– Нет.

– А почему мы тут сидим? Тебя не отпустили? Я могу сама сходить…

– Ты сама через дорогу не перейдёшь, красота моя, – сказал он, поцеловав девушку в висок…

Психоаналитик – это, конечно, посильнее пикников за городом и новогодних вечеринок, когда трезвым остался один только Матвеич. Идея явно не его, он и слова такого не знал до вчерашнего дня – психоаналитик! Неужели Антон прогнуться решил, умными фразами раскидался?

Из кабинета «нового сотрудника» вышла секретарша Зоя.

– Ты уже? – спросил Егор.

Секретарша фыркнула, сверкнула глазами, заметив руку Егора сжимающую кисть Лены.

– Личные дела отнесла, – сказала Зоя. – Можешь заходить… на приём, – добавила она с улыбкой.

«Зойка трахалась с Антоном, – мелькнуло в голове Егора бесполезное напоминание, – и ещё, кажется, с тем рейсфедерщиком…».

– Добрый день. Присаживайтесь пожалуйста…

«… Ну, и с Матвеичем, разумеется, от этого секретаршам никуда не деться и замуж выйти большая проблема… по тем же самым причинам».

Как будет «психоаналитик» в женском роде Егор не знал. В узком кабинете с единственным пасмурным окном сидела девушка. По всему было заметно, что сидеть за столом, заваленным папками с личными делами сотрудников ей совсем неинтересно, и непривычно, и скучно. Отпустив угол папки, девушка дала ей самостоятельно закрыться, рассеянно мазнула по оставшимся пока невостребованными папкам и, наконец,посмотрела на Егора.

– Мне называть вас по имени и отчеству? – спросила она. – Или можно только по имени? Я знаю, во многих фирмах сейчас принято забывать про отчество…

Голос выдавал её с головой: совсем молодёжная ещё, опыт работы – нулевой. Симпатичная. Какая-то запоминающаяся деталь была в чертах её лица, деталь сразу не запомнившаяся, не приготовленная, для того чтобы выскочить немногим позже в самый неподходящий момент. Это ощущение прошло, как только девушка отвела взгляд.

– Простите… Вы к нам… надолго? – осторожно осведомился Егор.

– Не знаю. Посмотрим, как вести себя будете, – ответила сказала девушка-психоаналитик.

– Кто? – не понял Егор.

– Вы.

– Я?

– И вы тоже…

Она вдруг рассмеялась – без причины, если вдуматься, но Егор не вдумывался, не заметил, как его губы растянулись в ответной улыбке.

– Я здесь ненадолго, – сказала девушка, став серьёзной. – Временно. Временный новый сотрудник – вот так!

– Оставайтесь, – попросил Егор.

– Ни за что на свете, – заявила девушка, для уверенности убрав волну волос за раковинку уха. Волосы были чёрными. Как крыло ворона.

– Оставайтесь, – повторил Егор.

– Не-а…

– Почему?

– Потому что вы женаты, а я не собираюсь выходить замуж.

– Откуда вам известно, что я женат?

– От верблюда.

– А-а, – протянул Егор. Повисло молчание.

«Ей здесь проходу не дадут, – размышлял он. – Тот же Антон… Или перхотный Марочкин влюбится… Сегодня же с кем-нибудь из наших в одной постели окажется – да хоть с Матвеичем!»

– А вы что заканчивали? – вдруг спросила девушка.

– У вас моё личное дело на столе лежит, – напомнил Егор.

– А я только картинки посмотрела, – признала она. – Пишут обычно таким сухим языком… Вам никогда не хотелось, чтобы всякие личные дела были написаны стихами?

– Хотелось, – не раздумывая, ответил Егор.

Девушка медленно подалась назад, на спинку стула. Угол освещения переменился. Новая сотрудница была до того миниатюрна, что теперь казалось, будто от стола её отделяет не менее километра.

– Вы сейчас солгали, – просто сказала девушка.

– Ага, – отвлечённо произнёс Егор. Только сейчас он заметил, что её больше глаза разного цвета: один – серый, другой – зелёный…

Здравствуй, Настенька.

