Давид ничего не ответил.

– Откуда, если не секрет, у безработного тридцатилетнего вдовца средства на такой? – В его холодном голосе слышался тихий упрек.

– Достался от отца… – Давид злился все сильнее. – А вам, извините, какое до этого дело?

Кравиц улыбнулся, наслаждаясь его раздраженностью.

– Конечно же, никакого. Опять – мой интерес. – Он все еще разглядывал комнату. – Вам не помешало бы здесь прибраться.

– Если хотите, можете сами этим заняться. – С издевкой ответил Давид.

«Сначала он обвиняет меня в убийстве жены, а потом приходит в мой дом и начинает мне указывать», – думал он. Присущая ему вежливость становилась для него все более чуждой. Кравиц посмотрел на него так же, как в морге – ища что-то в его глазах.

– Зря вы так, я же пытаюсь вам помочь.

– И чем же, например? Что вы выяснили о смерти Агаты?

– Ну, например, то, что она не утонула.

– В каком смысле? – Давид попытался выразить удивление.

Его запястье вновь зачесалось.

– Экспертиза показала, что она умерла еще до погружения в озеро. Смерть от удушения. Мы пытались найти свидетелей – нет ни одного. Искали потенциального убийцу – тоже ноль. Даже пытались обнаружить другие причины ее смерти… Но все говорит об одном.

– И о чем же? – Сердце забилось быстрее.

– Давид, если вы сознаетесь сами, то всем будет намного легче. Я пока не получил ордер на арест, решил поговорить с вами лично. Вам нет смысла противиться обвинению, все говорит о вашей виновности. Кроме вас с ней на озере никого не было, и экспертиза врать не будет. Вам не поможет ни один адвокат. Будьте умнее и признайте свою вину сами.

После его слов в комнате наступила недолгая тишина.

– Убирайтесь из моего дома. Я не приму этих обвинений, даже если все суды мира будут против меня. – Давид направился к выходу. – Я невиновен в ее смерти.

Чесавшаяся рука не давала сосредоточиться на чем-либо.

– Давид, в этом нет никакого смысла. Послушайте, обдумайте все еще раз и…

– Выметайтесь. – Давид открыл входную дверь.

Кравиц встал с дивана, но не сделал ни шагу.

– Я, конечно, не дипломированный психоаналитик, но не побоюсь предположить, что вы сейчас просто пытаетесь спрятаться от последствий, отрицая содеянное. Это видно невооруженным взглядом. Но сам себя не одурачишь. Лучше признайте свой поступок поскорее, вам же будет от этого лучше.

– Мне повторить еще раз?

Кравиц с досадой вздохнул, будто потерял надежду обрести что-то ценное.

– Как пожелаете.

Когда он вышел на улицу, Давид захлопнул за ним дверь и начал судорожно расчесывать запястье. Спустя некоторое время после этого он почувствовал под ногтями чешущей руки образовавшуюся грязь. Выскребав ее оттуда, Давид разглядел ее и понял, что это вовсе грязь, а куски его собственной кожи. Он взглянул на чесавшееся запястье и увидел на нем полоску кожи, похожую на надрыв в рулоне скотча или магазинном полуфабрикате, за который нужно дернуть, чтобы снять упаковку. Давид недолго думая захватил пальцами торчащую часть кожи и потянул ее на себя. Он хотел оторвать слабо торчащий небольшой кусок, но вместо этого вслед за его пальцами потянулась вся кожа, которой была покрыта его рука. Он не почувствовал боли, но был невероятно шокирован. Белая тонкая кожа, прятавшая его руку вплоть до плеча, была теперь перед его глазами в другой руке. На том месте, откуда он ее содрал, красовались многочисленные куски темно-красного мяса, которое облегало кость. Давид аккуратно дотронулся пальцем до своей оголенной руки и, все еще не почувствовав боли, увидел, как палец проваливается в мясо. Он тут же вытащил палец оттуда и вытер его о штанину. Захотев рассмотреть руку поближе, Давид вертикально поднял ее перед собой и увидел, как куски его собственного мяса начали падать из нее и пачкать собой пол. Запах разлагающегося трупа был так силен, как никогда прежде. Давид почувствовал рвотные позывы и поспешил к унитазу, опорожнив туда все содержимое желудка. Он включил в душе ледяную воду и подставил под нее голову. Он решил постараться не смотреть на руку какое-то время. Ни ожидаемой им боли, ни другой негативной реакции так и не появилось. Когда Давид спустя некоторое время все же решился и опустил свой взор на руку, то увидел ее в полном порядке: кожа была на месте, а мясо не было оголено и не валилось на пол. Но забыть о произошедшем ему не удалось.

