– Артём, мне страшно, – сухими губами прошептала я в трубку, отвечая на звонок.

Вернувшись домой, я нашёл Олю плачущей в ванной. Взял её на руки, отнес в комнату.

– Что случилось? – я гладил её по волосам, стараясь не касаться рук, – ты мне так и не объяснила по телефону…

– Артём, пожалуйста, принеси одеяло, мне так холодно.

Я усадил её на диван, вытащил одеяло из шкафа. Такой растерянной я видел её дважды. Впервые, когда мы узнали, что Оля не может иметь детей, и сейчас.

– Артём, сегодня был сложный день. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Знаю, что давно пора отпустить тебя и остаться друзьями… если получится. Но, только не с ней.

Оля всхлипывала, утирала не подвластные ей слёзы, и продолжала:

– Эта блонди «низкая», ты будешь страдать. Ваше сегодняшнее свидание должно стать первым и последним. Обещай мне?

От неожиданности я встал с дивана и заходил по комнате. Постарался говорить мягко:

– Оля, я много думал. Ты сама говорила, что губишь меня. Мне тяжело, – я смотрел, как ручей слез превращается в реку, – я живу, как под конвоем, я хочу жить обычной жизнью, обычного человека, я не хочу знать, что будет завтра, не хочу разглядывать людей под микроскопом. Я хочу верить им! Давать им право на ошибку! Я не супермен, я простой смертный! Мне нужна нормальная семья, дети.

Незаметно для себя, я перешёл границы и задел её за живое. Тут же осёкся. Оля уткнулась носом в подушку, закрыла уши руками. Продолжать разговор дальше было бессмысленно.

Я прошёл на кухню, включил чайник. Нам двоим нужно успокоиться. Я достал из холодильника продукты, кое-как соорудил бутерброды и накрыл на стол.

– Оля, иди пить чай.

В комнате послышались шаги, она переодевалась. На мгновение мне показалось, что и не было ничего. Ни встречи с Милой, ни свидания с ней. Была только эта кухня, горячий чай и мы с Олей вдвоем, как и прежде.

Спустя час, мы сидели на кухонном полу, не решаясь заговорить. Мы оба все понимали. И оба боялись что-то менять.

– Знаешь, я сегодня впервые поняла, каково тебе: ничего не знать о человеке и.... довериться ему. Словно лишившись зрения, ты идёшь на голос. Веришь ему, не зная, что ждёт впереди: объятия или пропасть. Сегодня я впервые не смогла прочитать человека, у него есть защита, которую мне не под силу взломать.

Её слова удивили меня.

– Такое бывает? Как? Он тоже «сканер»? – я не понял, что произошло. До этого вечера Оля казалась мне «всемогущей», способной просканировать любого.

– Нет… Я не знаю кто он, он гораздо сильнее меня…сложно объяснить это.

Оля встревожено смотрела на меня:

– Артём, ты нужен мне.

Она протянула руку и замерла в ожидании. Понимая, что ей нужна моя энергия, я поднялся с пола и решительно произнес:

– Извини.

Выходя из кухни, я спиной чувствовал, как она все также сидит, вытянув руку… но не мог дать ей свою.

Когда я была маленькой, я любила часами сидеть во дворе нашего дома и наблюдать за птицами. Их щебет казался мне сладкой песней, воркующие голуби зачаровывали меня словно сирены. Жадными глазами смотрела, как они взлетают в небо и растворяются за горизонтом. Мне хотелось стать маленькой дюймовочкой, чтобы добрая ласточка из волшебной сказки унесла меня в прекрасный мир эльфов. Мне хотелось взлететь высоко-высоко в небо, чувствовать ветер, лететь куда пожелаю, стать свободной в своем выборе…

Друзей у меня не было. Придумывать игры приходилось самой, зачастую только в своём воображении. А оно, благодаря книгам, было богатым на фантастические сюжеты.

Я росла и не понимала, почему дети сторонятся меня. Лишь став подростком, поняла, что я другая.

