— Нет!

Я резко вскочила, отряхнувшись.

— Я не Королева! Я Элли, Поступь, Большеротая, я Тень, и я уплыву с Лебедем и остальными! Не я Королева, а ты!

Королево ничего не ответила, только потупила взор, принявшись ковыряться в снегу.

Рассерженная, я ушла, сердито топая ногами. А потом заплакала, и мои слёзы заледенели на холодных щеках. Королева отчаялась, потому что устала. Это слишком тяжелая ноша для 10-летней девочки. Но я никогда не стану королевой. А вот она — истинная королева, её имя ей очень подходит. В ней есть стержень. А во мне только смех, свет и тяга к жизни.

Я снова сижу на крыльце. Снова было лето, полуденный зной и ягоды, качающиеся на ветвях. Доски приятно скрипели, рядом стояла кружка с соком, поставленная на клетчатую тряпку. В жидкости плавала муха.

— Ты кто? — удивилась Буревестник.

Берет, джинсовые шорты и белая футболка. Веснушка на щеках, сплющенном носу, лбу, локтях и коленях. Персиковая кожа. Драные коленки. Пластыри на щеках. Рыжие волосы, кольцами ниспадающие на плечи. Порванные пыльные сандалии. Стакан с водой со льдом в одной руке. И мороженное в другой. Буревестник стояла знакомая и до боли родная.

— Мороженное? — облизнулась я, — Нам его разве давали? Ах, да… Точно, давали. Но мало. А жаль! Блин, лето ведь, почему его давали так мало?! Жадины. Сами по-любому его ведрами лопают. А что это? Фруктовый лёд? Обожаю! Хоть бы поделилась!.. Хотя у тебя один… Ну ладно!

— Знакомая манера болтать без умолку, — Буревестник силилась вспомнить меня, но у неё ничего не получалось.

— Не пытайся, — сказала я, — Всё равно ведь не вспомнишь! А может… Нет, не вспомнишь. Но нам так весело было!

— Что?.. — сощурилась Буревестник, рассматривая меня.

— Я пришла попрощаться, — сказала я, — Можно было попрощаться только с одним человеком. И я выбрала тебя. Передай остальным, что мне было очень весело со всеми вами. И Киту скажи, чтобы простил Вечность. Потому что я на него и не злилась. Все мы. Что вообще у него за манера обижаться на такие пустяки? Как знакомо… Но я не до такой степени обидчивая! Или до такой? Ладно, я этого уже всё равно никогда не узнаю.

— Я…

— Так, чего это я заболталась? У нас ведь немного времени. В общем, я пришла сказать только одно: «прощай». А вместо этого наговорила 100 слов как минимум! Ха-ха, типичная я! Короче, — я погрустнела, но всё-таки выдавила из себя улыбку, — Прощай, Буревестник. И прощайте все. Эти летние деньки навсегда останутся в моей памяти как самые теплые воспоминания. Мне не грустно — чего грустить, когда так хорошо было? Хотя, кого я обманываю… Грустно.

Всё исчезло, в том числе и недоуменное, непонимающее лицо Ковыль.

В саду меня уже ждал Лебедь, вертящий в руках ветку сирени. Рядом сопела Февраль.

— Грустно? — спросил Лебедь.

— Грустно, — подтвердила я, — А ты кого выбрал?

— Кита, — сказал Лебедь, — Он не вспомнил меня, и это было грустнее всего.

— А мне легче, — сказала я, — Если бы она вспомнила, то умоляла бы остаться. И я бы согласилась.

— Думаешь? — спросил Лебедь, — Ковыль и Ворожея бы не стали уговаривать. Они знают, что такое «надо».

— Хренадо, — сонно пробурчала Февраль.

Мы с Лебедем прыснули.

— Ну вот, попрощались, теперь посидим на дорожку и можно отчаливать, — нежась в лучах солнца, сказал Лебедь.

====== Отплывающая. КОНЕЦ ======

Бесконечная Ночь — это чернильное небо и пойманная секунда до рассвета. Это сквозняк при закрытом окне и запах лимона в пустой комнате. Это невидимые рисунки на штукатурке и песни, написанные осколком кирпича. Это пепелище от пожара и алый рассвет. Это сказки, рассказанные шепотом и прощание со смертью и сном.

Бесконечная Ночь — это преддверие весны и шабаш. Это жизнь, бьющая ключом.

Бесконечная ночь — это начало обострения.

