Утром я проснулась и произошедшее ночью показалось мне сном. Но на мне шляпа, а я её на ночь не надевала.

Я набрала по телефону Ласку. Записалась на сегодня. Собралась и поехала. Прибыла на час раньше, поэтому слонялась по больнице без дела.

Автоматы с кофе и водой. Захаживающие через дырку в заборе собаки и кошки. Ютящиеся на проводах птицы. Сидящие на подоконниках подростки. Гитарная трель. Засохшая трава, припорошенная инеем. Запах пирожков и супа из столовой. Веяние теплом из кухни. Открытые форточки. Свитера и шорты. Шлепающие сандалии. Смех и крики. Старый музыкальный проигрыватель, то и дело барахлящий. Пыльный телевизор, накрытый вязанным ковриком. Воздух, пропахший лекарствами. Длинные подолы белых халатов. Полусонный проспиртованный охранник.

Я иду по коридорам и у меня такое чувство, будто это мой дом. Будто я была здесь всегда. И всё так знакомо, будто я видела это тысячу раз. Весь страх куда-то пропал.

Наконец настало время приема. Я протиснулась в очереди и вошла в кабинет.

— Здравствуйте, мисс. Есть жалобы?

— Да. Я думаю, что хочу лечь в больницу.

— Подумайте хорошенько. Врать не буду, скажу сразу: будут проблемы с трудоутройством. И не только. Люди с предубеждением относятся к тем, кто лежал в психиатрической больнице.

— Мне всё равно.

Я рассказала её о своём состоянии последние два с половиной месяца с тех пор, как я ушла от неё.

— Выходит, поэтому Вы пропустили приём?

— Поэтому.

— Вы не оставили ни рабочего домера, ни домашнего. Я не знала, как с вами связаться.

— Но теперь я здесь. и я прошу о помощи.

— И Вам её окажут.

Я ушла по-английски. Не стала предупреждать друзей, только родителям коротко бросила, что ложусь в больницу. Они меня поняли и не стали ни осуждать, ни задавать лишних вопросов.

Приехала, заняла первую попавшуюся в палату и завалилась спать. Не было абсолютно никакого желания ни с кем знакомиться. С больницей я уже познакомилась, и мы обе остались довольны друг другом. Поэтому я просто разглядывало окно с запотевшим стеклом, нюхала свежее постельное белье и пробовала матрац на мягкость. Сливалась с окружающей обстановкой.

Перед ужином ко мне заглянул мальчик, которого я встретила, когда в первый раз попала сюда. Выглядел он похуже, чем раньше: синяки под глазами, торчащие скулы и погасший взгляд.

— А я знал, что ты попадёшь сюда, — он улыбнулся. В одном из передних зубов была дырка, — Ты наша. Я это понял с первого взгляда.

— Я ничья, — буркнула я, — Сама по себе.

— Кошка, которая гуляет сама по себе, — промурлыкал он, приближаясь, — Нет, это точно не про тебя. Но выглядишь ты просто ужасно.

— Ты не лучше.

— Я знаю. Поэтому я ищу ту, которая посылает мне приятные сны. Может, это ты?

Он провел рукой по моему лбу.

— Горячий, — сказал он, — У тебя температура, но ты даже не замечаешь этого.

— Я не посылаю тебе сны, — сказала я, — Мне бы со своими разобраться.

— Я понял уже. Та, кто это делает, должна быть без тьмы. И не мёртвая.

— Может, она не отсюда.

— Нет, она живет рядом. И я её уже долго ищу.

Прозвенел звонок, оповещающий о начале ужина.

— Прямо как в школе, — вздохнула я.

— Я не помню, когда в последний раз был на уроках, — рассмеялся мальчик, — Да и вспоминать не хочу.

— А я хочу, — сказала я, — Я теряю воспоминания. А потом нахожу их искаженными. Они пропитаны черной кровью.

— Тебе нужен Кит! — вскочил мальчик, — Он что-нибудь придумает. Я бы и сам помог, но я провалил Инициацию.

— Да, мне тоже говорили про Кита. Где его найти?

— Сейчас поищем. Может, случится чудо и его величество снизойдет до того, чтобы пожрать.

Мы отправились в столовую. это было просторное помещение с огромными окнами и яркими лампами. Вокруг витал запах какао, овсянки, пирожков и приправ. Воздух был нагрет дыханием людей и обогревателями. Вытяжки запылились, протертые столы блестели.

— О нет, только не овсянка! — простонал мальчик, — Почему нельзя дать пиццу?

