– Да, это потом, – поддержало его несколько голосов, и негодующую женщину оттеснили к выходу.

– Пусть объяснит нам про Нода, – раздался другой голос – плечистого неопрятного парня. – Он поднялся сегодня ночью.

Гомон сразу смолк, осталось лишь серьёзное, озабоченное перешёптывание. Кэр угрюмо кивнул и опять повернулся к Альену, уперев руки в бока.

– Что ты скажешь на это, маг? Тебе понятно, о чём речь?

– Нет, – сказал Альен, хотя в нём зашевелилось очень неприятное предчувствие. – Я вообще впервые слышу это имя.

– Ну ещё бы, – фыркнул кто-то. – Старина Нод никогда не водился с гнидами вроде тебя.

– Тихо, я ведь просил – без оскорблений! – возвысил голос Кэр. – Расскажите ему.

– А чего тут рассказывать, – хмуро произнёс худой мужчина с жидкой бородкой. – Нод умер, семь недель уже как похоронили… А сегодня ночью заявился ко мне домой. Не ладили мы с ним, чего уж греха таить, виноват я был… Вот он и пришёл ко мне, видимо. Не знаю уж, чего хотел.

Проклятье. Альен ведь не вернулся на кладбище после проведённого обряда. Он провёл рукой по лицу, стараясь скрыть волнение. Это было неправильно, очень неправильно: мертвец не может подняться без воли некроманта. Он должен был ждать его вызова, Альен отметил его – точнее сказать, его тело, ибо доступ к душе давно закрылся для всякого колдовства.

Неправильно. Невозможно – даже допусти Альен грубейшую ошибку, такого бы не произошло. Он прошерстил десятки трудов по некромантии, изучал отвратительную и могущественную магию, преодолевая естественные отвращение и страх, но нигде не встречал упоминания о чём-то подобном.

– Как он выглядел? – спросил Альен, сам изумляясь спокойствию в своём голосе. Какая-то женщина сдавленно ахнула и зашептала молитву; мужчина поскрёб в затылке.

– Да ясно, как, – неохотно процедил он. – Подгнил уже… В земле перепачкался. Глаза ввалились, а волосы… Да чего там, – он махнул рукой. – Дочурка теперь заикается – еле убедили с женой, что примерещилось…

– И что дальше? – поторопил Альен; тут важна была каждая подробность. – Что ты сделал?

– Кинул что-то, не помню… Что под руку подвернулось, дурман какой-то нашёл. А ему всё равно – идёт к нам, да и только… Медленно так, как бы вслепую. Жена всем богам помолилась – толку никакого. Ну, а потом петух пропел… Солнце взошло, стало быть. Он и ушёл.

Повисло молчание. Кэр смотрел на Альена взглядом палача – видимо, мысленно уже скармливая труп подлого чернокнижника собакам. Но Альен не собирался сдаваться.

– Просто ушёл? Сам?

– Да. Развернулся и ушёл.

– Никто не проследил, куда?

– Да кому ж помирать-то охота… На кладбище, надо думать. Я теперь туда в жизни ни ногой, – другие поселяне согласно загудели.

– Вы правы, это магия, – сказал Альен, пытаясь ровно дышать и говорить как можно увереннее. За окном было светло, весело зеленела капуста на грядках – и казалось полной нелепостью спокойно рассуждать о таких вещах. – Тёмная магия. Иногда такое случается, и вы должны знать, как обезопасить себя, пока не выяснится, кто виноват в этом. Я расскажу вам…

– Пока не выяснится? – прошамкал старик, злобно впечатывая клюку в доски пола. – Чего тут выяснять? На костёр его – и делу конец! От века не бывало в Овражке всякой нечисти!

– Точно! Всё не так пошло, как только этот здесь поселился!

– Тоже мне, лорд Кинбраланский… Знаем мы, чему учат Отражения таких лордов!

– А дурак-Соуш ещё еду ему носит – за то, чтоб эта тварь наших мёртвых тревожила?!

– Я всё объясню… – Альен попытался перекричать их, но его голос потонул в распалявшихся воплях. Толпа угрожающе надвинулась на него, почти вдавливая в угол; Альен лихорадочно размышлял, какое заклинание может спасти ему жизнь, никого при этом не покалечив: снадобья, некромантия, колдовство Нитлота смешались в нём, как разные сорта крепких вин, и он чувствовал, что малейшее усилие может обернуться чем-то неконтролируемым. Кэр поднял руку, и близко стоявшие мужчины жадно следили за ней, ожидая последнего безмолвного приказа – схватить, но тут…

– Не трогайте его, – раздался от входа ровный голос с очень странным, гортанным выговором. – Я беру его на поруки.

