Пневмошприц ужалил в плечо, сердце снова заколотилось быстро и почти болезненно, мысли понеслись нескончаемой чередой, стремительной, острой, ранящей сознание. Это какой-то стимулятор, может, сыворотка правды, а может, и то и другое…

— Смотри на меня, — медленно и четко произнесла Рани и наклонилась над ним. Пытается загипнотизировать? Сек издевательски рассмеялся, глубоко вдохнул и плюнул ей прямо в лицо. Кажется, он сделал такое впервые, и это доставило неожиданное и сильное удовольствие, почти физическое.

Она отшатнулась, отошла назад, и Сек потерял ее из виду. Предметы вокруг стали до боли четкими, свет резал глаз, вся кожа чесалась. Стало очень холодно — и одновременно слишком жарко.

— Одна из проб физиологических жидкостей у меня есть, осталось взять еще три, — сказала Рани на удивление спокойно. — Экземпляр умеет использовать ментальные щиты: это признак того, что его готовили к противодействию таймлордам…

Она продолжала диктовать свои наблюдения, но Сек ее уже не слушал. Страх перешел в какую-то новую стадию. Раньше он был обычным, классифицируемым, но сейчас… Сек понимал все ее мотивы. Рани выжила после войны времени, застряв на чумной планете, ее ТАРДИС умерла, мертвая ТАРДИС — как цинковый гроб, она экранирует все, и Момент не смог найти ее хозяйку. Она не знала о гибели Галлифрея и окончании войны.

Она использует его как подопытный экземпляр. Он бы и сам так сделал.

В Рани не было ничего непонятного, она была логична и точна похлеще любого далека. Убийственно предсказуема. Сек застонал, потом рассмеялся.

— …первичные половые признаки, — сказала Рани, — воссозданы даже слишком подробно. Они собирались его… размножать естественным путем?

Она тыкала в него зондами, это было мерзко, унизительно и больно, но не настолько, как он боялся. Боль можно было вытерпеть. Хуже было с остальным. Страх медленно, но верно превращался в что-то горячее и яркое, как будто в груди зажглось миниатюрное солнце.

— Внешняя оболочка головного мозга эластичная, упругая и одновременно сверхплотная, это исключает сотрясение и позволяет изменять его размер при необходимости. Они решили сделать упор на интеллектуальных качествах? Тогда зачем выбирать человека? Нерациональное и непродуманное решение, в случае далеков я вынуждена признать, что это, вероятно, действительно жест последней надежды в попытке выиграть войну нестандартным способом.

Она замолчала.

— Пока я не найду способ отключить противоугонную систему и отправить ТАРДИС на Галлифрей, я должна потратить время с пользой. Коллекция микроорганизмов и вирусов с Хро Б’Браны достаточно обширна, чтобы я могла…

Голова закружилась, лабораторный стол словно плыл в невесомости, голос Рани доносился как будто издалека, отдавался эхом. Умереть было очень страшно, но… Она оставит его в живых для того, чтобы пробовать на нем различные болезни, будет лечить и снова заражать, и так пока ТАРДИС не доберется до цели их поиска — а уж тогда она сможет управлять ей сама.

Если она не полюбопытничает и не выйдет, конечно. Сек понимал, что — и кто — ждет его на том конце, это Мортимус мог выдумывать сверхъестественных существ и надеяться на чудо, а Сек знал почти наверняка, что планету похитили его бывшие соплеменники. Пусть и обвинял в этом таймлордов — хотелось сорвать злость, и только.

— Галлифрея больше нет! — закричал Сек, срывая голос, и захохотал. — Нет больше твоего Галлифрея, поняла? Тварь!

Грудь переполняло веселое, злое тепло. Сек рассмеялся снова.

— И вы все сдохли! — выкрикнул он. — Никого не осталось! Связывайся хоть до посинения!

— Ты лжешь, — звучно ответила Рани, впервые обратив на него внимание. — Хотя теперь я точно знаю, на какой ты стороне. Мне очень повезло, что ТАРДИС, которую ты угнал, прилетела прямо ко мне, а вот тебе — нет. Ты еще поймешь, насколько сильно тебе не повезло.

