Товарищи младшие на своём собрании единогласно так же лишили перестраховщика его доли.

Толян Юринов, впитывающий всё происходящее как губка, в то лето получил кроме денег много больше. Бесценный опыт, который поможет ему по жизни безошибочно оценивать ситуацию связей механизма от кажущегося простым винтика до Кремлёвских высот. Роль личности в коллективе и коллектива для личности. Роль партии в истории и истории без нужной партии. Роль организации и каждого члена в организации. Производственная жизнь нового русского начиналась с наглядных уроков.

Нужно сказать, Толян Юринов всегда выделялся из окружающей среды. Яркий, симпатичный, характерно спортивного телосложения, чётко одетый – хоть и без изысков, но всегда достойно. Учась в институте и бегая по бесконечным соревнованиям, времени на всякие глупости у него не было совершенно. А глупостей кругом было более чем достаточно. Девятиэтажный социум, где он жил с самого детства, вёл жизнь, знакомую каждому россиянину заводской окраины в провинциальной глубинке. Подростки строем уходили на малолетку с зоны приходила и снова уходила до синевы исколотая братва. Серьёзная взрослая часть населения двора, заливаясь вином и пивом, стучала в домино, при этом не упуская из виду каждую дворовую новость. При этом в квартале пролетарских многоэтажек считалось, что именно оно, связанное попойками, ходками, драками и разборками коренное население, ведёт настоящую правильную жизнь, как завещали отцы и деды. Понимание того, что есть другая, альтернативная жизнь, у местного народа не было просто при отсутствии примеров. Впрочем, если примеры и были, то только в книжках, книжки в библиотеке, а до неё в этом районе добраться было труднее, чем до винно-водочного ларька.

Толян к окружению относился легко. То есть оно как бы совсем его не касалось. Кругом гудела Перестройка, был успешно закончен физкультурный институт, дома ждала перемен молодая жена, одна из лучших красавиц города. Перемены выковывались переходом из вымирающей учительской среды в бизнес. Бизнес требовал гигантских ежедневных усилий, времени и нервов. Рассматривать шальную дворовую жизнь было глупо, смешно и неумно. А вот дворовая жизнь наоборот – пристально следила за каждым шагом становящегося на ноги нового русского. Без внимания не оставались ни новая машина, ни шуба, подаренная жене, ни гости, приходящие на праздники из другого мира. Равнодушным во дворе не оставался никто. Особенно пристальное внимание Толян получал от соседа Димона, хоть и живущего в соседнем доме, но находящегося практически на круглосуточной вахте за доминошным столиком. Знакомы они были с детства. Димон учился в классе на два года старше, был всегда крупнее и сильнее других ребят, и на этом праве безжалостно подминал под себя всю дворовую шпану. Попав на пару лет в места, достойные его биографии, Димон ещё более укрепился и, вернувшись в родной двор, с удивлением внимал переменам. Авторитет нужно было поднимать заново. Мелюзга и малышня не вписывались в его планы. Для серьёзных планов должен был быть серьёзный объект. Толян Юринов подходил по всем параметрам. Подмять под себя сегодня уже не бедного бизнесмена, которого с детства легко давил мальчишкой по школьным закоулкам, по его мнению, труда не составляло. Провокации начались с супруги Толяна, которая теперь из-за постоянных хамских цепляний побаивалась лишний раз выйти из дому и постоянно жаловалась супругу. Обоюдный повод для решительной схватки не заставил себя долго ждать. Как всегда крепко выпивший Димон, увидев паркующего поздно вечером во дворе машину Толяна, враскачку подошёл и предложил сгонять за бутылкой для коллектива. Коллектив, сидя рядом на скамеечке, всем своим видом показывал одобрение предложения. Димон ошибся два раза. Во-первых, Толян уже месяц как кипел, ища случая наказать наглеца за супругу, во-вторых, любое детство когда-то кончается, и разница в возрасте, силе и мастерстве незаметно переходит в другую категорию. Быдлячьи повадки и животные инстинкты страха, к которым так привык Димон, травя школьную малышню, на этот раз не сработали. Оставаясь внешне спокойным, Юринов одним неуловимым движением выкрутил противнику руку, поставил на колени и при всём дворе громко объяснил Димону, что он есть такое. Когда после этого объяснения, сделанного по всем понятиям, присутствующим стало ясно, что речи не может идти уже не только об авторитете, но и о простом нахождении Димона даже в дворовом коллективе на элементарных правах нормального пацана, Димон выхватил нож и ударил. Спасло Толяна чудо и, как ни странно, излишнее старание врага. Идеально, острее иглы заточенное острие финки глубоко воткнулось в ребро Толяну прямо под сердцем.

