Однако огонь с двух бомбардирских кораблей наших был до того действенен, что через короткое время привел в замешательство передовые корабли неприятеля, и они, прибавив парусов и прекратив пальбу, начали отходить прочь, чему последовали все остальные суда их и остановились на прежнем якорном месте у мыса Таклы. Тут пробыли они в бездействии еще около двух недель; но в это время другая турецкая эскадра успела высадить войско на крымский берег, между Судаком и Ялтой, под начальством паши Хаджи-Али, что произвело между татарами сильное волнение, и малочисленные русские отряды, в тех местах находившиеся, не могли успокаивать жителей или противостоять неприятелю, и вынуждены были отступать.

Суда, назначенные для защиты Балаклавы, много способствовали подкреплению войск наших и удержанию турок и татар от завладения этой крепостью и гаванью. Вскоре получено было известие о заключении мира, и турецкая эскадра, стоявшая у мыса Таклы, немедленно удалилась в море, 16 июля, забравши войска свои с таманского берега; но войска Хаджи-Али, в ожидании повеления Дивана, до августа месяца оставались еще в Крыму.

Действия главной армии на Дунае блистательно вознаградили неудачи предшествовавшего года. Фельдмаршал Румянцев, имевший до 46 тысяч войска, переправился на правый берег реки и предупредил попытки верховного визиря, намеревавшегося со значительными силами перейти на левый берег и теснить русских. Генерал Салтыков нанес совершеннейшее поражение 15-тысячному турецкому корпусу при Туртукае и 16 июня окружил крепость Рущук; генерал Каменский разбил 25 тысяч турок у Козлуджи и 18 июня остановился перед Шумлой; сам фельдмаршал 21 июня обложил Силистрию.

Неприятель, везде разбитый и стесненный, потерял прежнюю решимость свою; верховный визирь, запершись с главными силами в Шумле, отрезан был от всякого сообщения с Константинополем и вынужден склониться к миру, который заключен в Кучук-Кайнарджи 10 июля 1774 года, в стане войск Румянцева.

Архипелагский флот не предпринимал ничего особенного в течение этого года и только появлялся перед Дарданеллами и в разных местах турецких владений, нигде не встретив неприятельских военных судов. Главное начальство над ним принял в том году вице-адмирал Елманов, заступивший место адмирала Спиридова, уволенного по болезни в отставку; по заключении мира с Турцией, он получил повеление со всевозможной поспешностью возвратиться в балтийские порты, куда прибыл благополучно, оставив, по особому распоряжению, пять малых фрегатов в Ливорно, а два фрегата и несколько транспортов под купеческими флагами вошли в Черное море и присоединились к тамошнему флоту.

Флот вице-адмирала Сенявина также прекратил плавания свои, коль скоро дошло до него известие о мире. Часть судов осталась в Керчи, под начальством капитана 1 ранга Касливцева, которому поручен был и порт; большая же часть прибыла в Таганрог, под командой контр-адмирала Чичагова; но Балаклавская эскадра (в том числе корабль «Модон» лейтенанта Ф.Ф. Ушакова), вверенная начальству капитан-лейтенанта Хвостова, оставалась в Балаклаве и крейсировала у соседних берегов до августа, покуда турецкие войска Хаджи-Али не сели на суда свои и отплыли в Константинополь, после чего она прибыла в Таганрог.

В Азовском флоте нашлось тогда всех годных на службу судов 30, а именно: 7 кораблей 16-пушечных, 6 фрегатов, 4 галиота, 7 палубных ботов, 5 транспортов и 1 бомбардирский корабль. Все суда Дунайской флотилии, годные для плавания в море, повелено было перевести в Таганрог, но из числа 106 разного названия судов только четыре шхуны могли быть доставлены.

Мы прекращаем здесь рассказ о действиях Черноморского флота, чтобы дать место описанию служения Ф.Ф. Ушакова на Балтийском флоте, и возвратимся к прерванному повествованию в главе IV.

Прослужив шесть лет в Азовском флоте, Ф.Ф. Ушаков переведен был в 1775 году в Санкт-Петербургскую корабельную команду и в том же году, по возвращении из трехмесячного отпуска, 20 августа произведен в капитан-лейтенанты; в чине лейтенанта пробыл шесть лет.