Одни идут в арку, увитую цветами. А мы идём в противоположную сторону. Прямо как пересекающиеся линии, которые больше не встретятся. Попутчики, одноразовые друзья. Мне не больно — слишком много хороших воспоминаний связывает меня с ними. Как я не жалею, что рассветные лучи прогоняют сон, ведь то, что я проснулось, означает, что я живу.

Эта зима принесла с собой много печали. Говорят черный — цвет траура. Нет. Это белый. Цвет снега и мёртвой зимы.

Тогда какой цвет радости?

Те, кто остались, прежними не выйдут. Те, кто остались, понесли потери, и в первую очередь они потеряли Вечность — самого проницательного среди этой толпы, соединяющего сердца и разрушающего цепи. Того, кто разглядит жемчужину правды среди вороха лжи. И ведь они даже не вспомнят о нём. Не вспомнят ни о ком из нас. Об ушедших не говорят и не думают, но они всё равно остаются в сердцах тех, кто их знал. А мы останемся лишь сном и нелепой идеей.

— Ты загрустила, — сказал Лебедь, — Рано или поздно приходится делать выбор. Здесь или там, сейчас или потом, никогда или навсегда.

— Ненавижу выбирать, — сказала я, — И ненавижу жертвы.

Слеза скатилась по моей щеке. Я редко плачу, но на этот раз мне хотелось стоять так и рыдать, как глупая маленькая девочка. Но всё, что я смогла выдавить из себя — это одна жалкая слезинка. Лебедь вытер её. Неощутимым прикосновением, хотя со стороны казалось, что мы просто молча стоим друг напротив друга. По сути, он просто представил, что вытрет её, но я это почувствовала явственнее, чем почувствовала бы любое прикосновение. Я закрыла глаза, стараясь удержать в себе подольше это ощущение. И эти светло-серые, почти прозрачные глаза, и кроткая улыбка, и мягкие, как пух волосы, светящиеся в лучах вечернего солнца, и черная тень леса позади. И запах сирени, смешанный с ароматом горелой травы и топленого молока, и прохладный ветер, треплющий кудри, и лепестки, касающиеся моей кожи.

— Вы там долго ещё? — сварливо спросила Февраль, — Ещё поцелуйтесь, аж тошнит. Можно подумать, вы прощаетесь.

— Так, надо быстро отвести тебя к твоему мальчонке, а то доконаешь тут всех, — сказал Лебедь, тут же встрепенувшийся, как испуганный птенец, — От тебя цветы вянут.

— Скорее от твоей убийственной ауры, — фыркнула Февраль.

Февраль шла медленно, лениво, явно не веря в происходящее. Венок на голове завял и свалился, платье не укрывало худенькое тельце от холода Прихожей, босые  ноги по щиколотки увязали в снегу. Нас уже ждали ребята — Вечность, зеленоволосый, кучка других ребят, которых я почему-то не знала. Пейзаж, не считая толпы, не изменился — всё то же море и те же хмурые небеса. Февраль разочарованно выдохнула, пока не увидела его…

Он стоял, повернувшись к нам спиной, и глядел вдаль. Ветер дул в лицо, развевая волосы. Одежда мешком висела на нём.

— Ты… — сдавленно прохрипела Февраль.

Несуществующий повернулся как в замедленной съемке, узнав голос, который и не надеялся больше услышать. Посмотрел на неё, будто всё ещё не веря, что она наваждение. Оглядел от макушки со оставшимися в волосах листьями до босых ног, ступающих по снегу. Не улыбался, не плакал, не кричал. Просто двинулся ей на встречу, спотыкаясь на ходу и едва не падая на землю. Она продолжала двигаться медленно.

Я в нетерпении ждала, когда они подойдут друг к другу, потому что мне тогда показалось, что этого никогда не наступит, ибо уж больно медленно это происходило. Как будто специально оттягивали момент, чтобы продлить сладостное трепетание. На полпути они вдруг сорвались и побежали, сломя голову. Быстрее, быстрее, быстрее. Он подхватил её на руки и закружил, смеясь, как ребенок. Весь преобразился: морщинки вокруг сощуренных глаз, ямочки на щеках, ряд белых зубов, смех, похожий на звон серебряного колокольчика. Она тоже смеялась, закрыв глаза и обхватив его шею руками.

И тогда я поняла, что он больше не Несуществующий.

— Ребята! — он повернулся к нам, продолжая сжимать Февраль в объятиях, — Я вспомнил своё настоящее имя!

— И какое оно? — спросила я.

— Зефир, — сказал он.

— Красивое имя, — кивнул Лебедь, — Весенний ветер, который может быть теплым и ласковым, а может принести бурю.