Она присела, щелкнул пневмошприц, потом шею обожгло холодом. Сердце снова заколотилось, затрепыхалось, и Сек, схватив протянутую руку, поднялся на ноги.

— Иди. Показывай, где твой корабль, — ровным голосом сказала женщина.

Снаружи было очень, очень холодно, и Сек сжался, пытаясь согреться. Наверное, это было субъективное ощущение. За такое короткое время не могло настолько похолодать.

— Иди, — повторила женщина и легонько толкнула его вперед.

Дальше все было как в тумане. Сек шел, цепляясь то за свою спутницу, то за деревья, шел вдоль собственного следа, хорошо видного даже в темноте. Сначала среди листвы словно тащили что-то тяжелое, потом — просто разворошили. ТАРДИС… она должна быть похожа на гору камней. Силы заканчивались, стимулятор на этот раз подействовал гораздо слабее, и Сек, не удержавшись на очередном шаге, упал. В голове звенело от боли. Он закашлялся и произнес:

— Я не могу.

Женщина наклонилась над ним.

— Можешь. Вставай.

Она потянула его за руку, обхватила за талию и с неожиданной силой поставила на ноги.

— Держись за меня и показывай, куда.

Шаг за шагом, все ближе к цели. Деревья то и дело бросались наперерез, угрожали, тянулись сухими пальцами веток, но женщина не давала им схватить их, шла без остановки, легко отодвигая ветки в стороны, а Сек послушно следовал за ней, указывая только направление.

Вскоре за деревьями показалась куча камней. Только вот… Вместо пожухшей травы на камнях цвели яркие, до рези в глазу цветы, а камни стали синими и прозрачными. ТАРДИС выглядела чудовищно… чужеродной. Другой.

— Пришли, — сказал Сек и кивнул в сторону ТАРДИС. — Но она…

И тут женщина ахнула и выпустила его, мир снова потерял равновесие, зашатался и покатился в тартарары.

— Ты… ты… — говорила она где-то вдалеке, на краю слышимости, произнося каждое слово с явственной ненавистью. — Ты животное! Дикарь! Ты ее почти убил! Как ты мог привести на эту планету ТАРДИС, ничтожество?! Как она вообще к тебе попала?! Ключ, немедленно!

Сек с трудом полез в карман, лежа на спине это было сделать трудно, и он перевернулся на бок. Голова закружилась, он зажмурился и вытащил ключ. Оставалось надеяться, нужный. Она все равно бы нашла, а так, может быть…

Потом его тащили по земле, и это было гораздо больнее, чем раньше. Хлопнула дверь. Земля сменилась твердым напольным покрытием.

— Одну я потеряла, — произнесла его спутница, и ее высокие серебристые сапожки звонко и неприятно зацокали по полу консольной. Сек с трудом повернул голову: женщина вытащила из чемоданчика длинную стеклянную палочку, наполненную чем-то цветным, и нырнула под консоль, почти как это делал Мортимус. — Но вторую ни за что не упущу. Ну-ка, девочка, не бойся, я тебя вылечу, я уже знаю, как…

Она не была человеком. Она таймлорд. Таймледи.

И он привел ее сюда. Сам. По своей воле.

— Ну вот, — сказала она и похлопала консоль по боку, словно домашнее животное. — Сейчас все пройдет.

Звуки стали плыть, таймледи говорила еще что-то, звенела колбами, ходила по консольной туда-сюда, но Сек уже не мог следить за ней. Голова не хотела поворачиваться. Перед взглядом все плыло. Дышать стало трудно, словно воздух стал жидким и душил, душил все сильнее.

— Ты что? — вдруг громко произнесла таймледи, и ее рыжие волосы ярким пятном мелькнули совсем рядом. — Умирать вздумал? Не смей, я с тобой еще не закон…

***

Музыка плыла и волновалась на краю сознания, словно кто-то включил проигрыватель и неплотно прикрыл дверь, и звуки вползали исподтишка и осторожно, почти наощупь. Голова больше не кружилась. Музыка отступала все дальше и дальше, сменялась чужими словами, неприятным голосом, и Сек вдруг все вспомнил — резко и одновременно, воспоминания хлынули холодной до ломоты водой.