Безумно рад встретиться с тобою вновь…

III

Проблема в большей степени могла заинтересовать штатного психоаналитика, в меньшей – обсуждалась персоналом «Соляриса». Во главу угла, темой номер один всегда будет стоять вот это: кто с кем трахается. Жизнь мало похожа на рассказ. Как трахаются – это бестолково и ограниченно, качество сексуальных контактов не привлекает столько внимания, сколько разнообразие в выборе партнёров. Считают обычно до десяти, а далее, как первобытные люди: много.

Женщин у Егора было много. И все они появились только после того, как он женился; даже после того как родился Пашка – они всё равно продолжали появляться, подобно изображениям на кусках фотобумаги, позабывчивости оставленные в ванночках с проявителем. Некоторых Егор извлекал вновь, некоторые оставались, разъедаемые до беспомощного и безвозвратно чёрного состояния. Позже, вспоминая о них, засвеченных, Егор думал, что всё равно они достаются кому-то ещё, уже после него. Это было похоже на картинку из учебника по физике, гдеокружности хитроумной графикой были замаскированы до состояния спирали, но всё равно ведь – окружности…

– Спираль поставь, – сказал Егор.

– А со СПИДом как быть? – отозвалась Лена.

– С семейными только трахайся. Они не болеют.

– Да? А СПИД не лечится.

– Не лечится только глупость, – вздохнув, заметил Егор, и наклонился назад, упал на постель, задрав голову, и вот так смотрел на Лену, вверх ногами: нагую, им использованную, теперь уже окончательно набравшуюся признаками зрелой молодой шлюхи. Девушка хихикнула, на миг спрятала лицо в подушку, принялась тащить на себя одеяло, чтобы прикрыть обнажённую грудь. Дурачась, Егор не отпускал одеяло, прижал его локтем к корпусу; как отпустил, девушка перевернулась на спину, бесстыдно выставив соски грудей к потрескавшемуся потолку.

– Зачем ты это сделала? – спросил он. – Деньги нужны?

– Деньги у меня есть. Я не проститутка, – обиженно пробурчала она из-под подушки.

– Правильно, ты не проститутка, ты – дура…

– Сам ты дурак!

Авторов учебников по семейной психологии всё это могло интересовать по следующей причине: вот есть одна женщина, называется «жена», и вот есть другие десять – вся их особенность – это то, что они не похожи на первую, на жену. Субъективный фактор Егора таился в родной крови: остальные десять не рожали от него детей. Фактор привязанности родной крови крепче любого каната, посильнее какого-то там полового влечения. Если женщина говорит, что ждет ребёнка, она преследует одну из двух диаметрально противоположных целей: или удержать мужчину, или отпугнуть раз и навсегда. Или она действительно ждёт ребёнка. Для многих женщин беременность – единственный период, когда она может самостоятельно принимать решения. Убедившись в отсутствии беременности Лены, Егор оглянулся, посмотрел, сколько глупостей он натворил за неполный рабочий день, – а она-то не явилась в поле его зрения со вздутым животом, сказала всего-навсего о задержке!

– Где мои трусы?

– В прихожей, под вешалкой.

– А куртка? Там сигареты…

– Вон, на спинке висит…

– Ты что, затащила меня сюда без трусов и в куртке? – удивился Егор.

– Ты, вообще, ошалевший какой-то был, – жалобно пропела она. – Как с цепи сорвался.

– Ещё пару таких «задержек», и я тебя, кажется, прибью, – пообещал ей Егор.

– Ой-ой, грозный, как жук…

Отсутствие полового опыта до свадьбы – штука весьма опасная, непредсказуемая, готовая дать о себе знать в самый неподходящий момент. Теперь можно только сосчитать сколько раз в безвозвратном тинейджерстве, солнечной юности, выпадала возможность, – как джокер в долгой карточной игре, – а ничего не вышло, или у противника была на руках специально подготовленная карта, или противника не существовало вовсе, и играл ты сам с собой. Егор смотрел на всё это с точки зрения, суженной эгоизмом и прагматизмом, и цинизмом, и меркантилизмом; в редкие минуты, представляя, как зажимает в тисках боли кисть своей руки, или бьёт себя током, он понимал, что главная боль всё равно достанется его жене, и он не в состоянии разделить её участи, поскольку…

Кстати, откуда появилась эта способность анализировать свои собственные поступки? Прежде за собой Егор подобного не замечал. Может к доктору обратиться? «Ну да, к психоаналитику», – усмехнулся он.