— Ну, так и что ты там думал? — прервал поток мыслей Старка Том и сел за стол напротив него, хватаясь за вилку. — Какой же я голодный, и как же всё восхитительно пахнет, — простонал он. Тони от этого стона дёрнулся и ударился коленом о столешницу.

— Ты не захватил с собой из Лондона никакой одежды? Если что, у меня в спальне целый гардероб, вполне можем тебе что-нибудь подобрать, — куда-то себе под нос сказал Старк, уставившись в окно, потому что смотреть на парня было выше его сил.

— Родной, ты, кажется, тоже оголодал, да только не по части еды, неужели настолько отвлекаю? — смеясь, спросил Том.

Ему было смешно, а вот Тони плакать хотелось. Мужчина положил ногу на ногу и потёр пальцами виски. Ещё бы коврик достал и стал медитировать, вот же наивный.

— Ты себе даже представить не можешь, карапуз, — Старк голодно осмотрел пацана.

— Ну, а если по десятибалльной шкале, то насколько? — Холланд не переставал забавляться и наслаждаться реакцией любимого.

— Если по десятибалльной, то на одиннадцать!!! — ответил Старк и посмотрел парню в глаза. Тони не знал, что тот увидел такого в его взгляде, но Том встал из-за стола, ушёл и вернулся через минуту в белой футболке.

— Теперь давай есть, — с улыбкой сказал Холланд и начал орудовать вилкой. А Тони с облегчением выдохнул, тоже принявшись за еду.

Питер никогда так заливисто не смеялся рядом с Тони, а вот Том смеялся над каждой его шуткой. Смеялся открыто, искренне, не сдерживая себя. Питер же контролировал себя даже в этом. Но почему он был так скован и зажат рядом с Тони?

Старка съедали эти мысли, пока он продолжал смотреть на смеющегося Тома и сравнивать его со своим Питером. Они говорили ни о чём и обо всём сразу, парень хоть и не был гением, как малыш Паркер, но беседу поддержать умел любую. Тони много шутил, а Том много смеялся, и Старк задал себе новую установку, что когда-нибудь, если вернётся в свою реальность, он заставит так же открыто смеяться своего Питера.

— Может быть, вечером сходим на пляж и искупаемся? — предложение Тони стало для юноши неожиданностью, и он перестал хохотать.

— Ты вот это сейчас серьёзно?

— Ну, а почему, собственно, нет? Не будем же мы целый день сидеть тут, это ни хрена не романтично, — пожал плечами Тони, не понимая, чем так удивил мальца. Неужели «этот актёр» привозит парня сюда на выходные только для того, чтобы трахать, не выпуская из дома?!

— И ты не боишься, что нас кто-нибудь тут заметит? — всё так же с сомнением спросил Том.

— Да кто нас тут найдёт?! Тем более я же сказал, что вечером. Я не думаю, что людям настолько заняться нечем, что они будут вглядываться в лица прохожих. Да ты глянь за окно, тут же ни души. Так что ответ на твой вопрос — нет, я не боюсь, — улыбнулся мужчина, отпивая из своего бокала вино.

— Да, и это очень странный ответ, потому что из нас двоих огласки боишься только ты. Мы ведь и не попались прессе и фанатам на глаза только благодаря тщательной конспирации, — голос Тома стал напряжённым, весёлость вся пропала, словно это и не он тут хохотал на весь дом минуту назад.

Это напряжение передалось и Старку, он сжал ножку бокала и не отводил от Тома взгляд, подмечая, что, когда тот злится, между бровей на лбу появляется милая складочка. Но каким бы милым парень ни выглядел в этот момент, Тони не хотел, чтобы он чувствовал себя некомфортно.

— Это ведь я так тебе сказал, да? — немного поразмыслив, спросил Старк.

— Что?

— Ну, про то, что мы не попались никому благодаря тщательной конспирации, это ведь мои слова, верно?! — уточнил свой вопрос Старк.

Хотя прекрасно знал на него ответ и снова начал мысленно злиться на «этого актёра», который втянул Тома в эти нездоровые отношения, заставляя скрываться, так ведь и до паранойи можно пацана довести.

— Я уже и не помню, возможно, это твои слова, — нехотя отозвался Холланд. — Но даже если это и так, то что с того? Ведь ты прав!

— Я люблю свою жену, как ты думаешь? В смысле, нет, постой, как ты чувствуешь моё отношение к супруге? — Тони очень пытался правильно сформулировать свой вопрос, но получалось не очень.

Том в очередной раз напрягся, а ведь так всё здорово складывалось, и вот опять.

