Она повторила:

— Я отправлю письмо…и ты отнесёшь конверт в его дом. И увидишь… Он вернётся…или отправит ответ в конверте, когда освободится и придёт к нам. Вот увидишь!

Специально развернувшись спиной к Марии, Марсела уселась у письменного стола. Пальцы дёргались, когда она взяла перо.

***

— Повторюсь, это единственный путь!

Вильям Клейборос помалкивал, оценивающе рассматривая Жерома Пуанти. Он неожиданно ощутил, что в первый раз нашёл в этой персоне качества, которых раньше не видел. Этот новый Пуанти был губернатору незнаком. Клейборос встал из-за стола, неторопливо и глубоко вдыхая, что он проделывал обычно в сложных ситуациях, успокаивая нервозность. Сомнений нет, сейчас именно такая ситуация. Несколько минут назад Жером влетел к нему в кабинет и на ходу обратился к нему, напрочь забыв свою обычную манеру поведения. Клейборос успел подметить в его очах следы паники и что-то злобное, трудно поддающееся определению, отчего спина губернатора покрылась мурашками. Клейборос невольно припомнил требования, которые выдвинула в письме Уитос. Они озадачили его. Капитанша не преследовала никаких меркантильных интересов. Наоборот, она взывала к правде.

Конечно, полной уверенности в том, что капитанша Уитос честна в своих условиях, губернатор не имел. Внезапно это вызвано обычным желанием отомстить Пуанти?

Конечно, Жером отрицал, что в обвинениях, которые выдвинуты в послании капитанши, имеется хотя бы толика правдивости. Но вспоминая прошедшие события, Клейборос припомнил, что первая помощница капитанши вдруг скончалась в тюрьме, а Уитос по-правде обвинила Винсента Гамбироса в ответственности за потопление греческого судна. Раздумывая дальше, Клейборос подумал о том, что если капитанша Уитос невиновна, а Гамбирос — организатор этих преступлений, то обязан иметь союзника, который будет снабжать его сведениями о кораблях, груз которых имеет ценность для пиратов. Но является ли таким союзником Жером Пуанти, его близкий друг и советник? Покопавшись у себя в мыслях, Клейборос подумал, что как раз Пуанти распалял его резковатое неприятие этой капитанши, взывая к строжайшим мерам наказания и предлагая огромное вознаграждение за поимку Уитос, настаивая на том, что она является самой опасной преступницей в Аргосе, прятавшаяся от правового суда. Тогда Клейборос искренне верил, что Жером разделяет его чувство жаркого негодования к особе, наживающейся на крови своих соплеменников. Сейчас же…

Губернатор Клейборос колебался и лицо Жерома густо покраснело. Он напомнил человека, которого сейчас схватит апоплексический удар. Клейборос свёл брови, стоило Пуанти бешено подбежать к нему.

— Как вы можете мешкать, если на карте стоит жизнь моей Габриэль?

И правда, как он может?

— Вы многим рискуете! Если бы провоцировал вас на такую ложь с морячкой Бертой, мне были бы ясны ваши мешканья, но Портерий — дурачок! Предельно понятно, что такого типа наняли лишь потому, что он имеет контакт с поварихой монастыря, которая докладывала ему информацию о расположении комнат в школе и заведённых в ней правилах.

— Я не считаю пирата Портерия дураком. Он…

— Я вам повторю, он — дурачок! И вы — глупец, раз не видите этого!

Стало тихо. Клейборос следил, как Пуанти старается унять своё бешенство. Переключение от ярости к любезности давалось Жерому трудно.

Пуанти загоготал опять:

— Извините меня, Вильям, прошу. Я опечален. Я переживаю за жизнь дочери. Учтите…

— Ладно, Жером.

Пуанти притих, даже дышать перестал.

— Я сообщил, что ладно.

Пуанти оживился, задышал глубже, порывисто.

***

— Клара, вы куда?

Мужская ладонь тяжело легла ей на плечо.

Клара старалась её убрать, но Петроний держал сильно.

Не замечая любопытных глаз, смотрящих на неё в коридоре борделя мадам Люсиль, Клара тихо, но решительно дала ответ:

— Петроний, пропустите меня! Я говорю, пропустите меня!

— Нет! Нет, если вы сообщите мне, куда направились.

