Собрав факты, я тайно пробрался к капитану стражи и выложил ему все карты и четыреста золотых. Мне повезло: капитан ненавидел оборотней и дал своим мордоворотам неофициальный указ не трогать меня. Дело было почти сделано. Заговор почти раскрыт, но было два вопроса, требующих ответа: кто предатель среди общины вервольфов и какую роль во всем играл Хэйтем.

Первый разрешился сам собой. Джошуа узнал во Флер убийцу «Старины». Но Хэйтема нужно было разоблачить. Местный охотник рассказал, как добраться до этой лесопилки. И я заманил сюда Фейна. Я дал ему холостые патроны, на всякий случай. Но разговор не задался. Не знаю почему, но он хотел просто пристрелить меня. У него не получилось, как видишь.

Калеб окончил рассказ и закурил. Луиза сбивчиво поведала ему о своих злоключениях, о бое с вампиром и бегстве Флер. Ее слова стали последними кусочками пазла.

— Давай убираться отсюда. Хэйтема нужно отвезти в город и похоронить, да и градоправитель должен узнать правду. Меня ждет долгая охота на вампиров Шербурга, — устало сказал Калеб. — А ты давай, возвращайся к своим.

— Я пойду с тобой, — решительно сказала Луиза.

— Со мной?

— Да!

— Луиза, ты немного голая, — хохотнул Калеб.

Волчица вспомнила, что из одежды на ней только плащ, да и тот распахнулся. Девушка подняла взгляд на охотника и улыбнулась.

— Как это возможно, Калеб? — спросила она. — Ты… ты же человек. Ты не оборотень, а я… я…

— Луиза? — Жибер удивленно посмотрел на нее. Он смертельно устал, а злоба и недоумение из-за предательства Хэйтема перегорели, оставив в душе серую апатию. Но, даже в таком состоянии, когда душа и тело казались ему потухшим углем, он не мог оторвать от нее взгляда. Обнаженная красота, огонь в ярко-зеленых глазах распалял пламя желания в душе. Не в силах сопротивляться внутреннему зову он прижал ее к себе и поцеловал. Оборотень, чудовище… всего пару дней назад он ненавидел ее за ее природу, ненавидел за то, что сделали ее собратья с его братом и сотнями несчастных. Ненавидел несправедливо, глупо и бессмысленно. А теперь она здесь. Его руки гладят ее шелковую кожу, обхватывают талию. Ее губы жгут сердце чистым пламенем.

Девушка прижалась к нему, но затем резко отстранилась.

— Этого не может быть! — сказала она, захлопывая плащ. — Ты человек! Ты не можешь быть моей истинной парой! Я не могу испытывать к тебе… но испытываю… это неправильно! Этому нет объяснения!

Жибер мрачно кивнул. Он знал особенности вервольфов. Знал, что она не может испытывать к нему вообще никаких чувств. Но в ее поцелуе было желание и любовь. Более того, он сам ощущал невыносимое влечение к ней и странное, неведомое ранее родство. Будто в ней была частица его души, давно потерянной на пути охотника. И тут его осенило:

— Идол…

— Что?

— Ты знаешь, что он такое, на самом деле?

— Нет! При чем тут…

— Нет, послушай: этот идол — кровавый тотем древнего военачальника Бариндара. По легенде именно он был первым вервольфом. Великий Волк проклял его за какое-то злодеяние. Он стал безумным и свирепым, как волк. А после и вовсе начал превращаться в смесь волка и человека, как ты и другие ликантропы. Тотем, если верить Орденским историкам, способен превращать людей в оборотней. Я первый обнаружил его в монастыре. Видимо, моя боль и кровь пролитая у него зарядили идол, и проклятие ликантропии обрушилось на меня. Но тогда в моих венах еще текла кровь вампира, и я не обратился в оборотня. Избежал проклятья…

— Но Великий Волк отметил тебя как своего, — прошептала Луиза. — Значит… это все-таки возможно. Ты… ты моя истинная пара?

— Давай обсудим это подальше от леса, полного голодных «сородичей» и попахивающего трупа.

Луиза кивнул.

— Давай помогу его дотащить, — сказала волчица, хватая мертвого Фэйна за ноги.

— Погрузим на лошадь. Осторожнее, он тяжелее чем кажется, — хмыкнул Калеб.

