– Лора, Лора, Лора..... – врач задумчиво перекатывал мое имя на языке…. Ни че се – Лора, – читать надо меньше, – сказала врач, выписывая мне очки сразу на (– 3.75). Близко телек не смотреть и перестаньте щуриться!

Как тут перестанешь? Живем в однушке, мама с папой на кухне, я с братом Вано и Тишкой – мальтийским болонОм – в зале. Телек маленький и далеко – ничего не видно в черно-белом изображении. А если не смотреть телик, то почитать можно только в душе и в туалете. Да и то, отовсюду гонют. Вот и приходится читать ночью и под одеялом – с новым фонариком на лбу. Фонарик мне передал дядя Петя, в посылке. Такие в шахтах ГДР-овских используют. Дядя Петя четко выполнял условия договора – раз в пару месяцев присылал заветную бандерольку с жвачками и комиксами. В эти дни фонарик не гас по полночи. А с утра, очереди страждущих, выстраивались у моего портфеля, начиналась торговля заграничными штучками.

И тут я прихожу в очках, та-дам!

Мальчишки сразу же начали дразнить меня «очкарик, в жопе шарик»… Ну ладно, попадетесь Вы мне…

И я начала выцеплять их по одному со школы, а так, как я девочка уже была не «легонькая», этак килограмм на 40-50, то поймав «воробушка» в одиночном полете и прижав его покрепче к стенке, пару раз пристукнув, добилась восстановления своего «статус кво». А они молчали потом как рыбы – это же стыдно, девчонка побила…

Ленка Шаболдина приехала с Краснодара черная как негритенок, но еще более удивительно – у нее начали появляться груди, она уже носила лифчик. Смешной. А у меня лишь сразу как собралась в третий класс – пошли месячные. Пугаться было не чего, я об этом читала – пошла к маме и попросила вату с марлей.

– Прошлый век! Держи! – и подает мне подкладки гигиенические. Вау! Это было что-то! Этакий «конь троянский» от пупа до жопы. Как сядешь на него – так весь день и скачешь. Но, все же лучше, чем вата в марле, как я поняла позже.

Сисек у меня пока не было. Ну и ладно. А пацаны вовсю доканывали Ленку и перешептывались меж собой. И на уроках периодически раздавалось:

– Чпок!

– Ой, можно выйти? – это пацаны линейкой поддевали лифон Ленки, а он моментально расстегивался под формой. Она выбегала застегивать его в туалет по 2 раза за урок.

А еще одно меня смущало больше – ношение чулок. Приходилось следить, что бы школьное платье не задралось, и никто не видел пояса для этих самых чулок. Те, черные красивые чулки, которые привозил дядя Петя, мне не достались.

Фельдиперсовые – уж не знаю, почему их так называла мама, я больше и не увидела, но пощупать – пощупала. Они просто обалденные как шелк и тоненькие, прозрачные-прозрачные! А на меня покупались телесного цвета и жесткие как проволока. И еще они, заразы, очень быстро давали стрелки.

Пока одеваешь их на пояс, неосторожно соскользнет металлическая петелька из пальцев и хана! Стрелка побежала вниз, а ты ищи новый чулок. Или заделывай, пока не далеко распустилась лаком для ногтей, маминым, а она еще и отвесит – потому как лак – французский и тоже в дефиците.

Колготки тогда только начали появляться в продаже. И были редкостью.

Вот так и начался мой переходный возраст. Девочка постепенно перерастала в девушку. Но я этого пока не осознавала.

Наш «мальтийский болон» – Тишка был ООООчччень самостоятельная личность. И любой из нашего подъезда готов был служить ему метрдотелем. Он важно выносил свою белоснежную тушку из дома, спускался вальяжно и садился молча со скучающим видом, не обращая ни на кого внимание, упорно сверлил взглядом входную дверь. Величаво кивал открывшему головой и отправлялся по своим делам на улицу. И так – каждому.

Гулял Тишка строго во дворе, как-то соседи рассказывали, что мелким видели как он чуть не попал пол колеса, поэтому во взрослом возрасте боялся машин. А вот людей не боялся вовсе. Особенно любил сидеть с алкашами и кивать их словам. Некий молчаливый диалог с его стороны. А мужички и довольны – рассказывают ему как врачу все свои пьяненькие мысли. Кто их еще послушает?

