Тем не менее, Хейзел не была настроена сопротивляться по-настоящему, поэтому, отбросив притворство, вновь позволила себе раствориться в поцелуе. Она была мгновенно вознаграждена более мягкими, успокаивающими ласками, и, обхватив руками плечи Эйдана, подтянула его ближе к себе. Хейзел не заметила, как он избавился от своей одежды, но очень скоро почувствовала его горячую кожу своим телом. Открыв глаза, она увидела, что Эйдан тоже обнажен. Ощутила, как ее щеки вспыхнули, но ее сознание едва отметило это. Она была слишком зачарована его лицом.

Она не знала этого человека. Он был незнакомцем, и то малое количество информации, которым Хейзел владела, было только отрицательным. Прийти сюда, в его спальню, в его дом, не было ее выбором, поэтому она провела этот день, желая, чтобы он умер, или исчез, или что-нибудь еще – что угодно, что могло бы убрать его как можно дальше от нее. Только сейчас, воспламененная и сгорая от возбуждения, она впервые позволила себе заметить, что Эйдан красив.

Его глаза действительно были странного, абсолютно черного цвета, но это больше не пугало Хейзел. Она была очарована тем, как странно и экзотично они выглядели по сравнению с его бледной кожей. Слишком бледной, решила она. Всё в этом человеке было противоречиво, так как он всегда переходил из крайности в крайность. Он был ледяным при каждой их встречи до этого, но бурлящим страстью сейчас. Обращался с ней, как с мусором, но также подумал о том, чтобы зажечь свечи в попытке создать приятную романтическую атмосферу, и он всё еще продолжал ласкать ее, шепча успокаивающие вещи, призывая расслабиться.

Хейзел была сбита с толку, не зная, что и думать. Внешний вид Эйдана также был интригующим, создавая необычный контраст. Ей это нравилось. В этот момент, даже понимая, что именно страсть затуманивала ей сознание, она не видела в нём монстра. Кого-то доминирующего, холодного и расчетливого – да, но не уродливое существо, каким она его посчитала сначала. Идеальный предмет для рисования.

Легкий укус на левом соске заставил ее ахнуть и выгнуться в ответ, откинув голову на подушку. Эйдан подарил ей длинный чувственный поцелуй в шею, нежно погладил ногу, а затем прошептал:

– Ты делала это раньше?

Хейзел потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чём он спросил. Она была слишком сосредоточена на медленных, мягких поглаживаниях, которые Эйдан никак не прекращал. Его губы были так близко, что у нее закружилась голова – казалось, ее желание было таким сильным, что перекрывало все остальные ее чувства.

– Что? – наконец хрипло пробормотала она, и Эйдан понимающе усмехнулся.

– Я спросил, ты когда-нибудь была с кем-то? – повторил он. Хейзел нахмурилась и отвернулась на мгновение.

– Да. Однажды. Это было давно.

– Хорошо, – Эйдан наклонился вперед и провел языком по ее губам, вызывая тихий стон в ответ. – Если это было давно, мы должны это исправить, не так ли?

Прежде чем Хейзел смогла ответить, он крепко прижал обе ее руки к кровати, бедром развел ее ноги в стороны, прежде чем войти в нее, медленно, но настойчиво. Хейзел вскрикнула, чувствуя короткую вспышку боли, однако перед глазами всё почернело, когда Эйдан начал двигаться, скользя в нее жесткими, длинными толчками.

В этот момент она вообще перестала думать. Она могла только слушать свои чувства, а чувствовала она себя желанной. Нужной. По-настоящему принадлежавшей кому-то, чего она никогда не испытывала ранее. В первый раз всё было не в сравнении с тем, что происходило с ней сейчас. Хейзел не могла сдержать искренних стонов, обхватив ногами бедра Эйдана, инстинктивно пытаясь почувствовать его лучше, хоть это всё еще вызывало у нее небольшой дискомфорт. Она не могла пошевелить руками, так как Эйдан всё еще прижимал их к кровати слишком сильно, но даже это доставляло ей странное удовольствие. Опять из-за отсутствия выбора? Раньше она могла только представлять, каково было бы ощущать себя контролируемой кем-то. Теперь же… она знала.

