– Спасибо, – выдавила Тааль, поклявшись себе не расплакаться. Ей не хотелось уходить – даже несмотря на уверенность в том, что у тауриллиан она наконец встретится с Альеном… Фиенни превратился для неё в необходимость – правда, совсем не такую, как Гаудрун или Турий. Наверное, так устроена жизнь за пределами родного гнезда: всегда нужно оставлять чай, печенье, и зелёные занавески, и жасминовый куст, чтобы брести дальше, навстречу неизвестно чему. – Я не хочу расставаться с тобой. Ты спас меня. Показал мне Обетованное, точно в своих волшебных зеркалах. Не дал потеряться среди призраков… Я никогда этого не забуду.
Чем дальше лились слова, тем отчётливее Тааль понимала, что не в силах высказать самое главное.
– Не нужно, – мягко прервал Фиенни и поправил лёгкую вуаль, которую подарил ей, чтобы прикрыть голову от пекла. – Мы ещё встретимся, если так распорядится судьба.
– Но она вряд ли так распорядится. Верно?
Фиенни не ответил. Отвёл глаза и кивнул на площадку:
– Тебе пора, Тааль. Не забудь зайти к боуги, они ждут тебя… И постарайся узнать всё, что получится, об обряде тауриллиан. – (Лоб Фиенни прочертила уже знакомая Тааль морщинка). – Не представляю, что именно может им от тебя понадобиться, но лучше быть начеку.
Над ними раздался шорох крыльев. Тааль подняла голову и в разжарившемся небе увидела полупрозрачного, ртутно-струистого дракона – того самого. Он кружил над Фиенни, будто ястреб, охотящийся на птенцов.
– Если мы всё-таки увидимся, я попрошу его прийти к тебе, – твёрдо пообещала Тааль. А потом, не дожидаясь ответа, вошла в сверкающий круг.
***
Она ожидала боли, или нового наплыва видений, или полного бесчувствия, как в пустынных испытаниях, но в этот раз магия показала себя удивительно будничной. Тааль словно задремала на несколько секунд, а потом очнулась, – вот и всё. Волна сухого, раскалённого воздуха Пустыни поднялась от ярких камней и накрыла её с головой, чтобы схлынуть совершенно в новом месте.
Тааль покачнулась и неуклюже завалилась набок, не удержав равновесия: справляться с этим громоздким телом было всё ещё нелегко…
Вместо камней или уже более привычного песка её локоть упёрся в траву.
Настоящая трава. Всё ещё не веря, Тааль провела по ней рукой; гладкий, шелковистый зелёный ковёр. Травинки тонкие, но сочные, совсем как в краях у Высокой Лестницы, где майтэ вплетают их в гнёзда. Тааль так давно не видела нормальную, живую траву, не прикасалась к ней, что у неё по-дурацки защипало глаза.
Воздух здесь – где бы ни было это «здесь» – не язвил Тааль ни жаром, ни холодом; свежий и прохладный, прозрачный от чистоты, он так и манил в полёт, о котором ей теперь нельзя и мечтать. Тааль вдыхала глубоко, стараясь втянуть в себя как можно больше этого воздуха; он пьянил сильнее, чем маковые зёрна, которые в их гнездовье любил поклевать шалопай Руоль.
Она оперлась на локоть, села и не сразу заметила, что глупо улыбается сквозь слёзы. Под ней был пологий, по-звериному обросший травой холм без единого дерева. Ещё несколько таких же холмов окружали его с трёх сторон, а в ложбине меж ними плавно изгибалась неширокая желтоватая дорога. Просто дорога, совершенно обычная – какое счастье после Дороги Драконов, полной видений и каменных скорпионов, после безумных мороков Пустыни, после призраков Молчаливого Города!.. С четвёртой стороны, на западе, лежала ровная земля – равнина или, скорее, большая поляна, поросшая луговыми цветами. За ней чернел лесок, будто бы полыхающий под золотистым закатом. Кажется, дубовая роща; впрочем, зрение Тааль в теле двуногой сильно притупилось, и она была не уверена.
Где же Пустыня, и как Тааль попала сюда? Если преодолеть колдовской барьер так легко, почему он вызывает столько хлопот у тауриллиан?
