– Заметили того рыжего мальчишку? – тихо спросил Берли.

– А, ирландца, – кивнул доктор Ди.

– Ему покровительствует сэр Генри Сидни. Мальчишку привезли, чтобы воспитать в английском духе. Это не первый. Ее Величество верит, что покорит их сердца и завоюет преданность. Они действительно обучаются манерам и этикету, но возвращаются на свой остров, и варварская природа берет верх. Этих дикарей невозможно приручить.

– Не берусь утверждать, – сказал доктор Ди, расчесывая пальцами огромную бороду, – но, может, какие‐то способы и найдутся.

– Doctissime vir, ученейший муж, – изрек Берли, – если они есть, давайте ими воспользуемся.

Снежок слегка припорошил дороги и домишки, когда сын сэра Генри, Филипп Сидни, и Хью О’Нил отправились из поместья Пенсхерст в графстве Кент в Мортлейк к доктору Ди.

Хотя с ними был тряский экипаж с балдахином в коврах и подушках, мальчишки предпочли ехать верхом со слугами, пока холод не пробрал их до костей сквозь тонкие перчатки и панталоны. Хью, ныне разбиравшийся в платье, не мог пожаловаться, что английская одежда спасает от холода хуже шерстяного ирландского плаща с меховым капюшоном, но в бриджах и короткой одежде он всегда мерз и чувствовал себя обнаженным.

Филипп слез с коня и бросил поводья слуге, растирая ладони, стиснув застывшее тощее сидячее место в синих панталонах.

Хью тоже полез в экипаж. Они задернули шторы и, укрывшись пледами, прижались друг к другу, со смехом смотря, как дрожит сосед. Они говорили о докторе по имени Ди, у которого Филипп уже брал уроки латыни, греческого и математики. Хью, хоть и был старше Филиппа, до сих пор не учился, хотя ему тоже обещали уроки. Мальчишки обсуждали, чем займутся, когда подрастут и станут рыцарями, воображая себя героями легенд о короле Артуре, Уорвике и других.

Когда они играли в героев на своих пони в полях Пенсхерста, Хью ни разу не удалось уговорить Филиппа взять менее значимую роль: «Я буду странствующим рыцарем, а ты моим оруженосцем». Филипп Сидни знал много легенд, а также с молоком матери впитал манеры английского лорда, прежде чем он узнал о мире что‐то еще. Даже в игре сын главы ирландского клана не может повелевать сыном английского рыцаря. Но всякий раз, оказавшись на острие деревянного меча, безо всякой надежды на победу, Хью уворачивался и призывал орду призрачных помощников, которые разделывались с обычными людьми из войска Филиппа.

То ирландец выдумывал историю про ворону – зачарованную принцессу, которой он когда‐то помог, за чьи ноги он мог схватиться и улететь в безопасное место, то про дуб, в котором открывалось дупло, где он прятался.

– Это нечестно, – кричал Филипп.

Неожиданные помощники, которых Хью призывал на грубом варварском языке, не вписывались в правила, не имели ничего общего с победами добрых рыцарей над злыми, и непонятно, почему они помогали только Хью.

– Потому что моя семья однажды сослужила им великую службу, – трясясь в экипаже, пояснил Филиппу Хью.

Спор был бесконечным.

– Ну, тогда и моя семья тоже.

– У рыцаря Уорвика семьи нет.

– А я говорю есть, значит, есть.

– И в Англии нет… сказочных существ, – осторожно говорит Хью.

– Конечно, есть.

– Неа, если бы были, как ты их позвал бы? Ты думаешь, они понимают по-английски?

– А я приглашу их на латыни. Veni, venite, spiritus sylvani, dives fluminarum…[8]

Хью, смеясь, пнул плед и Филиппа. Латынь!

Однажды они пришли с вопросом к Баклу, егерю, считавшемуся самым мудрым после доктора Ди, которого они не отваживались спрашивать.

– Раньше здесь водились феи, – сообщил тот.

Огромными грубыми руками он точил о камень нож, который так и ходил туда – сюда, вжик – вжик.

– Но это было до короля Гарри, я тогда был мальчишкой и читал наизусть «Аве Мария».

– Понял? – сказал Филипп.

– Это в прошлом, – махнул рукой Хью.

– Моя бабушка их видела, – рассказал Бакл. – Видела, как один сосал козье молоко, как детеныш. И потом она не смогла ничего надоить. Но в наш век их вряд ли встретишь.

