— Что же мне делать? — прошептала она.
— Ты должна расширить горизонты озарения, Перри Вайпер. Ты должна раскрыть разум для Великих. Мы проведем обряд и погрузим тебя в глубокий сон. А затем призовем туда Древнего. Его вид, знания, что он несет закалят твой разум и подарят новые способности. Это как переболеть ветрянкой. Один раз познаешь истинный ужас, и твой разум окрепнет настолько, что станет неуязвим. Но ты заплатишь за это цену. Высокую цену.
— Какую? — едва дыша спросила Перри.
— Я не знаю. Если справишься — цена в любом случае будет приемлемой.
— А если не справлюсь?
Герцогиня тяжело вздохнула и, усадив на колени серого посланника, нежно погладила его по уродливой головке.
— Тут несколько вариантов, милочка. Один хуже другого. Ты точно хочешь знать?
— Да, — солгала Перри. — Хочу.
— Ты либо вовсе не проснешься, либо сойдешь с ума, либо окончательно, полностью и бесповоротно ослепнешь. Так же, не исключено, что тебя парализует. В случае несчастья, мы возьмем на себя заботу о тебе, в случае неудачи. Тебе выделят келью в монастыре, будут кормить и помогать. Но этих стен ты никогда не покинешь.
— Почему?!
— Мы бережно оберегаем наши тайны. И не доверим их калеке.
— Оедон, — прошептала Перри, закрывая лицо руками.
— Решай сама, хочешь ли ты рисковать или нет. Я не в праве тебя заставлять.
— Если я откажусь… сколько проживу? — сдавленно прошептала Перри.
— Не больше двух месяцев. Барьеры разума рушатся быстро. Стоит первому пасть — остальные осыпаются со скоростью песочного замка, Перри Вайпер.
— А какие шансы пережить ваш… ритуал?
— Не велики. Это грубый метод, чудовищный метод. Семьдесят лет назад через него прошла и я. Это было ужасающе, Вайпер. Из десяти претенденток только я сумела добиться успеха. Остальные же… — герцогиня тяжело вздохнула и опустила посланца на пол.
Перри подняла взгляд воспаленных глаз на Герцогиню и сказала с дрожью в голосе:
— Я готова рискнуть. Но прошу вас, если я не справлюсь… я не хочу так жить. Убейте меня.
Маленький посланец наклонил головку и, раскрыв рот уставил на охотницу.
— Нет, — строго ответила герцогиня. — Мы не убийцы. Любая жизнь лучше смерти. Если ты не готова принять это — твое право. Как мое право — тебе отказать.
Перри судорожно вздохнула.
— Карла отведет тебя в келью, — сказала герцогиня. — Спать запрещаю. Успокойся, приведи мысли в порядок, напиши завещание. Морально приготовься.
— Хорошо, — прошептала Перри и медленно поднялась на ноги. — Хорошо.
========== Часть 9 ==========
Каждое живое существо, будь то человек или зверь, ограниченно своей природой. Границы размыты, пределы возможностей едва осязаемы, но они есть и, точно невидимая стена, стоят на пути озарения. Философы, мечтатели, люди науки утверждают, что нет никаких границ, что человеческая натура способна покорить любые горизонты, возвыситься до уровня божеств доисторической древности и, разделив с ними древние, богохульные знания, править вселенной из бездны мертвых звезд. Виллем, Миколаш, Кэрил — все эти выдающиеся мужи посвятили жизнь, дабы доказать эту сладкую, но бесконечно ложную теорию. Порожденную гордыней, уязвленным самолюбием низвергнутого в грязь короля, еще недавно мнившего себя венцом эволюции.
Сказки о безграничности познания манили тщеславных глупцов, но лишь отводя их от знания. Как муравей не может мыслить на уровне пса, как пес никогда не сумеет мыслить на уровне человека, так и человек никогда не сможет мыслить на одном уровне с Великими. Существование вне известных измерений, власть над пространством и временем, абсолютное бессмертие. Разве может человек хотя бы на сотую долью приблизится к пониманию сущности созданий вне законов четырех измерений, презревших смерть и разложение?
