– Давно не наведывались, милорд, – с усмешкой протянул голова, небрежно оглядывая его. – Уж и позабыли, наверное, как добраться до нас, простых смертных.
– Я не лорд, – по привычке возразил Альен; таким, как Кэр, было всё равно бесполезно растолковывать, что он отказался от титула – для них это было совершенной бессмыслицей. – И я заходил в Овражек… время от времени.
– Раз в полгода или пореже? Вы уж простите, что мы дорожку из леса Вам ковром не выстлали, – Кэр хрюкнул, довольный собственным остроумием. – Вдруг ножки себе промочили, благодетель Вы наш.
Альен вздохнул, подавив приступ злости. На другой приём он и не рассчитывал.
– Я по делу, Кэр.
– Вот уж не сомневаюсь, – голова закивал с издевательской готовностью. – Вам, может, стул принести, присядете? Не прикажете закусочки? У нас всё по-простому, уж не обессудьте… – сам он при этом не двигался с места, только глаза лукаво и злобно поблёскивали. За окошком Альен краем глаза заметил какое-то движение, но не придал этому значения.
– За тобой долг, а мне сейчас нужны деньги, – как мог спокойно сказал он. – Мне ничего не заплатили за последние разы. Могу я получить всё сейчас?
Кэр, казалось, онемел от такой наглости и долго молчал; его по-бычьи широкая шея побагровела и напряглась. За дверью послышалась тихая возня и перестук маленьких башмаков: дети у замочной скважины явно не теряли времени даром.
– Это Вы о каком таком долге, милорд? – крякнув, выдавил наконец голова. – За Ваши… услуги?
– Да, – к этому Альен был готов: специально, поднявшись с утра, припомнил всё и даже набросал себе список. Обычно он легко забывал такие вещи – не хватало ещё держать в голове всякую шелуху. – Прошлой весной я помогал вам со стройкой нового амбара – перенёс брёвна заклятием воздушного моста. Потом была история с этим ограбленным кузнецом, Гоаргом… Я нашёл, где разбойники бросили его тело. Ещё больные, конечно: нога старой Эдли, болотная лихорадка брата Соуша – забыл, как его имя… И твоя дочь, Кэр, – это Альен припас напоследок, надеясь сделать самым веским доводом. Младшая девочка из выводка головы – милое создание с длинными ресницами, совсем не похожее на родителей – подхватила опасную форму воспаления лёгких и долго была в серьёзной опасности. Альен тогда не отходил от неё двое суток и был в какой-то эйфории, когда его магия всё-таки принесла плоды и ребёнок пошёл на поправку.
– Моя дочь… – глухо повторил Кэр, помрачнев, и в задумчивости снова принялся скрести бороду. Альен не понял, с какой стати его лицо вдруг сделалось таким угрожающим, и поспешил добавить:
– Я, конечно, уже не упоминаю о регулярных предсказаниях погоды. По-хорошему и они чего-нибудь стоят…
– И вправду, – голова поднялся и странно ухмыльнулся, заложив большие пальцы за пояс штанов. В глаза Альену вдруг бросился нож для мяса, забытый на столике возле кровати рядом с куском колбасы – забытый ли?.. Говор за окном усиливался, причём голоса были мужские – и один женский, с визгливыми нотками. – Я и не подумал. Что бы мы делали без вашего колдовства, милорд, простите дурней за оплошность… Серебро сейчас прикажете? Или, может, золотишком наскрести?
– Для меня нет разницы, – осторожно ответил Альен, не зная, принимать ли это всерьёз. На самом деле, для головы это было вполне реальное предложение – ключ от сундука с казной Овражка хранился у него, и Кэр не снимал его со шнурка на шее. – Но лучше бы золотом, мне предстоит дальняя дорога.
Говоря по совести, он понятия не имел, насколько дальняя.
Нитлот остался у него после того тяжёлого разговора. Альен до сих пор не понимал, как они умудрились не убить друг друга, пробыв так долго под одной крышей – и, тем не менее, оба себя пересилили. Сам он прошёлся немного по лесу – якобы чтобы набрать трав для обработки ссадин и царапин Нитлота – и, вымокнув под дождём, пришёл в себя. А потом они до глубокой ночи, разложив на полу чуть ли не все имевшиеся в Домике книги, свитки и зеркала, творили заклятия и вычисляли; забреди в те часы в лес кто-нибудь посторонний, он удивился бы странным звукам, вспышкам света и одуряющей дрожи в воздухе.