Лезвие ходило ходуном: туда – сюда, и Бакл пробовал его загрубевшим большим пальцем.

– Куда же они ушли? – спросил Филипп.

– Прочь, – ответил Бакл. – Исчезли вместе с монахами, литургией и Священной кровью из аббатства Хейлс.

– Но куда же? – не унимался Хью.

Бакл улыбнулся, и на его лице и шее разгладились даже глубокие морщины.

– Скажите, юный господин, куда девается ваша коленка, когда вы встаете?

Джейн, жена доктора Ди, напоила мальчишек поссетом, горячим напитком из эля и молока. Когда мальчики согрелись, доктор предложил им выбор: почитать любую из его книжек, поработать с точными инструментами или изучать его карты, которые он развернул на длинном столе, а сверху положил компас и угольник.

Филипп выбрал книгу, роман в стихах, отчего доктор засмеялся. Мальчик удобно устроился в подушках, открыл книгу и вскоре заснул, «как сурок в норке», по словам Джейн.

Хью склонился над картами рядом с доктором, чьи круглые очки странно увеличивали его глаза, а длинная борода чуть не волочилась по бумаге.

Сначала Хью узнал, что карты изображают мир не таким, как его видит человек, а как птица, летящая высоко-высоко.

Доктор показал Хью по карте Англии расстояние от Пенсхерста до Мортлейка, которое они проехали. Оно оказалось не длиннее фаланги большого пальца.

А потом и Англия с Ирландией тоже уменьшились и стали едва заметными, когда доктор Ди развернул карту всего обширного мира. Точнее, половины мира. Мир, как он сказал Хью, круглый, как шарик, на этой карте – половина мира.

Шар, подвешенный Господом в центре небесного свода! Блуждающие звезды вращаются вокруг него по своим сферам, а настоящие – по своим.

– Вот это остров Ирландия, отделенный от нас проливом Святого Георга. Птицы оттуда долетают сюда за полдня.

«Дети Ллира», – подумал Хью.

– Все эти земли – Ирландия, Уэльс и Шотландия, – ткнул он длинным пальцем, – принадлежат британской короне, королеве. А вы ее верный слуга.

Он улыбался, глядя на Хью.

– И я тоже, – добавил Филипп, присоединившийся к ним.

– И вы, – он снова повернулся к картам. – Но взгляните сюда. Ей принадлежат не только Британские острова. Северные земли, где живут датчане и норвежцы, тоже ее по праву, благодаря их прежним королям, ее предкам. Сейчас, конечно, было бы неразумно предъявлять на них претензии. И еще дальше, за морем.

Он рассказал мальчикам про Гренландию и Эстотиланд, про Атлантический океан. Говорил о королях Малго и Артуре, о лорде Мадоке и святом Брендане Великом, о Себастьяне Кабото и Джоне Кабото, добравшихся до берегов Америки за сотню лет до Колумба. Это они и другие путешественники намного раньше ступили на те далекие земли и объявили их владениями предков королевы Елизаветы, поэтому они принадлежат британской короне. Чтобы вернуть их, королеве не нужно разрешения ни испанца, ни португальца.

– Я тоже открою для королевы новые земли, – заявил Филипп. – Вы поедете со мной, чтобы направлять меня. А Хью будет моим оруженосцем!

Хью О’Нил промолчал, размышляя. Ирландские короли не уступали своих земель англичанам. Ирландские земли принадлежали другим кельтским королям, другим кланам с незапамятных времен. А если новый настоящий король короновался в Таре, он снова отвоевывал эти земли.

Мальчикам пора было возвращаться в Кент. Снаружи, звеня шпорами и сбруей, слуги уже седлали коней.

– Кланяйтесь от меня вашему отцу, которого я искренне почитаю, – сказал доктор Ди Филиппу, – и примите от меня этот дар. Пусть он станет для вас путеводителем, когда вы вырастите и отправитесь на поиски приключений.

Доктор взял со стола небольшую книжку, без переплета, сшитую суровой ниткой. Это была рукопись, написанная аккуратным почерком самого доктора Ди, под названием «Заметки касательно общих и частных вопросов искусства мореплавания». Филипп растерянно, с благоговением взял ее в руки, осознавая оказанную ему честь и не совсем понимая, что с книгой делать.