Нет — единственно возможный ответ на эти вопросы. Лоуренс понимал это с того самого дня, как оказался заперт в древнем Лабиринте, без шансов на спасение. Он презрел нелепые, тщеславные мечтания Виллема и повел человечество по единственно возможному пути — в пропасть. Герцогиня видела тропу, оставленную на тихих водах озера кровавой луной, слышала музыку сфер, пробивающуюся сквозь измерения и, как никто другой, осознавала ущербность и никчемность своей природы. Но, как и Лоуренс, она с готовностью и смирением приняла ее, свое место в жестокой иерархии, тирании высших созданий. Это смирение принесло знания о бесчисленном множестве далеких миров, о существах, прибывших на планету в те времена, когда первые доисторические рыбы робко выползали на опаленную землю. Об омерзительных, фантасмагорических идолах, изображавших древних богов чья природа непостижима, а мотивы способны вселить ужас и безумие даже в самое стойкое сердце. Герцогиня постигла древние обряды планеты Юггот — родины ужасающих пришельцев, выстроивших древние, циклопические города в толще земли, ныне исчезнувших без следа. Один из таких обрядов предстояло совершить над молодой охотницей, против воли коснувшейся запретного.
Как никогда сильно герцогиня испытывала желание нарушить слово, перешагнуть черту и оборвать нить жизни Вайпер. Убить, уничтожить, обратить в пепел и забыть, лишь бы не наносить на каменный пол внушающие первобытный ужас руны, не петь заклинания на древнем языке. Хотелось, но долг сковывал по рукам и ногам. Олесса Де‘Фиба возненавидел Перри за это, хоть и понимала, что та не виновна. Неосторожная, обезумевшая от страшных тайн ведьма схватила девушку за волосы и затянула, против воли, в круговорот древнего ужаса, используя сакральные ритуалы Хемвика, так тщательно оберегаемые Олессой от слабых умов мирян. Ее ответственность — дать Вайпер шанс спасти разум.
Девушка пыталась сохранить присутствие духа, но герцогиня прекрасно чувствовала трепещущие в ее душе страх, стыд и отвращение. Древние обряды вполне могут показаться варварскими, вызвать отвращение и ярость, желание сжечь, разорвать в клочья практиков за эти богохульные зверства, прикрытые тонким и призрачным кодексом и сомнительной моралью. И сейчас Перри Вайпер испытывала всю эту палитру эмоций, глядя то на собравшихся ведьм, то на жертву.
Местом под проведения обряда выбрали старый монастырский погреб. Бочки с вином и ящики с солониной и сухарями давно вынесли, переоборудовав сырое и холодное помещение в храм ритуала. Фонари и свечи тускло мерцали, разгоняя густую тьму, пропахшую плесенью, кровью и страхом. Герцогиня аккуратно положила длинный, изогнутый кинжал на каменный алтарь и подняла взгляд на мужчину, прикованному к серому граниту. Высокий, широкоплечий, с густой бородой и большими залысинами — настоящий громила. Его массивное тело покрывали бесчисленные руны и геометрические фигуры, немыслимого, для несведущих, назначения. Рот завязан, чтобы воплями не смущать и без того бледную как смерть охотницу. Кандалы на руках и ногах оставляли кровавые отпечатки — отличный повод дергаться поменьше, но мужчина все равно бился и мычал. Вокруг алтаря молча возвышались четыре женщины в серых балахонах с капюшонами, низко опущенными на лицо. Они мерно покачивались, настраиваясь на песнопения. Герцогиня глубоко вдохнула и, чуть пригладив складки алого платья, бросила холодный, властный взгляд на охотницу.
— Кто это? — спросила Перри, прикрывая наготу. Как и пленник, ее тело покрывали бесчисленные руны и рисунки, нанесенные черными чернилами. От холода ее трясло, кожа покрылась пупырышками, зубы стучали, хоть Перри и пыталась скрыть это.
— Убийца. Висельник. Вместо казни его отдали нам, для жертвоприношений.
— Вы же говорили что вы не убийцы?
— Казнь преступника — не убийство, Перри Вайпер. А теперь подойди, и прекрати стесняться.
Охотница медленно приблизилась к Олессе, не сводя взгляда с убийцы. Тот смотрел на нее с недоумением и страхом и что-то пытался мычать. Взгляд скользнул по массивному, волосатому телу и гениталиям. Она вполне могла бы покраснеть, если бы страх перед ритуалом не вытеснял все прочие эмоции. Ее мучали вопросы: что значат руны на ее теле? Почему она должна быть голой? Что за чудовищная, омерзительная резьба нанесена на рукояти кинжала. Один взгляд на изображения немыслимых паскудств, выражающих крайние формы вырождения заставлял сердце замирать в груди.
