— Довольно, — отрезала Лоусон, глядя на меня с мстительным торжеством — ей понравилось, что я всё-таки был выведен из себя окончательно. — Джейкоб, прошу тебя, не мог бы ты пойти проверить посты? Мы… — она осеклась, а её ноздри, как я заметил, чуть раздулись. — Мы с Хэммингом должны остаться наедине.

Она всё-таки выделила мою фамилию своим голосом, правда, едва заметно, специально для меня, но я понял не то, что она якобы хотела мне показать, на самом деле выкручиваясь. Она хотела сказать просто «мы». Как «мы» это всегда и говорили на протяжении почти всех наших отношений. Мы — так просто и так усложняет жизнь, когда это «мы» разбивается на два неравных куска, каждый из которых так и норовит сползтись воедино обратно.

Я очень надеялся, что наши куски сумеют.

Но последние надежды разбило легкое касание этого Джейкоба к талии Миранды перед непосредственно уходом из кабинета и непозволительно близкая дистанция между их лицами во время краткого разговора. На лице негра было волнение, Миранда немного раздражалась, но всё же была удовлетворена его…

…Заботой?

Но выбор всё же есть. Послать Миранду к черту и не забивать себе голову — и так проблем достаточно. Ну или просто взять и поговорить.

Что я и собирался сделать.

* * *

— Миранда, — мягко начал я, когда мы остались одни, прежде применив перегрузку всех следилок в этой комнате, дабы хоть немного расслабиться. — Ты просто не представляешь, как я скучал.

— Отличное признание, — фыркнула она, дав слететь с себя своей холодной маске хотя бы чуть-чуть. — Если бы ты скучал, то ты бы, как ты недавно емко заметил, просто взял и вышел на связь. Но нет. Пара сообщений вкруге о том, что всё объяснишь, когда появится время и ясность… И никаких сведений, Хэмминг! Это просто смешно! И ещё та неоднозначная сцена с азари на Цитадели… Нарочитая, Хэмминг! Ты показал мне моё место! Это не менее смешно!

— Лоусон, тебе смешно — ты и смейся! А мне плакать хочется от твоего записного эгоизма! Эта азари — жена моей умершей подруги, ребенка которой мне приходилось приобщать к человеческой культуре вместо её мертвого отца, а в тот день была годовщина со смерти этой самой подруги, конечно я успокаивал азари! И ты вообще хоть понимаешь, в какой я заднице оказался, когда влип в протеанский Маяк и эту историю с Сареном, Гетами и Жнецами?! Нас перемелют, Мира! Перемелют к чертовой матери! Нам нужен гипердвигатель, нам нужны смарт-хаски, нам нужна защита для Земли, но мне никто не верит, Миранда! А повышенные траты на «игрушки» заставляют волноваться Совет Директоров. Мы ведь официальная организация, а не террористическая…

— К сожалению? — насмешливо произнесла она, сложив на груди руки знакомым жестом.

— Зато мы почти официально держим в своих руках целый сектор территорий материнского мира, — я пожал плечами и вернул ей насмешку. — И со мной не постыдится поздороваться ни один политик изведанной части галактики. Может не захотеть, но точно не постыдится, в этом я уверен. Кстати, тебе всё-таки рассказать, как там всё было?

— Про что? — приподняла бровь Миранда.

— Во-первых, про Цитадель и азари, во-вторых, про протеан и, в-третьих, что немаловажно, про наши отношения и их ступор.

— Вначале про отношения, — нахмурилась Лоусон. — Их нет и не будет.

— Об этом в конце, — поправил её я, поджав губы в недовольстве. — С азари мне пришлось заключать важнейшие договоры по новейшим разработкам в военной промышленности именно потому что мы, люди, одни Жнецов встретить не сможем. А тем более не сможем стать более значимыми за их счет. Этого хотел Сарен, для своего вида, конечно же. А Сарен был в свою очередь одурманен тем агрессивным кальмаром. Соответственно, любое желание возвыситься через использование или кооперацию со Жнецами будет самим Жнецам выгодно. Согласна со мной? Ведь они же этого хотели.

— Да, Лейф, согласна, — она устало потерла переносицу и оперлась на стол. — Но ведь ты понимаешь, что азари не верят в Жнецов тоже.

— Зато индоктринация азари возможна только после нахождения азари возле устройства индоктринации слишком долгое время, — я нервно прошёлся из стороны в сторону, — как это было с доктором Раной Таноптис, которую мы пристрелили на Вермайре. Человек поедет крышей гораздо раньше. И если военный сектор экономики азари будет усилен, нам же лучше, — я ухмыльнулся и приостановил своё маянье от двери к столу. — Всё равно всё обнулится после большой войны.

— А о протеанах? — прищурилась Миранда, наверняка решив вытащить из меня всё, и только потом делать заключения о наших отношениях. — Ты же наоборот всегда говорил, что их технологии заставляют плевать на самостоятельное развитие?

— Эти технологии — детище наших врагов. Как ты считаешь, я должен плясать от радости, зная, что те же ретрансляторы и Цитадель — это дело рук Жнецов или их создателей? Ведь у этих гетов-ктулху есть прекрасное качество — они треплются как злодеи из мультиков и при этом не врут, а просто бьют по тебе жутковатым пафосом и ставят перед фактом. Но если всё разложить по полочкам, Миранда, знала бы ты, что выходит в итоге… Но я не расскажу тебе.

— Почему? — хмыкнула она. — «Цербер» за человечество, как и ты сам. Почему не помочь нам подготовиться?

— Но «Цербер» не умеет остановиться. Я — стоп-кран Корпорации. На моих руках кровь лишь тех, кого я не сумел спасти, и тех, кто хотел бы меня убить. Без меня Корпорация превратилась бы в один из отделов «Цербера», и всё, чего мы сегодня достигли, было бы невозможно. В Цербере я не уверен…

— Ты не уверен во мне? — вздернула бровь Миранда и подалась вперед, ткнув мне пальцем чуть выше солнечного сплетения. — И ты хочешь, чтобы я была уверена в тебе? Ты предлагал мне быть двойным агентом, я помню это…

— Ты была не согласна, и я свернул эту тему настолько быстро, насколько мог, Мира, так что это даже не считается, — я пожал плечами, чуть скосив взгляд на её ладонь, изменившую положение и теперь просто и привычно покоившуюся у меня на груди, но тут же перестал пялиться, чтобы не выдать свое внимание, и чтобы она не убрала её, вспомнив, что злится. — У меня есть причины быть неуверенным и в Цербере, и в тебе, потому как ты слепа и не понимаешь, что тебя просто используют…