Луиза проводила охотника взглядом. Серая лошадь быстро уносила его из леса, явно испуганная воем ликантропов. На душе волчицы было легко и хорошо. Она быстро зашагала в сторону поляны, не обращая внимания на холод и запах табака. Впервые за долгие годы она не чувствовала в сердце пустоту. И хотя множество вопросов все еще оставались без ответа, самое страшное осталось позади.

***

Пелин хмуро покосился на хладный труп. На морщинистом сальном лице могильщика проступила уродливая гримаса недовольства. Возиться с покойником с утра пораньше — последнее, о чем он мечтал, просыпаясь с жестокого перепоя субботним утром. Одно радовало: с мертвеца он снял пару замечательных сапог, пришедшихся в пору.

— Малец! — крикнул он булькающим басом.

— А?

— Нож тащи!

— Ага!

— И поживее, дармоед!

Пелин тихо выругался и опустил взгляд на мертвеца.

— Чего? — он удивленно уставился на белое лицо. — А где дырка?

Хэйтем открыл глаза. Вертикальные алые зрачки пронзили могильщика насквозь. Старик заорал, охваченный ужасом. Но через мгновение крик сменился булькающим хрипом.

Маленький Билли вбежал в морг, испуганно озираясь по сторонам.

— Дядя Пелин?

Тишина.

— Эй! Дядя Пелин?!

Снова тишина.

Мальчик медленно пошел вперед, чувствуя, как волосы встают дыбом. Никогда в жизни он не слышал от старого могильщика такого крика. Он медленно подошел к столу, на котором лежал труп. Он был пуст.

— Дядя… — за спиной что-то хрюкнуло. Билли медленно обернулся, сжимая нож дрожащими руками. Он увидел пропитанную кровью одежду, алые глаза и зубы. Огромные, окровавленные зубы, частоколом сверкающие в широкой пасти, от уха до уха. Не помня себя от ужаса, мальчик замахнулся и ударил чудовище. Лезвие с хрустом вонзилось в живот, но тварь, казалось, ничего не почувствовала.

— Значит, так выглядит бессмертие? — прохрипело чудовище.

Пелин не брал вторых и третьих помощников. Потому только тишина была слушателем адской оперы. Только она слышала вопль ужаса, хруст перекусываемой артерии и полный безумного упоения визг вампира.

***

Когда ночь подошла к концу, а вместе с ней и праздник оборотничества, ликантропы вернулись в Шербург. Как всегда в обнимку шли молодые пары, как всегда шумели мужчины, делясь впечатлениями об охоте. Но ни радости, ни веселых песен не было. Стая возвращалась так, что их легко можно было спутать с похоронной процессией. Община лишилась альфа-пары. Явившийся на поляну Великий Волк назвал новых вожаков и тихо скрылся среди деревьев, оставив оборотней в возвышенном недоумении.

Весь день прошел под знаком недоумения. Жиберу и Луизе пришлось сильно постараться, чтобы убедить градоправителя Марселя. Никто не мог точно сказать, просто ли старик не верил в вероломство Флер, или же его пугала сама мысль о том, что в его мирном и процветающем городе могли завестись вампиры. Но как бы он ни упирался, собранные Жибером улики и его сильно изменившееся отношение к оборотням сыграли свою роль. Марсель сдался и отдал капитану стражи все необходимые приказы.

Еще не все вампиры отловлены, и жителям Шербурга все еще угрожала опасность, но теперь, когда заговор раскрыт — намного меньшая. Весь день охотник на оборотней провел среди тех, кого еще недавно ненавидел. Пережитые в монастыре кошмары все еще тяготели над ним, но ярость и ненависть растаяли. Калеб Жибер еще не был готов простить ликантропов. Да и вряд ли когда-нибудь будет готов, но Луиза верила, что боль и злоба исчезнут.

Весь день пара провела в обществе оборотней и солдат. Они объясняли им, как нужно себя вести при встрече с вампиром и откуда ждать удара. Каждый член общины, каждый стражник был готов убивать кровососов и защищать родной город.

Когда день закончился, Луиза нехотя отпустила Калеба в филиал. Щеки девушки горели, хотелось петь и танцевать от радости. Несмотря на все ужасы — они победили. Луиза хотела провести с любимым, с истинной парой всю ночь, но Калеб был разбит и истощен. Девушка вернулась домой уже к ночи и рухнула в кровать, задыхаясь от чувств. Никогда она не испытывала такой бури эмоций. Радость, возбуждение, безумие — все это навалилось на нее, распалив в сердце огненную бурю.