Ощущения только усиливались под пристальным взглядом Эйдана, тем, как он наблюдал за каждой переменой, каждой вспышкой боли и удовольствия на ее лице. Разглядывая его через полузакрытые глаза, Хейзел чувственно провела языком по губам, гадая, какую реакцию это вызовет. Она не была уверена, чего хочет, пока не увидела вспышку чего-то дикого в глазах Эйдана. Его толчки ускорились, становясь всё сильнее и жестче, и тихие стоны вновь начали срываться с губ Хейзел. Когда она почувствовала, как зубы больно впиваются в ее плечо, она закричала, но это, казалось, только еще больше завело Эйдана. Он поочередно приносил то боль, то удовольствие, и это дарило Хейзел неописуемое ошеломляющее чувство, которое переполняло ее всё сильнее. Хейзел понимала только то, что хочет большего.

Вскоре, горячая волна накрыла ее с головой, на мгновенье забрав ее способность дышать. Хейзел бессознательно приподняла бедра, услышав глубокий стон Эйдана. Он сделал несколько последних сильных толчков и замер. Хейзел все еще дрожала, когда почувствовала, как что-то горячее наполняет ее изнутри. Хватка Эйдана ослабла, и через мгновение он рухнул на нее, тяжело дыша. Нерешительно, Хейзел коснулась его темных волос и слегка погладила их, наслаждаясь тяжестью его тела. Странно, но даже сейчас, после всего, реальность не рухнула, как она того ожидала. Она снова могла мыслить рационально, и всё равно ни о чём не жалела. На самом деле, она даже была… довольна. Впервые, она испытывала ощущение полного удовлетворения, и это было странное чувство. Странное, но приятное.

Улыбаясь, Хейзел медленно погладила Эйдана по спине. Он прижался к ее шее, и тень блаженной улыбки коснулась его губ. Хейзел удивленно подняла брови, размышляя о том, действительно ли ее желание так тщательно размыло границы между отвращением и страстью, и не пожалеет ли она о своем порыве позже. Тем не менее, она не прекращала ласки, пока дыхание Эйдана не выровнялось, и ей хотелось задать миллион вопросов.

Наконец, Эйдан пришел в себя и сразу же скатился с нее. Несколько мгновений он лежал на боку, глядя в потолок, а затем повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Что ты до сих пор здесь делаешь? – спросил он. Хейзел нахмурилась. Кто, черт возьми, может понять этого человека? Всего минуту назад он выглядел уязвимым, наслаждался ее объятиями, или, по крайней мере, Хейзел так чувствовала, а сейчас он снова холоден и отдален. Почему? Она не поддалась соблазну отвергнуть его, зная, чего это может стоить ей, так почему сам Эйдан испытывал нужду защищаться?

Хейзел пристально посмотрела на него, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, в надежде что-то понять. Черты Эйдана были действительно потрясающе красивы, Хейзел была поражена, что она не заметила этого раньше.

Переполненная внезапным желанием запомнить их, она нежно коснулась лица Эйдана, очертив его подбородок.

– Я хочу нарисовать тебя, – прошептала она. Эйдан моргнул, явно озадаченный. На секунду Хейзел увидела в его глазах вспышку чего-то неузнаваемого, необычного, но к сожалению, она исчезла так же быстро, и его глаза снова стали холодными.

– Я думал, Тиффани объяснила тебе правила, – резко сказал Эйдан. – Никаких разговоров, никакого взаимного времяпровождения после секса. Не беспокоить меня дольше, чем необходимо. Я понимаю, что ты неопытна и не понимаешь, что такое секс – это было более, чем очевидно, но даже ты должна знать, что значит «закончить». Если же нет, то позволь, я тебе объясню: на сегодня всё. Мне больше не нужны твои услуги. Уходи.

Хейзел сердито сузила глаза, но отказалась поддаться на такую очевидную провокацию. Она собрала свою одежду и подошла к двери. Глубоко вздохнув, повернулась к Эйдану и улыбнулась.

– Спокойной ночи, – сказала она. Он удивленно поднял брови, фыркнул и отвернулся.

Довольная, Хейзел вышла из комнаты.

За всю ночь она не сомкнула глаз – провела ее, стоя у окна, смотря в темноту и думая.

Она вовсе не была глупой. Она признавала тот факт, что удачный секс мог спутать ее приоритеты, заставляя ее чувствовать себя увлеченной, как любая впечатлительная девственница – или полу-девственница, как это было в ее случае. Поддаваться этому глупому, неожиданному вожделению было опасно, но по какой-то причине Хейзел не хотела останавливаться. Впервые, она начала чувствовать, что находится именно там, где должна, и что, возможно, всё не так уж и плохо, как она считала раньше.