— Или это можем быть только мы вдвоем. Думаю, мне бы хотелось, чтобы ты был только со мной.

— Ну, возможно, тебе придется время от времени отпускать меня на работу.

— Возможно. — Рене резко опустилась на него, и Виктор громко застонал и сжал в кулаке простыни.

Он услышал, как она прошептала низким голосом:

— Ты мой.

Обхватив ее бедра, он помог ей лечь на него, поймав ее золотистый взгляд.

— Да, твой. Я люблю тебя.

— Навсегда?

— Даже когда я буду старым и седым, — заявил он.

— Несмотря на то, что моя лиса может надрать задницу твоему крокодилу? — Рене задохнулась, ее пальцы впились в его грудь.

— Потому что ты думаешь, что можешь.

Она откинула голову назад и рассмеялась, и сначала это был смех, а потом стоны удовольствия, а затем — крик экстаза, когда она кончила на его члене. Это было великолепно.

Идеально.

Моя.

Навсегда…

Эпилог

Несколько дней спустя, после самой быстрой свадьбы в истории FUC

Прижавшись к теплой груди Виктора — в основном теплой потому, что ее хладнокровный муж развел огромный костер, — Рене… все-таки Рене, потому что это имя нравилось ей больше, чем «Моник»… счастливо вздохнула.

— О чем вздыхаешь? — спросил Виктор, приоткрыв один глаз, чтобы рассмотреть ее.

— Не могу поверить, что у нас медовый месяц.

— Я тоже, — криво усмехнулся он.

— И, слава богу, мы солгали о том, куда поедем. Я думала, мы никогда не заставим маму успокоиться. Я не знала, что кто-то может так много плакать.

Его грудь затряслась от смеха.

— Думаешь, твоя мама — ужас? Я не знал, что моя вообще может плакать. Моя женитьба была для нее полным шоком.

Рене хихикнула.

— Скажи это тем пяти сотням баксов, которые я выиграла. В FUC все считали, что ты никогда не женишься.

— Хитрая лиса.

— Просто живу в соответствии со своим происхождением. — Она засмеялась и провела пальцем по его груди. Кончик его остановился на краю нового шрама. — Ты действительно думаешь, что все кончено?

Виктор поймал ее руку и поднял, чтобы поцеловать ладонь.

— Вдохновитель умерла. Ее лаборатории демонтированы. Единственное, чего тебе нужно бояться, это… — Он сделал паузу, как бы размышляя. — Вообще-то, я убью все, что тебя напугает. Я больше не хочу переживать что-то такое.

— Я тоже. И чтобы ты знал, если что-нибудь когда-нибудь будет угрожать или посмеет флиртовать с тобой, я, вероятно, просто это съем.

— Потому что у тебя бездонный желудок.

— Нет, — хихикнула она.

Ладно, может, так оно и было, но ей повезло, что она нашла мужчину, который мог устроить бурю в спальне и за ее пределами. Но самым большим его достоинством была любовь, которую он питал к ней, независимо от ее формы.

В человеческом мире крокодил и лиса встречались только тогда, когда богатая светская львица носила крокодила как кошелек, а лису — как меховую накидку. Но в их мире, мире оборотней, все было возможно, даже любовь между холодной и горячей кровью.

Или как Миранде нравилось называть их, Кроколис. Это не имело смысла, но сводило Виктора с ума. А Виктор, возмущенный и раздосадованный, был ящерицей с горячей кровью.

Ох.

***

Услышав, как в три часа ночи звонит телефон, добрый доктор стащил с себя одно храпящее женское тело и перелез через другое. Когда прайд веселится, ни один лев не возвращается домой только с одной девушкой, нравится ему это или нет.

Добравшись до телефона, он увидел номер убежища и ответил.

— Доктор Мэннерс. Что случилось?

— Это Фред.

— Какой Фред?

— Я один из охранников, работаю в ночную смену. Вы должны немедленно приехать сюда. Помните людей, которых мы спасли?

— Да. Что стряслось? У кого-то из них опять припадок? — спросил Нолан, отыскивая свои штаны и натягивая их.

— Вроде.

В трубке раздался хлопок, и он нахмурился.

— Что это было?

— Один из ваших пациентов. С ними что-то происходит. Они сошли с ума. — Дыхание звонившего участилось в панике. — Они беснуются. Ночная медсестра и охранник, дежуривший с ней, мертвы. Я не могу связаться ни с кем из дежурных. Они разбили камеры, так что я ничего не вижу.

Бах! Бах! Эхо удара прозвучало достаточно громко, чтобы заглушить испуганные вздохи звонившего.

— Что происходит? — спросил Нолан, ледяной страх щекотал его позвоночник.

— Дерьмо. Они атакуют дверь.

Звук удара телефонной трубки о твердую поверхность не помешал Нолану услышать, как охранник сказал:

— Гэри, достань-ка пистолет.

Нолан мог только ошеломленно и недоверчиво слушать, как стук усиливается, а затем до его ушей донесся еще более тревожный скрежет гнутого металла. Набирая сообщение на номер экстренной связи FUC, он прислушивался к хаосу. Рычание. Выстрел. Задыхающиеся крики ужаса.

Затем наступила тишина, самый тревожный звук из всех слышанных Ноланом. Уже собираясь повесить трубку, он вздрогнул, когда в ней раздался свистящий голос.

— Алло?

Холодок пробежал по его телу.

— Кто это?

— Кто хочет знать? — грубо спросили в ответ.

— Это доктор Мэннерс.

— О, здравствуйте, доктор. Как мило, что вы позвонили. Не хотите пойти и поиграть? Мы ужасно голодны, а от вас всегда так хорошо пахло.

Все, с «Axe» до работы пора завязывать. Как и с душем.

— Похоже, вы, ребята, попали в беду. Позвольте мне помочь.

— Помощь врача? Нет уж. — Последовал презрительный лай.

Но ведь жертвы, спасенные командой FUC, видели разницу между заботой и пытками, перенесенными во время плена.

— Я никогда не делал вам больно, — сказал Нолан.

— Может, ты и не причинил нам вреда, как остальные, но пахнешь, как они. Мы скоро увидимся, доктор. Чертовски скоро.

Безумный смех, сливавшийся с другими безумными звуками, пронзительным эхом отдавался в ухе.

Щелчок. Гудок.

Дерьмо. Это не предвещало ничего хорошего. Совсем ничего.

КОНЕЦ

Notes

[

←1

]

прим. — в английском языке глагол to fuck, звучащий так же, как аббревиатура FUC, обозначает «заниматься сексом, трахаться».