Горести и радости морского кота Кузи на рыболовном судне

Практически на всех судах проживают пушистые любимцы, и в длительных рейсах они напоминают нам о домашнем уюте, скрашивая будничную и монотонную корабельную жизнь. Судно является для них постоянным домом, где они живут, как в море, так и в порту во время ремонта, из года в год. А кавалеров или невест находят на причалах, где также обживаются местные четвероногие хвостатые создания.

Котов брали на борт торговых, рыболовных и военно-морских кораблей еще в древние времена. Их так и называли “морские” или “корабельные” коты, которые защищали продовольственные запасы судна, поедая опаснейших и прожорливых грызунов – крыс и мышей, повреждающие также такелаж и деревянную обшивку судна.

Незабываемую память в одном из рейсов на СРТМ “Пантикапей” в Индийском океане оставил нам черный кот по кличке Кузя.

Всех вновь прибывших членов команды в Керчи, перед уходом в рейс, он встречал первым и обнюхивал, видимо решал для себя вопрос, пропустить или нет, достоин ли он быть членом экипажа его корабля. Даже старпом, его непосредственный начальник, не обошелся без его внимания.

Этот кот родился на этом траулере и другого дома не знал. Кузя считал себя не только старожилом, но и хозяином на судне. По утрам он обходил его, заглядывая во все каюты и кладовки, и только затем выходил на палубу понежиться на солнце. Свою обязанность по ловле мелких грызунов выполнял со всем усердием. Избавиться полностью от крыс на корабле очень сложно и нереально, поскольку при стоянке в портах, в том числе и иностранных, они преспокойно перебираются по швартовым концам туда и обратно, а укромных мест в трюмах под пайолами, то есть деревянным настилом, предостаточно, где можно спрятаться. Так что в этом отношении, наш корабельный котяра не зря ел “свой хлеб”.

Весьма игривый и подвижный, он как лихой опытный матрос, лазил по снастям, не боясь высоты. Забавно было наблюдать его цирковые номера. Мы замирали от страха, когда он в любую погоду, даже в сильную качку, легко и непринужденно балансируя, проходил по узкому фальшборту судна и одним прыжком перелетал все препятствия, возникшие на его пути, без малейшего ущерба своему здоровью. Падение на палубу ему ничем не грозило. Коты, даже сваливаясь с большой высоты, обязательно падают на свои пружинистые лапы, а тело у них расширяется, словно парашют и снижает скорость падения. Но если бы упал в воду, то на большой скорости судна он бы был потерян для нас.

Кузя отличался необыкновенной сообразительностью. Он быстро и без лишних слов поддавался приказам старпома и боцмана, с полуслова понимая их. Незамедлительно покидал внутренние помещения судна, когда там по утрам наводили порядок. Старпом был поражен, когда по приходу на судно увидел, как Кузя справлял свои естественные надобности в шпигат, то есть в отверстие в фальшборте судна для удаления за борт воды при заливании его волнами. По-видимому, этому приручили кота прежние хозяева судна. И мы смеялись, когда в ненастную погоду, едва Кузя пристроится на шпигате, его окатывала волна. Он подпрыгивал, нервно дергал хвостом, и, выжидая, когда волна схлынет, делал следующий заход и неизменно задними лапами подскребал после себя, хотя и подчищать было нечего.

Когда на судно садились отдыхать стаи перелетных птиц, у Кузи тут же просыпались инстинктивные охотничьи навыки. Он прыгал вверх более метра, но все попытки поймать пернатых кончались неудачей. Его также раздражали стаи морских птиц - конкурентов на его добычу, то есть на свежую рыбу. Они устраивали неимоверный гвалт во время выборки трала. Кот лишь поднимал голову, мерцая желтыми глазами, но ничего не мог сделать.