Тааль осторожно встала, продолжая вбирать тихую красоту этого места. Здесь было так спокойно, что ей не хотелось думать ни о тауриллиан (которые, возможно, уже где-то поблизости), ни о лукавых духах и боуги, с которыми ей придётся говорить. Переливы неба над головой разбудили в ней новый приступ исконной жажды – хотелось кричать от желания подняться туда, почувствовать в перьях тугое сопротивление ветра…
Но стыдно кричать, когда твои крики ничего не изменят. Уж лучше помалкивать, сохраняя своё достоинство, – по крайней мере, так всегда думал отец.
Дневная яркость ещё не до конца покинула небо, и облако на границе синевы с золотом напоминало драконьи крылья. Тааль вздохнула, мысленно посочувствовав Фиенни: как жаль, что он не может покинуть свой мёртвый город и оказаться тут вместе с ней. Ему бы понравилось – а если он был здесь раньше, то наверняка уже нравилось…
Отряхнувшись, она стала спускаться с холма и уже через несколько шагов расслышала первый далёкий звук вне шума ветра и шелеста. Тааль снова замерла – настолько дико это было после всего пережитого. После разорённого гнездовья, глумливых загадок Хнакки, душевных истязаний в пещере Эоле, после знания о войне… Вдали, со стороны леса, играла музыка – какая-то скрипучая и слегка несуразная, слишком тяжеловесная по меркам майтэ, но всё же музыка. Весёлый мотив набирал скорость, обещая сорваться в пляску; слух Тааль по привычке нащупал незамысловатую мелодию.
Значит, тут живут разумные, живые существа!.. Спускаться с холма ей было легко и приятно; Тааль разбежалась, едва сдерживая рвущийся из груди смех. Её распирала радость. Совестно, конечно: ведь Фиенни был к ней так добр…
А ещё – что уж там отрицать – он мудр и прекрасен, как звёздные карты Турия. Любимец драконов, мастер-зеркальщик, его учитель.
Но Фиенни мёртв. И вот такой забавной, скрипучей, временами фальшивой музыки от него уже не услышать. Он ни разу бы не сфальшивил – не смог бы.
Тааль вихрем сорвалась с холма и двинулась к дубовому леску; подошвы её сандалий еле касались травы, а потом – утоптанной дороги. Музыка звякала и дудела всё ближе, но вокруг по-прежнему не было ни души. И вдруг…
– А мышь вырвалась и убежала от ястреба.
– А ястреб попросил атури ветра, чтобы те отнесли его прямо к мыши.
– Так нечестно, мы без атури играем!..
– Без атури? А превращать крота в мышь было честно?!
– Молчал бы, сам вчера наделил своего крота зрением! Любой дурак знает, что не бывает зрячих кротов!
Тоненькие голоса звучали совсем рядом, хотя видно никого не было. Тааль замерла, стоя почти в тени ближайших дубов – толстых и старых, с бугристыми, прорвавшими почву корнями. Боковым зрением она уловила золотое свечение, мелькнула чья-то крошечная ладошка, раздалось хихиканье – и снова ничего.
Показалось? Новые чары?.. Решив двигаться осторожнее, Тааль сделала ещё пару шагов.
– Ладно, значит, ястреб облетел поле с другой стороны…
– А там было пугало.
– Не было!
– Было! Большое такое, с тыквой вместо головы.
– А вот и не было. Кто его там поставил?!
– Да кто угодно! Кентавры сделали, чтоб никто не поклевал их овёс.
– Ага, дожидайся, будут кентавры такой ерундой заниматься!..
– Кто здесь?! – в ужасе спросила Тааль, оглядываясь. Может, Фиенни на самом деле опоздал со своей помощью, и в Пустыне она успела сойти с ума?..
Вновь потянулось молчание, но вскоре голоски сдавленно зашептались.
– Как думаешь – показаться ей? К нам давно не приходили чужаки.
– Вот именно, можно хорошенько развлечься! Лучше помучить её – пусть заблудится.
Тааль покраснела от такой дерзости. Голоса были совсем птенячьи, детские, – а она в последнее время ощущала себя как минимум вдвое взрослее, чем в ту пору, когда улетала с Гаудрун. Так что она имеет право поставить их на место, даже если это просто голоса у неё в голове.
– Я не заблудилась ни в Великом Лесу на севере, ни в Пустыне Смерти, ни в городе призраков! – как можно увереннее объявила она, глядя в густую тень между дубами. Голоски затаились. – И ни в один свой полёт не сбилась с курса, пока у меня ещё были крылья. Вы всерьёз думаете, что Тааль-Шийи потеряется в этой рощице?!