— Малыш, просто ответь, это всего лишь вопрос, я не собираюсь подвести тебя к расставанию, если ты об этом сейчас думаешь.

— Ну, я чувствую, что ты любишь её, но не так, как меня, — немного поколебавшись, всё же ответил Холланд. — Мы с тобой никогда так об этом откровенно не говорили, я не…

— Но надо когда-то начинать, просто расскажи мне всё, как ты чувствуешь, мне это важно, — мягко продолжил дожимать Старк парня, потому что понимал, что тот ему открылся, наверное, так, как даже не открывался этому Роберту.

И, если честно, для Тони эта странная беседа была единственным вариантом узнать суть отношений Дауни и Холланда. Они не предавались огласке, «этот актёр» вряд ли вёл дневник, начиная каждый день словами: «Дорогой дневник…» Поэтому оставалось только пытать Тома вопросами и надеяться, что тот не выплеснет бокал вина ему в лицо.

— Ты любишь её, потому что безмерно благодарен ей, она изменила твою жизнь, была с тобой в нелёгкий период, подарила тебе детей, снова сделала тебя успешным актёром, ты чувствуешь, что… благодарен ей, — с запинкой повторился Холланд, нервно сминая салфетку в своих руках.

Слова давались ему с трудом, вернее, ему было сложно правильно сформировать и озвучить свои мысли на этот счёт. Да кто вообще так вопросы ставит? Как ты чувствуешь, люблю ли я и бла-бла-бла.

— Мне кажется, ты хотел сказать «обязан» вместо «благодарен», — поправил его Тони, и парень в один миг ощетинился, закрылся и словно весь покрылся колючками.

О, Господи Боже, ну прямо-таки второй Питер Паркер. Такие эмоции Тони были очень знакомы. И, возможно, это будет не к месту подмечено, но Старку такое нравилось.

— Да нет же, ничего такого я не хотел сказать! И вообще, что это за сеанс психотерапии?! Я не за этим летел через половину земного шара! — Том был на эмоциях и потому стал говорить на повышенных тонах.

— Малыш, успокойся, ты всё сказал правильно, ты чувствуешь меня так, как никто другой не чувствует и не понимает, потому что да, я действительно ощущаю себя благодарным и обязанным ей. Но нет и доли той страсти, вожделения, нежности и любви, которые я испытываю по отношению к тебе, — Тони говорил за Роберта и свято верил, что он прав.

Он встал из-за стола, подошёл к Холланду и сел перед ним на колени, Старк видел, что парень смягчился от этого признания и снова был готов идти на контакт.

— Как часто мы виделись за этот год?

— Опять вопросы, на которые ты знаешь ответы сам, — устало вздохнул Том, но, кажется, уже смирился со странным поведением своего горе-любовника. — За этот год это четвёртые выходные, которые мы проводим вместе, — он всё-таки ответил на вопрос и снова поник.

Да уж, красавчик этот Роберт Дауни младший, всего лишь четвёртые выходные за год, Тони снова отчаянно его ненавидел.

— Я всё-таки хреновый бойфренд.

— Да нет же, ты самый замечательный, я ведь уже говорил, ты заботишься обо мне, ты ведь не о своей репутации печёшься, а о моей. Люди с удовольствием променяют любовь ко мне на презрение, назовут твоей подстилкой, мол, понятно, как он получил роль Человека-Паука: через постель Железного Человека, — звучал Том при этом более чем обречённо, а Тони подавился воздухом.

— Постой-постой, это ты сам себе такое надумал или я тебе так сказал?

— Ты сказал, что не хочешь, чтобы отношения с тобой повредили как-то моей репутации, ну, а про подстилку я это уже и сам понял, хотя, если честно, мне на это наплевать. Наплевать, кто и что будет обо мне говорить, мне достаточно просто быть с тобой, чтобы чувствовать себя самым счастливым человеком в этом мире, — это признание было сказано на одном дыхании, а у Тони сердце болезненно сжалось.

Это слепое обожание, безусловная любовь, готовность идти хоть на край света (или полететь в космос), рискуя всем, лишь бы быть рядом. Тони уже всё это видел, но словно добровольно не замечал. Не замечал чувств Питера Паркера к себе. Старк не вынес нахлынувших эмоций от осознания и, приподнявшись, накрыл губы юноши своими, нежно проведя языком между ними, словно спрашивая разрешения. И ответом ему было, конечно же, да. Том отвечал с нежностью, не напирая, позволяя мужчине вести в этом поцелуе. Тони едва смог оторваться от этих губ, вспомнив о своём обещании самому себе.