В то время снаряжался отряд в Средиземное море. «Для расходов вне государства и для сохранения курса от упадка» императрица Екатерина повелела «отправить из Петербурга русские товары на казенный счет, для продажи в иностранных местах». Поэтому три военных фрегата: «Павел», «Наталия» и «Григорий» подняли купеческие флаги; на каждом из них оставлено было только по 18 пушек и всего взято ими 17 тысяч пудов груза, состоявшего из железа, юфти, кабельтовых, тросов и проч. Четвертый фрегат, «Северный Орел», с военным флагом и под командой начальника отряда капитана 2 ранга Козляинова назначен был для конвоя.

Один из этих фрегатов отвез товары в Ливорно, а два в Константинополь; кроме того, повелено еще было нагрузить товарами в Ливорно и отправить в Константинополь два фрегата: 26-пушечный «Св. Павел» и 24-пушечный «Констанция», оказавшиеся благонадежными и находившиеся в числе тех нескольких судов, которые при возвращении русского флота из Архипелага, в 1775 году, оставлены в Ливорно под надзором генерал-майора Ганнибала.

Командиры и команды на оба судна эти посланы были с отрядом Козляинова, и на «Св. Павел» назначен капитан-лейтенант Ушаков, который поступил, для отвоза, на фрегат «Северный Орел». Отряд этот отплыл из Кронштадта 15 июля 1776 года, прибыл в Ливорно 12 сентября того же года и в мае 1779-го, т. е. через два года и девять месяцев, возвратился в Кронштадт.

В течение этого времени фрегат «Св. Павел» ходил из Ливорно в Константинополь и Гибралтар, а при обратном плавании в свои порта Ушакову поручено было отправиться (9 апреля), вместе с фрегатом «Констанция» в Кале, для перевоза дюшеса Кингстон на фрегат «Северный Орел», доставивший его в Россию; с отрядом же он соединился в Доунсе.

По возвращении отряда в Кронштадт и когда все суда, его составлявшие, втянулись в гавань, Ушаков назначен был командиром корабля «Св. Георгий Победоносец»; потом, через несколько месяцев, переведен в Санкт-Петербургскую корабельную команду, и в конце того же 1779 года, по определению Адмиралтейств-коллегии, послан в Рыбинск и Тверь для поставки корабельных лесов, зазимовавших в прошлую навигацию.

Поручение это было исправно выполнено весной 1780 года, и в августе, по определению Адмиралтейств-коллегии, Ушаков назначен командиром императорской яхты, с которой стоял против Зимнего дворца до половины сентября, после чего прибыл в Кронштадт, будучи назначен командиром 64-пушечного корабля «Виктор».

В марте 1781 года в Кронштадте и Ревеле приготовлялась новая эскадра, под начальством контр-адмирала Сухотина, для отправления в Средиземное море. Назначение ее было то же самое, как и двух эскадр: контр-адмирала Борисова и капитана бригадирского ранга Палибина, посланных туда в прошлом году, и ее составляли следующие пять кораблей и два фрегата: 74-пушечный «Пантелеймон» под флагом контр-адмирала Сухотина (капитан 1 ранга Берх); 66-пушечные: «Не тронь меня» (капитан Мельников); «Память Евстафия» (капитан 1 ранга Повалишин); «Европа» (капитан Скуратов); «Виктор» (капитан-лейтенант Ф.Ф. Ушаков); 32-пушечные фрегаты: «Воин» (капитан-лейтенант Шубин) и «Мария» (капитан-лейтенант Прусаков).

Сухотину предписано было взять провизии на шесть месяцев и по возможности не заходить ни в какой порт. Содержание инструкции от Адмиралтейств-коллегии было следующее: «Вследствие принятого Ее Величеством правила защищать торговлю и плавание подданных своих от всякой обиды, Ее Величество намерена сохранять наиточнейший нейтралитет против воюющих держав: Англии с Францией, Испанией и Голландией…

Следовать из Кронштадта до Ливорно и стараться в том же году возвратиться обратно… В военных действиях никакого участия не принимать; но, в случае нападения на купеческие суда, защищать их силой… С королем Датским и Шведским и с Республикой Голландской заключена конвенция, 1781 г. марта 15, в пользу торгового плавания, доколе настоящая война Англии с Францией и Испанией продлится. Итак, прибегающие под вашу защиту шведские, датские и голландские купеческие корабли брать должно только те, которые не имеют военной контрабанды и верные паспорта; но о голландских сие разуметь должно в рассуждении Франции и Испании; что ж до Англии касается, то голландские купеческие суда под сей артикул не подходят, как в войне находящиеся с Англией».