Это уже был не страх и не злость. Это… Теперь стало ясно, почему люди, которых Сек держал в плену когда-то давным-давно, годы, столетия назад, не только плакали и просили пощады, но и смеялись, издевались и вели себя до безумия храбро, до восхищения отважно. Это была не отвага и даже не безумие; это была истерика.

Сек открыл рот и запел первую пришедшую ему в голову песню, безудержно коверкая слова, а может, и мелодию:

— Эй, караван, увези меня прочь, — задыхаясь, проговорил он почти речитативом. — Видеть хочу португальскую ночь, яркое солнце испанских морей, тяжесть хлебов андалузских полей…

— Перестань завывать, тебе это не поможет. — Рани отвернулась и стала пытаться надиктовывать дневник дальше, но Сек повысил голос и запел тот же куплет снова. Он забыл слова, это бывает, пусть слушает одно и то же по кругу, пока с ума не сойдет.

Он понимал, что Рани — таймлорд и глупо на такое надеяться, но рациональные доводы просто отошли в сторону.

— Эй, караван, увези меня прочь, — пел Сек громко и хрипло. — Видеть хочу…

— Перестань! — закричала Рани.

А, так ей это действительно не нравится! Сек растянул губы в улыбке — сильно, до боли, и продолжил. Горло саднило.

Это была не просто истерика, но и настоящая ненависть. Привычное, естественное состояние. Норма. Она пугала до ужаса. Сек давно уже не хотел кого-то убить просто так, почти без причины, из личной ненависти, из естественной потребности. Это было так по-далековски, так… отвратительно.

— Тяжесть хлебов андалузских полей! — закричал он.

Рани молча возилась у стола. Сек с ненавистью смотрел ей в спину, обтянутую синей тканью лабораторного халата. Темно-синий удивительно хорошо сочетался с рыжими волосами, и это только добавляло силы его злости, его неприязни к этому существу, которое Сек так хорошо понимал. На ее месте он бы…

Рани подошла к нему и ткнула в шею пневмошприцем.

— Так ты будешь создавать меньше шума, — сказала она. — Мне нужно вести запись.

Сек раскрыл рот, чтобы ответить, но голос куда-то пропал. Блокатор голосовых связок, вот что она ему вколола. Он бы и сам его использовал.

Злость собралась в маленький плотный шарик, и силы кончились. Сек зажмурился крепко-крепко, чтобы ничего не видеть, чтобы ни о чем не думать, но, конечно, не получилось. Он открыл глаз и облизнул пересохшие губы.

Но Рани вдруг насторожилась и отвернулась от него.

— Это… материализация? — пробормотала она. — Хм. Надо посмотреть. И поискать резервный пульт, в этих старых моделях его часто делали.

Сек прислушался. Он не слышал знакомого звука временного ротора, но у Рани слух гораздо острее, чем у него. Если она выйдет куда-нибудь наружу, у него будет шанс. Хотя какой? Остаться тут привязанным к столу навсегда? Сек застонал бы, но не получилось — и просто глубоко вздохнул. Все тело вдруг заболело, и мучительно зачесалась правая рука.

— Я вернусь, — сказала Рани и посмотрела на него с непонятным выражением. — И мы продолжим. У меня нет под рукой настоящего далека, но зато есть ты.

Она медленно раздвинула губы в улыбке.

— Бедный экспериментальный образец. Не нужно тебе было врать про Галлифрей.

О, каким сюрпризом для нее будет узнать, что это не ложь. Сек отвернулся и посмотрел в потолок. Если попробовать осторожно, то можно попытаться высвободить ногу…

— Не скучай, — сказала Рани и хлопнула дверью. Свет погас, но тут же включился снова, как будто ТАРДИС обманывала ее, имитируя послушание.

И это дарило хоть какую-то надежду.

Комментарий к Часть 7

http://i79.photobucket.com/albums/j131/troyachka/troyachka1.jpg иллюстрация к главе

========== Часть 8 ==========

Параллельная вселенная

Счетчик времени 1010011010

(Запись)

Получилось! У меня получилось!

Я знала, что получится, это оказалось очень просто.

Так, теперь само сообщение.

Надо собраться, все не так страшно, как кажется.

Мне нужна помощь. Счетчик времени показал какую-то инопланетную мистику в двоичной системе, а потом все выключилось.

Мне не страшно, я просто пытаюсь решить проблему, как рационально мыслящее высокоразумное существо.