— Ну, конечно, очень-то ты мне нужен, несусветный засоня! С тобой с голоду вымрешь.
— Не вымрешь, — улыбнулся Кан, обхватывая девушку за талию и сажая рядом. — Я ведь только на войне лентяй, а когда у горна стою — отец на меня не в обиде; работаю не хуже Леона. Из меня хороший кузнец получится — отцовские секреты уже все знаю, скоро свои появятся. Выходи, а?
— Ты очень хочешь?
— Очень-очень-очень! Мать тебя полюбит, отец уже сейчас хвалит и с Висой подружишься. Она у нас хоть и непутёвая, вроде меня, но девчонка хорошая.
— Ну, тогда посмотрим.
Сутки после дежурства — отдых, однако Фидий и тут не дал подчинённым поблажки — едва проснулись — пришлось метать дротики в цель. Бросали по тридцать штук. А тем, кто промахнулся трижды на десяток, добавляли ещё по двадцать бросков. Кан попавший в мишень двадцать семь раз вовсю потешался над Венетой и Орфеем, взмокшими от пота — дротики у обоих, как назло, летели мимо раз за разом. Остальные воины десятка, столпившись вокруг неудачников, шумели, давали советы… Кончилось тем, что Венета бросила дротики наземь, и заявила, что если её заставят ещё раз метнуть эти кривые палки вся тёплая компания останется без обеда, а Кан, как недоброжелатель, и без ужина.
Фидий, конечно, мог применить и власть, но учения затянулись, он тоже проголодался, и не желал голодать до ужина.
— Мне-то, конечно, всё равно, — сказал он, устремляя взгляд за горизонт, — я-то без обеда обойдусь… Брата жалко — помрёт парень.
— И так умрёт! — пообещал Орфей. — Только не с голоду! Дурень я, дурень! Была же возможность отхлестать его до полусмерти!
— Больше не будет, — сказал Кан и показал фракийцу язык.
После ужина, едва Орфей взял кифару, появились Шат и Медис. Хлебнув вина Гетид прищёлкнул языком и, подмигнув Кану, произнёс:
— Хорошо живёте, ребята! Вино — первый сорт! А бедный архистратег от жажды мается!
— Пусть приходит, — посоветовал Кул, — угостим, нам не жалко.
— Ха! Он такое не пьёт. Либо критское, либо хиосское.
Фидий взглянул на Кана, оживление брата явно указывало на то, что реплика Шата предвещает его новое длительное отсутствие.
— Ну, и чем же мы можем помочь архистратегу? — спросил десятник, смотря прямо в плутоватые глаза непоседы.
— Как это чем?! — Шат даже подпрыгнул от непонятливости Норита. — Мы отправляемся за вином, а кто ж нам его доверит? Мы же пьяницы. Ритатуй доверяет только Кану.
— Кану, говоришь? — ухмыльнулся Орфей. — На суде мы этого что-то не заметили. Что ж, я пошёл, — он отложил кифару и приподнялся.
Кан с беспокойством следил за действиями фракийца.
— Куда это ты? — спросил он, уже подозревая подвох.
— За розгами! — пожав плечами, ответил Орфей под оглушительный хохот остальных. — Наберу побольше, чтобы в следующий раз не выпендривался.
— А зачем такая охрана? — недоумённо спросила Венета.
— Ритатуй очень дорожит своим вином, — объяснил Шат. — Не приведи Зевс, какие-нибудь бродяги захватят!
— Кан никуда не поедет! — отрезала коринфянка. — Кэнт, ну хоть ты скажи архистратегу…
— И что ему сказать? — поинтересовался Кэнт, подошедший к костру в сопровождении Герта.
— Он опять посылает Кана за вином! Что это такое, в конце концов! Он же опять у атлантов окажется! Я его не пущу!
— Он должен ехать, Венета, — спокойно сказал Кэнт, — мне уже сообщили, что Канонес Норит и Кэмас Даретид с завтрашнего дня переходят в распоряжение архистратега.
— На какое время? — спросил Фидий.
— Месяц. Или полтора.
— Я протестую! — старший из братьев Норитов стукнул кулаком по колену. — Скоро решающее сражение, а у меня в десятке остаётся девять человек, из них три девушки. А рассчитывают, как на целый десяток. Кто будет драться за моего брата и Кэма? Подкреплений не шлют с начала войны, я ведь не постыжусь, до басилевса дойду!
— Это приказ архистратега, Фидий, — жестко сказал Кэнт. — Я не советовал бы тебе жаловаться.