Давид начал обдумывать варианты действий. Он понимал, что в скором времени Кравиц вернется с ордером, и тогда ареста уже не избежать. Единственно верным вариантом ему казалось уехать из города. Но оставалось несколько вопросов. Во-первых, как? Пользоваться поездом или самолетом было нельзя: полиция вычислит его по документам и его снимут с рейса. Во-вторых, куда? У него не было родственников, друзей и знакомых за пределами города, поэтому помощи ему ждать не от кого. Связываться с матерью Давид не хотел ни в коем случае. Он понимал, что у него в запасе был как минимум день, поэтому он полностью погрузился в раздумья и начал подготовку. Вопрос – куда ехать, был не особо принципиальным, поэтому Давид рассуждал о том, как эту поездку осуществить.

Через какое-то время он нашел в интернете человека, осуществляющего за деньги нелегальные перевозки, которыми обычно пользуются беженцы, преступники и контрабандисты. Связавшись с ним по телефону, Давид поспешно объяснял, что его ищут, и уехать нужно очень быстро, на что собеседник закрыл ему рот и назвал необходимую сумму и время отъезда. Давид согласился. До поездки оставалось около недели, а деньги еще нужно было найти. Давид решил продать что-то из отцовской оружейной коллекции. Он осматривал оружие и доспехи, пытаясь выбрать наиболее дорогие. Наилучшим вариантом ему показался английский меч, но он решил посмотреть еще.

– Может, восточный кинжал? – Давид подошел к витрине и взял клинок в руки. – Оружие из такого металла явно недешево, да и выглядит весьма раритетно.

Он с интересом осматривал кинжал, но в процессе внезапно впал в ступор. Что-то заставило его потерять дыхание. Сжав клинок покрепче, Давид побежал наверх. Поднявшись в гостиную, он взял в руки блокнот с зарисовкой знаков из книги и начал сравнивать их с выгравированными на кинжале иероглифами. Давид понял, почему он не мог их вспомнить, когда впервые увидел в книге: он перерисовал их вверх ногами. Все это время он рассматривал знаки в перевернутом виде. Повернув их, как нужно, он обнаружил, что это были те самые иероглифы, что и на кинжале. Немного исковерканные, где-то чуть-чуть искаженные и кривоватые, но, в сущности, те же самые.

***

«Стоило отвлечься от проблемы, как ответ сам пришел ко мне в руки», – думал Давид, радуясь небольшому успеху. Той ночью он долго сидел в интернете и выяснил происхождение кинжала. Оказалось, он был создан под конец средних веков легендарным восточным кузнецом, который ковал оружие для императорской армии. Этот кинжал он создал для неизвестного заказчика, чье имя выяснить не удалось, но с тех пор клинок передавался из рук в руки, из музеев в музеи, сотни лет, пока отец Давида не выкупил его в свою частную коллекцию. Предыдущим владельцем кинжала был некий предприниматель с трудно выговариваемым именем (Давид решил записать его, поленившись запомнить), продавший его отцу за баснословные деньги. Знаки, отразившиеся на берегу озера в книге и выгравированные на основании кинжала, означали его имя, переводимое как «Пожирающий души». Давид не знал, куда дальше могут привести его поиски, но одно он для себя уяснил: следующая его цель – поездка на восток.

Он сидел в машине напротив здания библиотеки. За английский меч в ломбарде дали вдвое больше, чем было нужно. Теперь необходимо было где-то переждать неделю. Домой возвращаться слишком опасно, полиция может объявиться в любой момент, а людей, которым он мог бы довериться, не существовало. Снять номер в отеле показалось ему слишком опасным: на регистрации спросят документы. Давид решил связаться с Ариадной. Он понимал навязчивость этой затеи и надеялся, что она не пошлет его ко всем чертям. Давид ждал в машине до самого закрытия библиотеки, пока не увидел выходящую оттуда Ариадну.