Клара напряглась до невозможности, что никак не вязалось с отличной солнечной погодой.

Женщина зашипела:

— Это вас не касается! Куда хочу, туда и иду! Не заблуждайтесь, я не ваша собственность!

— Клара…

Голос рассудка подсказал Петронию отступить.

Он поразился её внезапной враждебностью.

Два дня назад Клара простила его за тот случай с сестрой, когда она пришла к ней. Петроний верил в это, когда следующим утром вернулся с цветами и самыми искренними извинениями.

Его встретили с такой любовью и теплотой, что с души упал камень. Правда, вернувшись вечерком, Петроний подметил напряжение, растущее в Кларе. Он ощутил, что следующим днём напряжение растёт. В тот вечер он не сумел прийти к Кларе, но уверовался, что обязан зайти к ней, как только освободится. И наконец-то, прибежав к ней с одной лишь мыслью о нежной встрече, он пересекается с Кларой у выхода из борделя, и она ни в какую не желает объяснить ему, куда собралась.

Петроний внимательно поглядел в её лицо.

Женщина тряслась. Её напряжение, так тревожащее его, достигло своего пика. И было кое-что ещё необычное в Кларе…то, что она надела… Петроний решил любой ценой выяснить причины её странного поведения, стиснул ей руку и заволок в маленькую спальню около главного входа. Закрыв дверь, мужчина потребовал от женщины объяснений.

— Зачем вы надели на себя такое платье?

Клара с вызовом задрала голову.

— Не понимаю, о чём это вы?

Петроний осмотрел ядовито-зелёное платье куртизанки: оттенок, бросающийся в глаза, обтянутый лиф, призивно выделявший все её прелести, и фасон наряда вульгарен. Мужчина переключил взгляд от глубокого декольте на её яркий макияж…почти такой, как у…как у…

— Вы разоделись, как шлюха!

Нарумяненные скулы Клары потемнели.

— Петроний, а чему вы удивляетесь? — Она закинула голову ещё выше. — Я и есть шлюха.

— Вы не шлюха!

Груди её тяжело поднимались, ведь их не прятал глубокий вырез.

Клара заставила себя прикласть видимые усилия, чтобы держать себя в руках, перед тем, как сумела сказать:

— Мне некогда с вами болтать. Прошу, отпустите меня.

— Клара, если что произойдёт, вы обязаны оповестить меня.

— Ничего не произошло.

— Я окажу вам помощь.

— Ничего не произошло!

— Клара…

— Клара! — внезапно раздался за дверью голос.

Оба обернулись к дверному проёму, там стояла хозяйка заведения. Взоры, которыми перекинулись две особы, лишь подтвердили речи Петрония.

Мадам Люсиль проговорила командным тоном:

— Клара, прошу, возвратись к себе в спальню.

— Нет, я обязана…

— Идите к себе! Я улажу дела с мистером Делосом.

— Мадам Люсиль, мне нужно…

— Немедленно ступайте к себе. Я поговорю с вами позднее.

Петроний, ничего не произнеся во время такого диалога, ощутил то мучение, которое тяготило Клару, когда женщина освободила у него свою руку и, ничего не сказав, прошла мимо хозяйки и ушла из помещения через заднюю дверь.

Наступила тишина. Мадам Люсиль приблизилась к Петронию ближе.

Возбуждение его было настолько видно, что мадам проговорила:

— У Клары имеются личные мотивы переживать, потому она не соображает, что произносит. Вопреки моему совету, она затеяла одно дело, которое никому не принесёт пользы. Я рада, что Клара меня послушала. — Мадам Люсиль перевела дыхание. — Тем не менее мне грустно видеть, что она опечалила вас…наверное, даже ошеломила либо оскорбила. Это не прощаемо. Господин, по уставу моего заведения не разрешается, чтобы с влиятельными клиентами обходились так, без гостеприимства. Если пройдёте ко мне в кабинет, я возвращу ту сумму, которую вы внесли вперёд за услуги Клары. С сего дня можете считать, что наш контракт рассторгнут и вы свободны.

Речи хозяйки заведения были внезапны для Петрония, что мужчина застыл:

— Вы предлогаете мне рассторгнуть контракт с Кларой… Это приказ?

— Нет.

Мужчина выдохнул свободно, с облегчением сказал: