Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мартин Валери

Возлюбленные моря

Валери Мартин

Возлюбленные моря

В безлунные ночи море - черно, и лишь огни кораблей тщатся рассеять черноту пространства, удвоенную чернотою воды. Но тьма, точно анаконда жертву, проглатывает свет... и люди на берегу глядят, глядят в море. Нет, им не видать кораблей, не увидеть тонущих моряков, ничего не увидеть - ни мертвого, ни живого. Ничего - только волны набегают и отступают, впиваются и впиваются в полосу прибоя, манят ни в чем не повинных, неразумных влюбленных - дальше, еще дальше. Они не боятся, они храбрятся друг перед другом. Они смеются, указывают друг другу на воду, не видимые никому, скидывают одежды, вступают в море. Волны подталкивают их, волны играют, взметаются вкруг белых бедер женщины, шлепают, шутя, по плечу мужчины, брызжут соленой пеной ему в глаза. Они оборачиваются друг к другу, они не видят почти ничего, но они оба - сильные пловцы, и вот, рука об руку, они идут чуть подальше, туда, где чуть-чуть поглубже, и волны принимают их в свое объятие - их, обнимающих друг друга. Женщина теряет равновесие, женщина хватается за мужчину, женщина поднимается в воде, держась за него, он поддерживает ее - и смеется, и целует ее смеющимся ртом.

Никто не увидит их, никто не услышит, и люди, те, что найдут на берегу сброшенную одежду, не найдут любовников - уже никогда. Мимо плывет одинокая русалка - и слышит смех, и останавливается. И глядит. Но даже русалочьи глаза, странные, светлые, рыбьи, с трудом различают любовников так эта ночь черна, так безлунна. Русалка могла бы спеть и для них, как пела для многих тонущих смертных, но слишком устала сегодня, и слишком тяжко лежит на сердце груз слишком долгого одиночества. Много, много месяцев не встречала она никого одной с нею крови. Чуть не погибла - всего лишь несколько дней назад, когда проплывала мимо парохода. Перед глазами и сейчас - огромные лезвия винтов, страшные, механические, в голове - миг, когда, поглядев вверх, поняла, что лишь на волосок от гибели. Вот тогда и повернула она к берегу и теперь плывет в волнах, в тех, что качают тела любовников вверх-вниз. Русалка ныряет, уходит под воду и явственно видит женщину - длинные волосы шевелятся у лица, рот широко раскрыт в беззвучном крике. Русалка думает: да, если бы этот крик не был беззвучен, громко бы он прозвучал - так, что люди примчались бы на помощь издалека. Но вода захлестнула рот женщины раньше, чем она успела вынырнуть, - и что же, больше никто ее не услышит. Она цеплялась за мужчину - а он, обезумевший от страха, отталкивал ее. Шутка, все началось с шутки, ночь была жаркой, бездвижной, черной, и единственным светом в ней светился белый прибрежный песок. Мужчина и женщина брели по пляжу, и останавливались, и целовались, и ласкали друг друга, и смеялись так счастливо, так уверенно, а теперь? А теперь она тонула, а он не в силах был спасти ее. Это она, умирая, утянула его с собой. Плохо, плохо.

И русалка, взлетая на гребне волны, обернется в последний раз - и увидит одну лишь руку, что тянет из воды судорожно сведенные пальцы. Пальцы словно пытаются что-то схватить, удержать, мгновение - и вода смыкается над ними.

