Но битва ведь никогда не шла за мою душу, она шла за моё сознание. Да, я боялась себя и своих способностей, своей темноты и её глубины, но я это я, и не важно, что я могу или не могу. Важно лишь то, чего я хочу или не хочу, а я хотела жить не как чья-то марионетка, и не в страхе, что кто-то придёт за мной. Я хотела жить будущим, а не повторять в настоящем сценарий прошлого.

Неожиданно я вновь почувствовала себя: своё тело целое и невредимое, своё сознание светлое и беспристрастное, свою душу, одну и другую, совсем не страшные и не чудовищные, а просто мои.

Сделав глубокий вдох, я открыла глаза, и мир засверкал в зелёном спектре. Никогда раньше я не видела так чётко, как сейчас. Никогда раньше я не чувствовала в руках столько силы, чтобы сорвать ошейник. Никогда раньше я не чувствовала столько магии вокруг.

Она была везде: в старых камнях, из которых были возведены стены, в ветре, колыхающем паутину под потолком, в дожде, мелко моросящем на улице, зовущем меня коснуться босыми ногами влажной травы.

Ржавые петли заскрипели, и дверь, пролетев через всю комнату, выпала через разрушенную взрывом стену. Игорь, едва держась на ногах, весь покрытый кровью подбежал ко мне.

— Родная моя, — прошептал он, крепко прижимая меня к себе.

— Ты не сдержал обещание, — прошептала я в ответ, прижимаясь щекой к его шеи. Игорь улыбнулся и поцеловал мою макушку.

— Прости, я не мог иначе. — Снаружи донёся рёв полный боли: кто-то страдал.

— Он там, — сказала я, всматриваясь за стену. — Я должна идти. — Игорь вцепился в меня изо всех сил.

— Нет! — с мукой в голосе, сказал он. — Нет, Нина! Некроманты уничтожены, белолилейников почти не осталось, мы можем…

— Отпусти, — прошептала я, глядя ему в глаза. Сколько же в них было всего! — Отпусти, Игорь! Отпусти меня! Ты должен меня отпустить! — Скривившись как от самой мучительной боли на свете, он медленно расжал руки. Погладив его по щеке, я подошла к разбитой стене и спрыгнула вниз.

Мокрая трава приятно холодила подушечки лап. Пахнущий дождём ветер ерошил шерсть. Моё тело было крупнее и сильнее, чем раньше, и земля вибрировала под моей поступью. Я слышала её стоны из самых недр, и чувствовала силу, которую она давала мне.

Проходя мимо лежащих тел, я старалась не смотреть на их лица: они уже не принадлежали нашему миру, и моя, как и ничья вообще, помощь им была уже не нужна.

У кромки леса шла ожесточённая борьба: Хозяин леса, принявший своё истинное обличие Зелёного Бога, сражался с некромантом. Весь лич был уничтожен Игорем, и волчье тело, сотканное из листвы и коры, добивало последнего. Его конец был предрешён, и я пошла туда, где над серебристо-белым телом ирбиса, клубился чёрный дым.

Он не имел формы и объёма, очертаниями напоминая огромную летучую мышь. Пустые глазницы безразлично смотрели на неподвижное тело.

— Любовь моя, как ты прекрасна, — восхищённо промолвил он. Его рот был неподвижен, но я знала, что он улыбался.

— Ты был прав, — ответила я. — Мне не стоило бояться.

Дождливая июльская ночь на Ивана Купала озарилась молниями, очерчивающими высоким зелёным пламенем круг, отделяющий нас от остального мира.

— Ты этого не сделаешь! — Витольд рассмеялся, и из его чёрных ноздрей посыпались искры. — Ты не убьёшь меня! Мы созданы друг для друга!

— Мне не нужно тебя убивать, — ответила я, втягивая воздух. — Ты уже мёртв давным-давно.

Достигнув высочайшей концентрации в лёгких, воздух вышел из меня вместе с оглушительным рыком, сдувая чёрный дым с бездушного создания. Зелёное пламя прошло сквозь меня, сужаясь вокруг Витольда, принявшего человеческий облик.

— Маленькая дрянь! — злобно закричал он, тщетно пытаясь вырваться из огненных оков. — Ты не посмеешь! Тебе не хватит сил!