— А ты не знаешь, кто мои соседки? — вспомнила я.

— Ты в 5 палате? Там вроде бы только Зои лежит. Бесноватая девушка, персонал её до смерти боится. Но с тобой она поладит.

— Откуда такая уверенность? Может, она в меня какашками начнет кидаться.

— Хорошее у тебя мнение о нас, — скрестил руки на груди мальчик, — Типичным психом у нас выглядит только Джей. Но он лежит в одиночке и вижу его только я, хотя это запрещено, — он подмигнул мне, — Кстати, я Брайан.

— А я Клэр.

Кто-то сзади меня толкнул. Послышались возмущенные возгласы.

— Куда прёшь без очереди, мелочь?!

— Заткнись, тупая корова! Куда хочу, туда иду!

— Эти тупые детишки вообще обнаглели!

— Это точно!

— Где уважение к старшим?

— Варежку прикрой, старуха!

— Ты кого старой назвал?! Сейчас волосы повыдергаю!

— Убери от меня вилку, псих несчастный!

— Ай! Кто меня кашей облил?!

— Так тебе и надо, тупая лохудра!

Завязалась потасовка. В этой куче мала невозможно было разобрать, кто есть кто. Да и никому уже не надо было, все были слишком раззадорены дракой. Подбежали санитары и растащили всех.

— Тут всегда так весело? — спросила я.

— Только раз в неделю, — сказал Брайан, — Или два. Зато очередь освободилась!

Мы взяли по тарелке каши, кружку с какао и сели за стол у окна.

— Ненавижу здешние зимы, — цокнул язычком Брайан, глядя на внутренний двор, — Это даже снегом не назвать.

— А я осень люблю, — сказала я, — Только раннюю. Чтоб и иней, и золотые листья.

— И слякоть, — оскабился Брайан, — Идёшь, видишь лужу, думаешь, что она неглубокая и с веселым свистом пересекаешь её, а в результате увязаешь в воде по щиколотку.

— Люблю лужи, — сказала я, — Я взяла свои любимые резиновые сапоги. С уточками.

— Йоу, Брайан, кто это с тобой?

К нам подошел смуглый парень с черными волнистыми волосами. Черепок с его футболки ехидно поглядывал на меня.

— А это Ромео, — представил его Брайан, — Или…

— Мы не говорим об этом днём, — предостерег его Ромео.

— Какой ты педантичный, — закатил глаза Брайан.

— Сам такой, — обиделся Ромео.

Он критически оглядел меня с ног до головы.

— Ужас, — вынес приговор он, — Просто тихий ужас. Вы с  Брайаном стоите друг друга. С обоими вами душно находиться рядом. Но хотя бы не пусто. Тебе ещё можно помочь, и я даже скажу, как. Но не сейчас, а вечером. Приходи в 3 палату.

— Это ко мне, — ухмыльнулся Брайан, — Мы с ним в одной палате лежим.

— И поэтому я с тех пор, как ты приперся, не могу уснуть нормально, — проворчал Ромео, — Брайан, ты есть собираешься? Выглядишь, как ходячая социальная реклама против анорексии.

— Но овсянка… — с мученическим видом протянул Брайан.

— И слышать ничего не желаю, — прикрикнул Ромео, — А ну жри, а то силой в тебя запихаю.

Давясь, Брайан принялся есть. Ромео с удовлетворением наблюдал за ним.

— Сейчас у них новая повариха. Готовит просто шикарно, ты не заметил? Уж точно лучше, чем старая.

— Ничего я не заметил, — пробурчал Брайан, — Как было отвратно, так и осталось.

Я вскочила, опрокинув стол. Мне стало так хорошо, что из глаз брызнули слёзы. Только сейчас я поняла, что жива. И никакая черная кровь не отнимет у меня этого.

— Я жива, — сказала я ошалевшим мальчикам, — Я не разучилась радоваться. И сейчас я рада, когда смотрю на вас. Я рада!

Я дышу. я чувствую. Я живу. Разве этого не достаточно? Я не отдам всё это черной крови. Пусть я буду видеть каждую ночь кошмары. Пусть я разобью своё сердце. Я не отдамся черной крови. И не отдам ей никого.

— Пускай меня называют сумасшедшим, но я никогда не отпущу твою руку.

Опять началось. Я села на пол. Ромео ко мне подбежал и поставил на ноги.

— Я хочу жить, — прохныкала я, — Я не хочу, чтобы тьма поглотила меня! Я хочу видеть сны! Я не хочу превращаться в монстра!

— Ты не превратишься, слышишь?