Альен выдохнул. Люди разочарованно стали расступаться, пропуская говорившего; на лице Кэра появилась откровенная досада. Альен слышал стук увесистых сапог и бряцанье железа, но довольно долго никого не видел…

А потом опустил глаза – и потерял дар речи во второй раз за последние два дня.

Перед ним стоял мужчина в кольчуге необычного плетения, держа в руках прекрасной работы шлем. Густая шевелюра была заплетена в несколько толстых косиц, а пояс покрывали синие камни, каждый из которых на вид стоил целое состояние. Он глядел на Альена снизу вверх – серьёзно и в упор, а ростом был не выше шестилетнего ребёнка. Короткие руки и ноги, однако, не выглядели немощными или недоразвитыми, а народ Овражка, кажется, не знал, кого теперь бояться сильнее.

Альен впервые в жизни встретил самого настоящего гнома. Или агха, как они сами звали себя, – и под каким именем знали их Отражения.

***

– Бадвагур, – представился гном, спокойно протягивая Альену руку, как только дом Кэра оказался вне поля зрения. – Из клана Эшинских Копей. Если трудно выговаривать, можешь звать меня Баго, волшебник.

Альен долго созерцал его широченную мозолистую ладонь, размышляя, что кажется ему более безумным – появление агха в Овражке (и вообще в Ти’арге), его необъяснимое заступничество или это укороченное имя, для представителей этого народа чересчур фамильярное и… забавное?

– Альен Тоури, – сказал он в ответ, отвечая на рукопожатие и замедляя шаг, чтобы гному не пришлось слишком часто перебирать ногами. – Я хочу поблагодарить…

– Не стоит, – гном усмехнулся в рыжеватую бороду, по-прежнему невозмутимо созерцая дорогу впереди. Солнце уже переползло зенит, и тени от частокола и деревьев в Овражке неспешно вытягивались. Ветер ерошил буроватую, притоптанную скотиной траву Пустоши. Вообще всё казалось таким будничным, человеческим, и Альен всё ещё с трудом верил, что с ним рядом шагает агх в доспехах.

И – что немаловажно – агх, которому явно что-то от него нужно.

– Думаю, стоит, – возразил он. – Вы… Ты спас мне жизнь, хотя не обязан был делать это. И стал свидетелем моего обета…

Ох уж этот обет… Альен поклялся Кэру и всему честному люду Овражка, что этой же ночью наведается на кладбище и, если сумеет, исправит ситуацию с Нодом. Он не представлял, как это сделать, но на тот момент не было других возможностей покинуть гостеприимный кров Кэра.

Судя по всему, его на самом деле спасло лишь появление гнома. А голова почему-то совсем не удивился этому появлению: он смотрел на Бадвагура со смесью злобы и страха, но всё же как на старого знакомого.

Слишком много тайн, и клятв тоже слишком много… Альен вдруг ощутил смертельную усталость, как если бы кто-то навалил на плечи груду камней. Ему представилось порождение его магии – то неупокоенное, что бродит теперь где-то в Пустоши, захватив прах безвестного Нода…

«Это всё во имя тебя», – сказал он мысленно, как говорил всегда в таких случаях, и вкрадчивый холод сжал сердце. Фиенни. Лучший из всех когда-либо живших.

А в живых остаются такие, как Кэр или Нитлот. И никакая некромантия, кажется, не в силах это исправить.

– О чём так задумался, волшебник? – спросил агх. – Рано кончились твои расспросы. Люди все так нелюбопытны?

– Я просто не знаю, с чего начать, – опомнился Альен, натянуто улыбнувшись. – Как ты оказался в Ти’арге? Твой народ давно не покидает горы… Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – агх искоса бросил на него умный внимательный взгляд. – Поколение моего прадеда последним вело торговлю с людьми. Слишком часто ваши короли подставляли нас, чтобы сохранить доверие.

Альен, изучавший историю по источникам людей и Отражений, привык к несколько другой версии, но благоразумно решил не спорить. Как бы там ни обстояло всё в действительности, люди от утраты этого союза явно проиграли больше: даже дети знают, что в мире нет лучших оружейников, чем гномы, и что во всём Обетованном не найти столько руды и драгоценных камней, сколько прячут недра Старых гор.