Море всегда исполнено смерти, теперь - еще больше, чем раньше. Дважды уже в короткой своей жизни плыла русалка по морю, красному от крови. В первый раз затянуло в гребной винт парохода кита, во второй - шла война, тонули люди. Корабль был торпедирован, и моряки, истекая кровью, падали в воду, а доделали дело акулы. Русалка нырнула тогда как можно глубже, чтобы не слышать боя, оглушающего грохотом, не видеть ослепляющих взрывов. Один из тонущих заметил, как она уплывает, ухватился за нее, и она стряхнула его руки. Русалка не любила, когда ее видят люди, пусть даже и умирающие. Забавно, конечно, незримой петь для них - для них, с полными ужаса, расширенными глазами, для цепляющихся в последнем отчаянии за обломки лодки, разбитой бурей, для колотящих смешно по воде жалкими, бесполезными ногами; вот тогда-то и стоило, укрывшись в волнах, петь для них. Очень часто они только еще сильнее пугались, и лишь несколько раз она видела, как странный покой снисходил на тонущего, как борьба за жизнь делалась все машинальнее, становилась все менее яростной, как в конце концов он просто, пока мог, держался на поверхности, а после опускался вглубь - тихо, без панического дерганья, без усилий, смотреть на которые отвратительно. Страшно умирал один человек, совсем близко, и это было так любопытно, что она не удержалась и подплыла - и человек в последние мгновения своей жизни увидел ее. Увидел глазами, широко распахнутыми, полными потрясения долгого, неравного сражения со смертью, сражения, в котором, даже зная, что проиграл, невозможно заставить себя сдаться. Увидел - и потянулся к ней, открывая рот, словно что-то хотел сказать, но изо рта хлынули не слова - кровь, и она отчетливо поняла - для него все кончено. Вообще-то по русалочьей своей природе жалости к людям она не испытывала, но этот - этот ее заинтересовал.

Ночь была темная, спокойная, а человек - далеко от земли, так далеко, что пройдет, наверное, много дней, прежде чем тело его выбросит на какой-нибудь дальний берег - раздутое, неузнаваемое тело. Он плыл в маленькой лодчонке, один-одинешенек, все дальше в открытое море, и русалка наблюдала за ним дни напролет. Сильный шторм, разбивший его суденышко, утих быстро, и он непонятно как уцелел, ухватившись за обломки. Наступили дни безнадежного выживания. Она все смотрела издалека, прислушивалась к его бессвязному бормотанию. Под самый конец он изумил ее - затянул песню, заорал что было сил, хотя вот сил-то у него почти и не осталось. Песню, веселую, живую, понять она не смогла, но когда человек был уже мертв, сделала нечто, чего не делала никогда - прикоснулась к нему. Странная, уже коченеющая кожа, зачаровывавшая ее. Она обхватила человека за плечи и увлекла его за собою, глубоко, туда, где вода чиста и спокойна, туда, где его можно разглядеть как следует. Странные глаза, которые так не похожи на ее. Изумленное открытие ногтей на пальцах его рук и ног. Рот, показавшийся ей немыслимо безобразным. Признаки пола, смутившие ее. А потом, в приступе внезапного отвращения, она торопливо уплыла, оставив его лежать, распростертого на ложе кораллов и водорослей, - пища проплывающим мимо огромным рыбам.

И она вспоминает о нем - все время, пока плывет к берегу, и мысли об этом человеке усмешкой растягивают ее тонкие губы. Русалку несет к земле несет сила, что много сильнее ее воли, сила, которой она отдается и которую ненавидит - так, как возненавидела того мертвого человека.

Темно, и воздух спокоен. Но море не бывает спокойным, оно лишь дает иллюзию покоя. Русалка плывет легко, без усилий, чуть ниже поверхности воды. Все ближе и ближе берег, опасно близко, но она не в силах замедлить движение, не в силах повернуть.

Много слышала она историй о том, как опасна земля, историй, похожих, возможно, на те, что рассказывают люди о море, историй, полных ужасов и чудес, волшебных историй, романтичных историй. Историй, мораль которых нет жизни русалкам на земле, а людям - в море - она усвоила. Русалка видела землю, вздыбленную, угловатую, видела, как встают над водой скалы. Видела иногда людей - идущих ли, едущих ли по земле в своих непонятных машинах. Почему она выбрала именно это побережье, плоское, долгое? Песок, белый песок - на мили, но за белизной песка - зеленая полоска, хотя во тьме цвета умирают - просто черное, впереди белое, ну а дальше - уже серое. Русалке не хочется смотреть. Прибой, подхватив ее, беспощадно спешит к земле. Сначала еще возможно идти на глубину, но недолго - вода мельчает, хвост уже трется о жесткий песок, и она дрожит - это смерть прикоснулась к ее спине. Волны хлещут ее и переворачивают навзничь. Хвост, вонзившись в песок, поднимает колючее облако над головой, камушки вонзаются под чешуйки. Трясущимися, немеющими руками она стряхивает их. Песок - совсем не такой, как на дне, острый, режущий, пахнущий землей!

1
{"b":"64924","o":1}