Выяснить им удалось немного – хоть и больше, чем Отражениям в Долине. Потоки тёмного колдовства окутывали окрестности плотным коконом; Альен ни разу не просматривал их сразу все и не думал, что всё настолько серьёзно. Источник действительно был в нём, в его магии. Он знал, чем рискует, когда обращался к некромантии, – знал, что может спровоцировать разрыв, но беспечно обещал себе, что не допустит этого. Фиенни так и не отучил его быть беспечным – может быть, потому, что сам почти ко всему относился легко…
И разрыв, судя по всему, случился. Причём не в Волчьей Пустоши и даже не в Ти’арге; Нитлот сразу убеждённо сказал, что такое возможно и даже ожидаемо, но Альен долго думал, что они просто ошиблись в каких-нибудь формулах или знаках: ему слишком не хотелось верить, что дело его жизни приобрело вот такой масштаб. Они пересчитывали несколько раз, и нити снова и снова вели на север, в Старые горы – возможно, в ту их часть, что лежала уже во владениях Альсунга. Зеркало Альена показывало занесённые снегом вершины скал, у Нитлота же преобладали пещеры, заполненные неразборчивым мраком.
Под утро, с тяжёлой головой и резью в глазах, Альен выхлебал кружку холодного отвара и дал Нитлоту по всем правилам обставленную заговорённую клятву – при первой возможности отправиться в путь к месту разрыва (или к «очагу», как называл его Нитлот). Вытянув из Альена клятву, которую нельзя нарушить без угрозы для жизни, удовлетворённое Отражение милосердно позволило ему немного поспать. А к полудню Альен уже отправился в Овраг Айе: для путешествия как-никак нужны были деньги, а он давно сидел без гроша.
Однако что-то подсказывало ему, что мирной оплаты своего ремесла он не дождётся. Кэр, услышав его ответ, казалось, рассвирепел окончательно.
– Ах, дорога, милорд?.. Ну, счастливого Вам пути, уютных пристанищ… Только не хотите ли убрать за собой, прежде чем бежать, точно пёс нашкодивший? Ты ещё смеешь с честных людей денег требовать, чернокнижник?!
Прежде чем Альен успел прийти в себя от такого резкого перехода, кто-то с сердитыми выкриками застучал в окно; такой же барабанный стук эхом донёсся от других окон и входной двери. «Входите!» – гаркнул Кэр, величаво выпрямившись (даже живот подтянув) и не выказав изумления. Не сводя с него глаз, Альен встал спиной к стене и напрягся, приготовившись к обороне.
Но, увидев, какая толпа заходит в дом, осознал, что от обороны будет мало проку, – если только он не захочет разрушить деревню магическим огнём, что в его планы всё-таки не входило. В тесное помещение ввалилась по меньшей мере половина взрослого населения Овражка – загадкой оставалось, как они сумели так быстро набежать, оторвавшись от работы в полях, и кто предупредил их о его приходе. Хотя чему тут удивляться – в деревнях быстро разносятся новости…
Говорили, казалось, все сразу, и в общем гомоне невозможно было что-либо разобрать. Парни помоложе смотрели на него то с презрительным прищуром, то с таким же наивным любопытством, как сын Кэра, и загадочно перешёптывались; мужчины постарше сурово качали головами и громко требовали какого-то отчёта за какие-то дела; дородные женщины выкрикивали что-то обвинительное, тыча в него пальцами; горбатый старик воинственно размахивал клюкой. За спинами толпы мелькала, точно сонная тень, жена Кэра. Вооружённых Альен не заметил, но озирался, как затравленный на охоте волк.
– Тише, друзья! – голова по-королевски поднял руку, явно наслаждаясь своей властью. – Вот, колдун перед вами. Надеюсь, вы помните условия – не трогать его, пока можно вести переговоры.
Альен чуть не расхохотался. «Не трогать его»… Какая милая глупость. Слышал бы это Нитлот.
– Моя корова уже месяц даёт кислое молоко – пусть-ка объяснит это! – потребовала толстушка в засаленном переднике – кажется, тётка Соуша. На неё зашикали.
– Что ты со своей ерундой, в самом деле, – поморщился кто-то из мужчин. – Не лезла бы…
