На минуту конные сотни смешались, сгрудились, а сзади всё напирали и напирали нетерпеливые товарищи, жаждущие поскорей добраться до рубки с ускользающим врагом. И, увеличивая хаос, усиливая замешательство, по остановившимся захватчикам ударили цепники Ритатуя.
Двести мускулистых, загорелых силачей пустили в ход своё страшное оружие. Цепи со шмелиным гудением обрушились на ругающихся, толкающих, рассерженных всадников и их, уставших от быстрой скачки коней. Ахейцы молотили с обеих рук, безостановочно и с такой яростью, что всадники попятились, ещё больше смешав ряды. Десятки потеряли десятников, а сотники оказались в стороне от своих сотен.
— Обойдите врага слева! Окружите его! — приказал Муроб, собрав вокруг себя командиров, сохранивших порядок в своих частях. — Нужно стоптать этих работяг, иначе они наделают много бед. Вперёд!
Сплочённые сотни рванулись в рощу и наткнулись на не менее плотную фалангу яритов. В ход пошли пики, затем и мечи. Ириты действовали старательно и храбро, но будучи плохо обучены строю, постепенно смешались в толпу, и тут уж началась такая свирепая резня, что небу стало жарко. Там группа всадников, прорвавшая беспорядочную массу людей в грубых хитонах и плащах из козьих шкур, таяла под ударами кривых копий и топоров с длинными рукоятями. Там, окружённые конниками, увлёкшиеся схваткой ириты, метались меж конских крупов, принимая вражеские удары на деревянные, обитые кожей щиты. Потерявшие оружие горцы и лишившиеся коней имперские солдаты катались по земле в пыли и крови, обнявшись, как родные братья, и стараясь добраться руками и зубами до вражеского горла.
Спасая положение, вперёд ринулись фессалийцы, на первых порах потеснив, сдавив атлантов, однако Муроб недаром слыл опытным командиром! Видя полную неуправляемость обезумевших от толкотни солдат, он поначалу растерялся, но быстро опомнился, и теперь с обычной своей жестокой властностью навёл порядок. Он понял, что его бойцы отнюдь не напуганы ахейским натиском — лишь скученность, потеря ориентации и начальства создают суматоху.
— Передать по цепочке: десятки и сотни, потерявшие командиров, должны немедленно выбрать себе новых! Командиры, отставшие от своих частей, обязаны выполнять приказы сотника, в отряде которого они оказались! За непослушание — смерть! — распорядился он, не сомневаясь, что через несколько минут этот приказ дойдёт до каждого всадника, а ещё через некоторое время в его распоряжении вновь будет не беспорядочная толпа, а организованная боевая сила.
Дав когопулу опомниться и придти в себя он бросил на иритов ещё несколько сотен. Лучники — единственное спасение от цепников не могли протолкаться к месту своего прямого назначения. Тогда по приказу Муроба они передали луки и колчаны по цепочке, и вскоре стрелы запели в воздухе, вонзаясь в лишённых щитов и доспехов гвардейцев Ритатуя. Цепникам пришлось отступить, а ириты вынуждены были расширить фронт. Организованная сила начала одолевать…
И тут в атаку пошли фракийцы. Вот где пригодился им богатый опыт отражения фессалийских набегов! Умело используя слабые стороны почти неподвижно стоящей конной массы, горцы Северной Ахайи врубились в её ряды широким тупым клином, намереваясь разделить когопул на две части. Эллиот — вождь объединившихся по случаю войны пяти племён, пожалуй, не уступал Муробу в умении оценивать ситуацию и учитывать побочные факторы, дающие косвенное, но ощутимое преимущество более организованному войску. Атланты десятками гибли от выпадов кривых фракийских мечей, а те, кому удавалось увернуться или закрыться от меча попадали под удары копейщиков второго и третьего рядов.
Известие о новом нападении тяжёлым камнем свалилось на голову Муроба. Он на миг опешил: «Светлый Кетль! Да сколько же их?! Как отразить новую беду?!» Но в следующую минуту по цепочке полетел устный приказ тысяче Селеда, оказавшейся почти у самого подножия холма, снова форсировать ручей, обойти фракийцев справа и на всём скаку ударить в основание клина.