Я снова зарычала, и земля задрожжала: огненная ловушка закружила зелёными кольцами, поднимаясь вверх до воронки тяжёлых грозовых туч. Серые полупрозрачные волки, создания не нашего мира, вышли из-за моей спины и рысью побежали к Витольду.

— Прах к праху, — выдохнула я.

— Нет! — заревел он. Они прыгнули прямо в кольцо, и волна зелёного света прокатилась по изрытому битвой полю.

Когда земля и пыль осели, и на небе засияли звёзды, на том месте, где стоял Витольд, остался лишь пепел и чёрный песок. Не живой, не мёртвый, человек без души исчез, поставив жирную точку в истории, взявшей своё начало более четырёхсот лет назад в этом самом месте.

***

Стоял тёплый сентябрьский день. Подъездная дорожка к дому была усыпана золотым листопадом, поблёскивая в лучах яркого утреннено солнца.

Игорь безуспешно подгонял меня и девочек собираться быстрее, но девочки есть девочки, и всё у нас должно было быть идеально.

— Аннушка, милая, зайку лучше оставить дома, — сказала Евгения Павловна, когда мы втроём спустились вниз. — В школе ему будет скучно! — Аня скорчила недовольную гримасу и нехотя отдала плюшевую игрушку Игорю.

— Так-то лучше, — улыбнулась Евгения Павловна, поправляя ей бантики.

— Вера, золотко, что случилось? — спросила у неё Рита, заметив слёзы на худеньком личике.

— Мама… — неуверено начала она, хлюпая носиком. Рита бросила на меня озабоченный взгляд. Я присела на корточки и вытерла ладонями детские слёзы.

— Мама бы тобой очень гордилась, — тихо сказала я. — Она тебя очень-очень любила, помни об этом!

— Теперь ты моя мама? — спросила Вера, заглядывая мне в глаза.

— Родная, мама у тебя только одна, — ответила я, переглянувшись с Игорем, — даже если её с тобой нет сейчас. Но я обещаю, что буду любить тебя и заботиться о тебе, как она.

— Мы все будем заботитьс,! — добавил Игорь и погладил её по головке. — А теперь нам пора, иначе опоздаем на линейку.

Сегодня мы провожали девочек в первый класс, хотя и не все. Фаина, Толик, Екатерина Павловна, Андрей, Алексей, большая часть стаи и несколько байкеров так и остались на поле возле леса за окружной дорогой. Они уже не были в нашем мире, но каждый день мы чувствовали их присутствие.

Костя… Костя тоже ушёл. Смерть его не была лёгкой, но последний вздох он сделал уже после Витольда, и сделал он его с улыбкой. Его ждал покой и новая жизнь только уже более простая и без меня.

Иногда я приезжала туда: ходила по руинам, оставшимся от особняка, проходила через поле, заходя в лес, где были похоронены наши друзья.

Не знаю, возможно, я хотела убедиться в том, что дом не возник там заново вместе с его хозяином, а может мне просто было необходимо сказать себе и остальным, что все жертвы были не напрасны, и цена, которую мы заплатили за уничтожение Ордена была оправдана, ведь я-то знала, что смерть не была концом.

Просиживая часами возле свежих холмиков в лесу, я часто представляла всех их там, где было вечное лето, наполненное яблоневым ароматом, смеющихся над нашей грустью в лучах бархатного солнца. Я знала, что наступит день, когда все мы встретимся вновь, и это меня утешало.

Серёжа с Матвеем и оставшейся стаей вернулись в Сосоновку, взяв с нас обещание навещать их как можно чаще. Саша сделал предложение руки и сердца Рите, но она ему отказала, заявив, что слишком молода для таких обязательств.

В тот день было много криков и споров, но Сашин мешочек так и не смог помочь ему получить желаемое, так что ему пришлось смириться и продолжить таскаться за Ритой, выполняя все её каризы. Забавно было, однако.

Я же, получив в наследство гримуар Екатерины Павловны, так и не смогла заставить себя его изучить. Времени для этого у меня ещё было много.

На деньги с продажи своей гостинки и скромного вклада от Марка, мы с ним открыли свой магазин мототоваров, внутри которого висели в рамках фотографии тех, кого уже с нами не было, включая Макса.

Я понятия не имела что и как у нас всех сложиться дальше, но одно я знала наверняка — будет весело, ведь у нас впереди была целая жизнь и даже жизни, в каждой и которых было закреплено место для тех, кто шёл с нами по тернистой дороге до самого её конца.