Любил Кузя рыбку. Как только услышит грохот распорных ваерных досок и гул ваеров при спуске трала в воду, вмиг взлетал на палубу и терпеливо ждал, когда выберут трал. Не спеша направлялся к улову, отбирал понравившуюся ему рыбу и лакомился в полной мере, делая подходы к улову один за другим. Наевшись, очень любил играться с бьющейся рыбой, прижимая когтистой лапой к палубе и время от времени отпуская ее. Но крупную, особенно хищную, не трогал, побаиваясь получить удар хвостом или попасть в зубастую пасть, и опасливо поджимая хвост обходил ее. Он также остерегался медузы физалии. Яд этой медузы очень силен. При выборке трала ее щупальца прилипали к траловой дели, обжигая руки, не давая нам возможность работать, в результате чего мы вынуждены были надевать брезентовые рукавицы. Поэтому если в трале вместе с рыбой присутствовала физалия, то наш Кузя, недовольно урча, тотчас отходил от улова.

Любимым деликатесом в тропиках для Кузи были летучие рыбы, которые в темное время суток залетали на судно. Кузя по утрам “нес вахту” на палубе и первым встречал их. Вахтенный штурман и матрос с нескрываемым весельем наблюдали из штурманской рубки забавное зрелище, как Кузя гонял летучек по палубе и виртуозно ловил их. Видимо подобное развлечение доставляло ему большое удовольствие. За ним подтягивались и мы, собирая ежедневно рыб, как грибы в лесу. Не только Кузя, но и экипаж был в восторге от их вкусовых качеств.

Наш Кузя имел многогранные уникальные особенности, за что его весьма ценили и уважали на судне. Он обладал незаурядной навигационной способностью предчувствовать приближение шторма. Капитан называл его - наш “живой локатор”. Перед наступлением урагана Кузя в испуге прижимал уши, метался и прятался в укромных местах. При этом, как убедился капитан, в барометре всегда отмечалось понижение атмосферного давления, а вслед за ним и шторм. Так что у нас было два барометра на судне. И если оба барометра предсказывали шторм, то капитан быстро принимал все необходимые меры повышенной безопасности.

Кузя в рейсе порой заменял фельдшера, устраняя боль у заболевших членов экипажа. Нашего деда, то есть старшего механика из Старого Крыма донимали приступы язвы и, соответственно, непрерывно ноющие рези и боли в желудке, особенно после еды. Непонятно, как он прошел медкомиссию! Впрочем, это окутано тайной для тех, кто в море не ходит. И Кузя ежедневно приходил к нему в каюту снимать боль. Полежит Кузя на больном месте где-то около часа, помурлыкает… и боль утихает. Но язву, безусловно, вылечить, не мог. Но, избавить от болевых ощущений, да! И дед излечил ее лишь с помощью акульего жира. О чудодейственных целебных свойствах печени акул знали еще в глубокой древности. Старший механик собственноручно вырезал печень у выловленной живой акулы и относил в тазике на верхний мостик. Солнце, за какие - то пару часов растапливало печень, превращая ее в целебный жир. Ежедневно он выпивал на голодный желудок по чашке акульего жира. К концу рейса язва, беспокоившая его постоянной болью, практически перестала тревожить, но Кузя по привычке ляжет ему на живот, поерзает и уходит прочь.

Но скоро он переключился на матроса, получившего травму ноги от удара хвостом акулы. Наш котик – лекарь, подремывая и мурлыкая, ложился рядом, прижимаясь к зоне больного места ноги и заживление пошло быстрее. Матросы с предыдущего рейса рассказывали, что в том рейсе у одного из них был застарелый радикулит, и Кузя таким же образом излечивал его и, в конечном итоге, практически исцелил.

Что любопытно, в науке есть даже термин - фелинотерапия, то есть лечение кошками. Об этих примечательных оздоравливающих свойствах кошек люди знали еще с глубокой древности. Фелинотерапия применялась в Ассирии, Вавилоне и в Древнем Египте. Ученые подтверждают, что когда кошки мурлыкают, то издают звуки на частоте от 25 до 150 Герц, которые оказывают благоприятное воздействие на организм и активизирует его защитные функции, повышая иммунитет. Они предполагают, что, изменяя частоту мурлыканья, кошки регулируют процесс выздоровления.

Фелинологи также не исключают, что вибрирующая кожа при мурлыканье и кошачья шерсть способны проводить некие импульсы, помогающие скорейшему исцелению. И тепло кошачьего тела (38-39 градусов) обладает мягким прогревающим, успокаивающим и противовоспалительным эффектом.