбрим подошел поближе и похлопал рукой по воздуху вокруг Маскелейна, заглянул ему в глаза, пощелкал пальцами около ушей. – Хоть какая-то часть. Говорить можете?

– Я… Я был…

Он с трудом вспоминал, что такое слова и как их соединять друг с другом. Процесс утомил его.

– Ничего, все восстановится.

Подлбрим осмотрел Маскелейна, заботливо подвел его к креслу и показал, как на нем сидеть. Маскелейна бил озноб, поэтому Подлбрим укутал его в одеяло.

– Я сварил луковый суп с укропом, – предложил коротышка-волшебник. – Думаю, вам сейчас нужно поесть.

– Суп, – задумался Маскелейн.

Значение этого слова дошло до него не сразу, но, почувствовав запах, исходящий от деревянной чашки, принесенной Подлбримом, он вспомнил, что такое суп. Когда первую ложку бульона поднесли к его рту, он вновь открыл для себя, как глотать.

– Да, – вздохнул Подлбрим после того, как покормил беднягу. – Придется вам пожить тут немного.

– Пожить, – повторил Маскелейн.

Он подозревал, что «пожить» как-то связано со временем и отсутствием движения.

– Да, – подтвердил Подлбрим. – Пока вы не… придете в себя.

– Суп, – повторил затем Маскелейн и открыл рот.

Вскоре суп был съеден, Подлбрим убрал миску, вернулся и снова похлопал воздух вокруг Маскелейна.

– Уже лучше. Вас уже больше. Думаю, остальное тоже вернется через день-другой.

Подлбрим сел за рабочий стол и стал читать книгу, страницу за страницей.

– Хотя возможны кое‐какие изменения, если то, что тут написано, верно, – он хлопнул ладонью по книжке. – Погружение во флюксию не прошло даром: теперь любое ваше заклинание будет сию секунду отменяться, словно никогда и не произносилось.

– Заклинание, – повторил Маскелейн.

Он чувствовал, что должен знать это слово, и изо всех сил старался вспомнить, что оно значит.

– Да, чертовски неудачно для волшебника, – продолжал излагать свою мысль Подлбрим. – И все же я уверен, что ваши друзья сплотятся и помогут вам преодолеть возникшие трудности. Кое-кто о вас уже спрашивал.

– Друзья, – сказал Маскелейн, но обнаружил, что значение этого слова ему неизвестно.

Изабо С. Уилс[10]