Медис и джиты терпеливо ждали условленного сигнала, чтобы принять участие в битве. Пастух показал себя хорошим, основательным командиром — специально отряженные люди внимательно наблюдали за действиями и своих, и атлантов. Когда всадники Селеда отделились от основной массы когопула и начали скапливаться неподалёку от ручья, быстроногий гонец помчался с запросом к Кэнту. Медис спрашивал, следует ли его подчинённым напасть раньше срока, или фракийцы изготовились к подобному манёвру вражеской кавалерии, и обойдутся собственными силами?
Ответ Кэнта пришёл в тот момент, когда первая сотня Селеда уже переправилась через ручей.
— Аркадец велел начинать! — крикнул запыхавшийся гонец.
— Тысяча Этарха остаётся здесь! — гаркнул Медис. — Остальным незаметно перебраться к утёсу.
Невысокая скала виднелась за левым флангом фракийцев. Чтобы не дать возможности атлантам послать за подмогой, Медис решил пропустить ударную группу врага и, перехватив её у самой цели, отбросить назад — в толпу. Отдав приказ Этарху начинать атаку в тыл когопула сразу как только завяжется резня у скалы, пастух помчался догонять ушедших вперёд подчинённых.
Атланты пустили лошадей во весь опор — до фланга фракийцев оставалось чуть больше стадия, как вдруг наперерез им выбежала плотная толпа афинян. Джиты швыряли в конников дротики и копья, забрасывали их камнями и свинцовыми шарами из пращей, а потом с ножами в руках набросились на всадников и сошлись с ними вплотную. Юркие фигуры появлялись там и тут, подсекали лошадиные бабки, прыгали им на спины и резали, резали, резали атлантов, не жалея не крови, ни собственной жизни. Много их полегло в этом бестолковом суматошном бою почти безоружных людей с до зубов снаряжённой кавалерией Империи! Очень много! Но дело было сделано — атлантам не удалось отбросить всё глубже вгрызающиеся в когопул фракийские тысячи.
Муроб, бешено вращая глазами, искал выхода. Выхода не было — его когопул прочно сжали с четырёх сторон и медленно, но верно уничтожали. Оставалось надеяться только на упорство и выучку каждого отдельного всадника, а этого атлантам было не занимать — дрались они ожесточённо, не рассчитывая на пощаду, дорого платили ахейцы за победу, каждый шаг, каждый локоть пройденного пространства был щедро полит кровью.
Опасаясь прибытия вражеского подкрепления, Кэнт решил ускорить ход сражения: велел цепникам снова войти в бой и поджёг засеку. Но случилось непредвиденное. Плотная конная масса с такой поспешностью отхлынула от огня, так давнула в бок, что фессалийцы поневоле попятились. Почуяв слабину, атланты со всей отчаянностью, со всей неописуемой яростью обречённых насели на северян, сотни их погибли, но отбросили ахейскую конницу ещё на полстадия. Герт, Иолай и Ясон охрипли, пытаясь криком остановить всадников, не выдерживающих бешеного натиска. Положение усугубилось ещё больше, когда обрадованный неожиданным успехом Муроб бросил в прорыв свою охранную сотню и ещё три из тех, которые составляли лучшую тысячу когопула. Так славно задуманная засада грозила обернуться крупным поражением её инициаторов — стоило фессалийцам, изнемогающим от безумной резни, обратиться в бегство, и оставленная пехота легко могла быть стоптана имперской кавалерией, погублена до последнего человека.
Кан, наблюдавший за ходом сражения с высокой сосны, понял смертельную опасность, угрожавшую провалом всей операции. Больше терпеть он не мог — соскользнув по стволу на землю, он вспрыгнул в седло.
— А ну, пустите! Пустите! Дайте проход! — зарычал он, расталкивая пятившихся фессалийских коней храпящим и кусающимся Дивом.
Пробившись вперёд, младший из Норитов поднялся, стискивая коленями рёбра жеребца, и с громким обидным хохотом обратился к отступающим северянам:
— Видать, перевелись в Фессалии ахейцы! Одни трусы остались! Что ж, если защитить Элладу от врага некому, придётся афинским мальчишкам взяться за дело! — тут он бросил Дива на ближайшего атланта и опрокинул его вместе с конём. — Ахайя! — мощнейшим ударом сверху рассёк следующего наискось от плеча до самого сердца. — Это вам не с фессалийским сбродом силами меряться! На помощь афиняне! Бей атлантскую сволочь! Ахайя!