Окружающих пугала моя чувствительность, а я пугалась сама себя. Мои руки, словно проводники, передавали мне информацию об окружающем мире. Мои глаза видели прошлое людей, их боль, счастье, ошибки, страхи, все, что когда-то видели они… Позже я научилась защищать себя от чужой информации, используя линзы. С руками было сложнее. Перчатки лишь на время блокировали контакт.

С Артёмом мы познакомились на море. Мне было восемнадцать лет, я отдыхала от городской суеты, кормила чаек хлебными крошками, и не заметила, как оступилась на камнях, кубарем слетела с небольшого утёса. Артём прогуливался неподалёку со своей компанией. Бросился мне на помощь, поднял, словно пушинку с песка. Осматривая мою порезанную камнем ногу, не переставал приговаривать:

– Летела как птичка, чем ты только думала?

А я и не знала расплакаться мне от боли или от счастья. Такой заботы я не ощущала давно, наверное, с тех самых пор как не стало моих родителей. От его рук исходило столько тепла и света, что мне не хотелось их больше отпускать.

Этим же летом я переехала к Артему в Подмосковье, осенью сыграли свадьбу. Его родители не могли нарадоваться, глядя на нас. Друзья называли нас «неразлучники», мы всегда и везде были вместе. Счастье поселилось в нашем доме и озаряло светом всех, кто в него заходил.

Именно Артём, подарил мне радость жизни, научил принимать себя такой, какая я есть.

Таких как он, сканеры называют «батарейки». Если нет возможности восстановить баланс за счёт природы, сканеры берут энергию у батареек. Не всегда осознанно, зачастую интуитивно.

Я не была исключением. Энергия Артёма нужна была мне как воздух. И он делился ей, не жалея. Потому что любил.

Но два года назад все изменилось. После той самой встречи сканеров в Москве, когда я узнала о последствиях такого «общения».

Сейчас, глядя, как Артем уходил в комнату, я никак не могла подняться с пола. Я больше не имела никакого права останавливать его и просить о помощи.

Март сменил февраль столь же стремительно, как Мила вошла в мою жизнь. Практически ежедневно мы пересекались в электричках, на улице, созванивались по телефону.

Я не мог представить и дня без её лучистого смеха.

Оказалось, она работает рядом с моим офисом. В перерывах мы встречались и обедали в кафе неподалеку. Она рассказывала какие-то забавные истории из путешествий, сопровождая их шутками и своим звонким смехом, а я слушал и привязывался к ней как мальчишка.

Мила сразу предупредила, что мы можем быть только друзьями. Я согласен был стать ей другом, лишь бы и дальше слушать её голосок и смотреть в эти бездонные глаза.

С Олей отношения заходили в тупик. Она замыкалась с каждым днём все больше: уклонялась от разговоров, совместных ужинов, походов к друзьям. Вечерами мы здоровались в коридоре и расходились: она в комнату, а я ночевал на кухне, на стареньком диване. Она решила в апреле подать на развод и съехать из квартиры. Мила помогала мне пережить эти дни, скрашивала мои печальные мысли, зачитывала статьи из журналов и книг по психологии, старалась поддержать советом.

Ещё два года назад я и представить не мог свою жизнь без Оли.

Тогда, после ежегодной встречи со сканерами, она вернулась домой другим человеком. Казалось, мир рухнул. Оля сообщила, что моя энергия убивает в ней женскую сущность, блокирует способность к рождению детей. Запретила касаться её рук, при любых обстоятельствах, как бы она не умоляла меня об этом.

Она узнала от старейшего из общества, что сканеры не должны жить с такими как я. Её заявление долго жгло сердце, рана не могла затянуться. Я же хотел жить как раньше, готов был усыновить ребёнка, но Оля была непреклонна. Она решила, что губит меня и отдалилась. Решила, что без неё, я стану счастливее. Оля постоянно была в поиске – считала своим долгом найти благородную подругу для меня. Я думал, она сошла с ума. Она отталкивала меня от себя, прогоняла прочь. Иногда забывалась, и вновь котенком льнула ко мне. В такие минуты я думал – она возвращается, и мы снова будем жить счастливо. Минуты проходили, но Оля оставалась верна своему решению. Она хотела уйти. Попытки доказать ей, что она не права, и я люблю её, как и прежде, заканчивались слезами, а её решение становилось твёрже.