Глядя на мужика, стоящего с торчащим в груди ножом, двор затих. Пришло время совершать ошибки Юринову. Мгновенно разобравшись и оценив ситуацию, вырвав из ребра и отбросив в сторону нож, он, уже озверев, приступил к расправе. На защиту Димона никто не встал, и не попытался остановить Толяна даже словами. Приехавшая скорая помощь, погружая в машину похожее на кусок мяса тело, констатировала множественные переломы, выбитую и разбитую в нескольких местах челюсть, гематомы, повреждения мягких тканей и внутренних органов. Димон надолго застрял в больнице, Толян – в КПЗ.

Бесконечные суды и экспертизы длились почти два года. Дворовые свидетели как обычно ничего не видели, нож был, но уже без отпечатков, и кто его воткнул – следствию установить было трудно. Рана Юринову была нанесена лёгкая, можно сказать – безобидная. И, по мнению следователя, совершенно не стоящая ни самообороны, ни увечий противнику. Адвокат пострадавшего нешуточно настаивал до последнего на максимальном реальном сроке до пяти лет. Два года условно в окончательном решении были приняты за счастье. Дело, как у нас водится, поправили нешуточные связи, деньги и постоянный контроль за ним общественным мнением. Скажу честно, на высоте оказался судья. В неофициальной беседе после процесса он признался, что общая картина ему была ясна с самого начала, но факты… и он, что-то там нарушив, всё-таки попытался стать независимым.

Димон навсегда скрылся с поля зрения дворовых аборигенов. Доподлинно известно, что с тридцати лет он уже лет двадцать пять как получает от государства неплохую пенсию по инвалидности. Его пути с дорогами Толяна с тех пор не пересекались.

Начав свой бизнес в далёком от Москвы периферийном городке по месту рождения и постоянной прописки, новый русский Толян Юринов начал понемногу разбираться во внутренней геополитике сегодняшней власти. Ему пусть уже не рядовому провинциальному предпринимателю, впереди не светило ничего. Необходимость в территориях окраин великого государства в последний раз серьёзно рассматривалась Петром Первым. Другие правители рассматривали эти самые окраины исключительно как средство обогащения, при этом каждый последующий явно старался переплюнуть предыдущего. Орудующая по сложившимся историческим законам действующая власть совершенно не собиралась менять правила игры. Более того, складывалось подтверждённое реальными делами мнение, что эти самые окраины спешно зачищаются для дальнейшей передачи космически размножающимся восточным соседям.

Прочно убедившись, что место проживания в нескольких поколениях даже коренных народов не является основанием для любви, а тем более помощи государства, Толян предпринял возможные меры. Нехитрый анализ подсказал, что центром всего происходящего, исходящего, а особенно приходящего в стране является уже даже не сама Москва, а её отдельный район, «Рублёвка». Столичное окружение в 25 млн. жителей и всё остальное население России, скупо распределённое по бескрайней территории, работало именно на этот небольшой, но мощный плацдарм концентрации власти и денег. Конечно, в отдельно взятых случаях концентрация могла поделиться. И вот этот случай нужно было суметь заставить случиться.