— Ну что за хлам? — произнесла таймледи с отвращением. Что-то стеклянно звякнуло. — Ума не приложу, как вообще эта ТАРДИС еще может перемещаться во времени и пространстве, если ее хозяин… Не ТАРДИС, а свинарник! Как можно так обращаться с культурами? Как вообще можно работать в таких условиях?

Почему-то было трудно ощутить собственное тело — оно то ли затекло, то ли… Открыть глаз и посмотреть было страшно, и Сек попробовал пошевелить пальцами. Кажется, получилось, хотя руки чувствовались как что-то отдельное и неживое. Спине было холодно. Судя по запаху, это лаборатория. В прошлый раз Мортимус экспериментировал с не слишком свежими эктоплазменными пробиотиками, и вонь въелась намертво, даже полная стерилизация не помогла.

Сек попытался пошевелиться еще раз и понял, что его руки связаны и пристегнуты к металлическим планкам. И что он лежит на лабораторном столе. Он судорожно вздохнул, едва успев сдержать стон. Нельзя показывать ей, что он в сознании!

Таймледи продолжала звенеть чем-то стеклянным, потом, судя по шаркающим звукам, начала вытирать стол. Напрасный труд. После Мортимуса и его экспериментов… Сек злорадно скривил губы, одновременно пытаясь высвободить из более свободного фиксатора правую кисть. Фиксатор вдруг крепко сжался, и Сек замер. Значит, таким образом выбраться не получится.

Что-то щелкнуло.

— Говорит Рани, запись от сто семьдесят второго солярного дня двести пятьдесят девятого макропериода, проведенного на… — она замолчала. — От первого дня на свободе. Обнаруженная ТАРДИС не подчиняется командам, видимо, активирована противоугонная система. Процесс заражения успешно остановлен, распад сердца предотвращен, проведена профилактика.

Рани, Рани, Рани! Сек точно знал это имя — вернее, псевдоним, — это что-то, связанное с Доктором. Точно! Она была его врагом, и она должна была погибнуть в войне времени. Что ж, многие должны были и не погибли, он сам, например.

— Связь с Галлифреем не работает, скорее всего, из-за противоугонной блокировки, — продолжала Рани. — ТАРДИС самопроизвольно дематериализовалась и дрейфует во временной воронке. Похититель…

Сек замер и даже задержал дыхание. То, что Рани подошла и остановилась совсем рядом, стало понятно только по движению воздуха — в лаборатории был мягкий пол. Шаги терялись.

— Похититель, видимо, образец военной разработки, сбежавший или от своих создателей, или от тех, против кого он был предназначен. Для его создания без всякого сомнения был использован генотип далека, и я осуществляю забор пробы для проверки моей гипотезы.

Руку обожгла боль, и Сек от неожиданности дернулся и вскрикнул. Он открыл глаз: Рани, одетая в темно-синий рабочий халат, стояла над ним, сжимая двумя пальцами зонд. На ее шее висел небольшой кулон диктофона, поблескивающий в ярком свете ламп.

— Хм, странный выбор гибридного донора, — сказала она, обращая на Сека внимания не больше, чем на морскую свинку или кролика. — Человек — слишком хрупкое и недолговечное существо без особых физических и умственных преимуществ… Куда эффективнее было бы использовать сонтаранца или зарби. Монокулярное зрение также сложно назвать эффективным решением. Больше похоже на жест отчаяния. Я пока не могу понять цели создания этого гибрида, однако постараюсь экспериментальным путем выяснить ее, предупредить Совет и Кастеляна, возможно — разработать эффективное противодействие…

Она замолчала, опустила голову и смерила Сека долгим взглядом. Во рту резко пересохло, а в животе съежился твердый ледяной ком.

— Без «возможно», — сказала Рани и улыбнулась почти ласково. — Я это сделаю наверняка.

Можно попробовать попросить ее отпустить его. Можно умолять. Можно угрожать. Но это не имеет никакого смысла. Сек изо всех сил дернул руками, пытаясь высвободиться, но фиксаторы держали очень крепко и надежно.

— Немедленно выпусти меня! — крикнул он. — И я ничего тебе не сделаю!

Рани отвернулась и отошла к одному из столов. Зажужжал пневмошприц. Нет, нельзя перед ней так унижаться! Сек зажмурился и начал медленно считать про себя до десяти, пытаясь успокоиться. Нужно оставаться холодным и собранным, ни гнев, ни страх, ни унижение не достигнут цели…