Не признавал Тихон ни ошейника, ни поводка. Зачем? Мы выпустили, ему открыли, отгулял, его пустили. Каждый во дворе его знал. Это белоснежное чудо видно издалека летом, а вот зимой терялся на снегу.

Я безумно люблю его, ведь только он был слушателем моих мыслей и, как и с алкашней, он со мной разговаривал. И только ему я смогла рассказать про Педофила всю правду, а он слизывал мои соленые слезы с губ и поскуливал, даже Инке Перцевой не смогла сознаться полностью.

Папа уехал на вахту на неделю, а мы с мамой и брательником укатили в тур выходного дня, отдав Маргарите Сергеевне ключи от нашей квартиры, кормить Тишку пока нас не будет до воскресенья. Поэтому приехав поздно вечером в воскресенье из Тобольска, мы даже не удивились, что Тишки не было в квартире.

Мама с утра ушла на работу, Маргарита Сергеевна тоже, а мы бегом на улицу, благо было не холодно и каникулы.

– Лорка! Ну как, забрали Тишку? – это первый вопрос, который я слышу от Наташки и ничего не понимаю.

– Откуда?

– С живодерни, а ты ничего не знаешь?

Оказывается, как рассказала Наташка, Тишка выскользнул гулять, пока мы собирались в Тобольск, по своим делам. Но не в этот раз! Был рейд по вылову бродячих собак в эти выходные. Поступила жалоба, что покусан ребенок стаей бродячих собак. И всех собак, гуляющих по улице без ошейников, тупо сгребли в живодерню.

Но как? Как можно было Тишку принять за дворового пса? Белоснежный, всегда подстриженный пес, размером ниже даже детского колена, которого знают все, как его можно принять за бродяжку? Наташка рассказала, что пару наших соседей предлагали отловщикам деньги за него (спасибо Вам, низкий поклон до земли наши соседи), но те смеясь, и держа Тишку за шкирку, требовали не 50, а 200 рублей. Но простите, у меня мама получает 120 в месяц, конечно, какие у людей 200 за чужую собаку?

Я влетела домой, переворошила все газеты и нашла адрес живодерни, схватила из дома всю заначку, выбежала к дороге. Таксист не хотел меня везти в тот конец города, пока я не оплатила дорогу сразу, но довез и даже сказал, что дождется меня с Тишкой.

– Двести, – ценник был озвучен пропитым, глухим голосом живодера. Я начала вытаскивать и пересчитывать деньги дрожащими руками. 180. У меня всего 180 рублей.

– Мало, мне работать надо, найдешь – приходи.

Я с воем и слезами-соплями кинулась к машине, таксист не понял сначала, а потом побежал со мной снова к собачнику. И уже суя ему и мои деньги за проезд, вымаливал Тишку вместе со мной.

– Пойду, посмотрю, поговорю с начальством, – затеплилась надежда и он после разговора вернулся тут же…

– Извини, его только что, на моих глазах – развернулся и ушел.

Потеря Тишки сильно меня выбило из колеи, я приходила порой заплаканная в школу и только Ленка знала, о ком я плакала. Приближалось 23 февраля, с девочками вытягивали бумажки, кто кому будет делать подарок, мне достался мой же сосед по парте – Руслан Лобзин. А я досталась Севке Марину, ему меня выпало поздравлять на 8-е марта.

Да вот не задался женский праздник – я заболела. Да серьезно заболела, пролежала в постели с температурой 8 марта – дома. Да только мне скучать не дали. Звонок в дверь. Открываю в пижаме, а там Ленка с Севкой.

– Принимай гостей! – Ленка уже разувалась как у себя дома и шла на кухню, Севка виновато поглядывал и искал глазами куда бы поставить принесенную сумку.

А у меня одно крутилось в голове – блиииннн, я в пижаме, мне бы в ванну и хоть переодеться и себя в порядок привести, ведь на башке – черти что.

На кухне Севка с Ленкой вовсю орудовали и бренчали посудой, пока я судорожно напяливала на себя халат.

– Лоооор! А чай где?

Пока я «прихорашивалась» ели держась на ногах, эти два чудика целый пир организовали: торт, конфеты и чай. Причем торт самодельный – Наполеон. Мой самый любимый! С заварным кремом.