— А я советовал бы мне не советовать! — в обычно спокойных глазах старшего Норита сверкнули молнии, он подобрался, как перед прыжком. — Девушек нельзя ставить в первый ряд, а кем я их прикрою? Тобой? Архистратегом? Вы что же, решили под корень нас извести?!
Кан испугался за брата — Кэнт не такой человек, чтобы сносить возражения, причём в такой форме. Но Аркадец ответил спокойно, да так, что все присутствующие оторопели, вторая имперская армия разгромила Фракию. Не сегодня-завтра они просочатся в Фессалию. И выйдут к нам в тыл. Если им это удастся — Элладе конец.
— А при чём тут мой десяток?
— Нужна всесторонняя глубинная разведка, — объяснил Кэнт, — за Второй Имперской необходимо следить ежечасно. Разведчики готовы, — он кивнул на смущённого Медиса, — но без Кана и Кэма обойтись нельзя. Настало время решать, кому погибнуть — нескольким ахейцам или всей Ахайе.
У костра стало тихо. Молодые эллины почувствовали, как холодные мурашки щекочут их спины. Перспектива, нарисованная Кэнтом, могла привести в ужас кого угодно.
Но не разведчиков Ритатуя:
— Ну что ж! Драться, так драться! — заявил Кэм. — Будем надеяться, что Второй Имперской грозят те же неприятности, что и Первой. А, командир?
— Ну, сколько их? — подал голос неунывающий Шат. — Ну, двести тысяч…
— Или около того, — заметил Кан. — Стало быть, на каждого из нас и по два когопула не приходится. Подберёмся ночью поближе…
— … тихонечко-тихонечко, — Кэм изобразил, как тихонечко они будут подбираться.
— Ну, уж нет! — Шат отчаянно замахал руками. — Так дело не пойдёт! Больше десяти тысяч я на себя не возьму!
— Если потребуется, возьмёшь и сорок, — пригрозил Кан. — Орфей, где там твои розги?
И Кэнт не сдержался — несколько минут он с бешенством слушал легкомысленную перепалку мальчишек и наконец, заорал в полный голос:
— Над чем смеётесь, болваны?! Судьба страны на волоске, а вам — шуточки?! Да как вы можете…
Однако разведчики не испугались и Кэнта.
— А что ж нам — плакать, что ли? — огрызнулся Медис.
— Наша страна — что хотим, то и делаем! — ввернул Шат. — Не тебе нас учить, южанин! Какое твоё дело, как мы будем выполнять задание: обливаясь слезами: или хохоча во всю глотку! Задача поставлена — и не тебе её решать.
— Да вы что… — зарычал от ярости бывший аркадский кормчий, но Герт, не отпуская руки Миданы, которой гадал в это время по ладони, наконец, подал голос.
— Подожди, Кэнт. Что ты привязался к ребятам? Они дело говорят! Зачем мы их учить будем — они сами с усами. Верно, Афинянин?
— Верно, Герт. Когда мы щупали Первую Имперскую, нам никто в душу не лез. Сами решали, как поступать — смеяться, или плакать. Я так думаю, Аркадец, что ты мог бы и понять, почему мы веселимся. Разведка — штука такая, ни похихикаешь. Плакать может, придётся, а смеяться — вряд ли. Не мешай нам, пожалуйста, это наш вечер!
— Я, пожалуй, действительно пойду, — сказал Кэнт, задумываясь. — Извините, ребята, сорвался. Удачи вам.
— Гелиайне, Кэнт, — серьёзно ответил Медис. — И не сердись на нас. Наша удача — это ваше спасение.
Надо ли говорить, что в эту ночь Кану не пришлось сомкнуть глаз? Утром, когда настала пора расставаться, они с Кэмом обняли товарищей и отправились к Ритатую в сопровождении Венеты, Кула и Леона. Впереди шагали двое друзей и брат Кана, рядом любимая девушка, но теперь Афинянин счастлив не был — сердце сжимали тоска и тревога. Он не боялся за себя — руки у врага коротковаты на него и его подчинённых. Но каково будет остающимся?! Увидит ли он когда-нибудь Венету, братьев, друзей? Драка ожидается жестокая, нужно постараться вернуться до её начала. Придётся поторапливаться.
Их проводили до самого лагеря, где были собраны обозы и резерв союзной армии. Пока Кэм прощался с сестрой, Кан обнялся со своими детскими друзьями и, отведя их на несколько шагов в сторону, тихо сказал:
— Берегите Венету! Она хоть и не через венчание, но перед могучими Олимпийцами моя жена. Настоящая и единственная. Мы постараемся вернуться к решающему бою, но если нет…
