…Буквы на кольце вспыхнули ослепительно белым светом и сложились в надпись: "Альё́н". Это означало, что его вызывал Верховный. Ами вышел из маленького коттеджа, пересек пограничный поселок, расположившийся у входа во Врата.

Пустыня Руб-эль-Хали – Пустая четверть, самая жаркая и самая безжизненная в мире, сегодня разбушевалась не на шутку. Шара́ф – песчаная буря огромными пригоршнями швыряла массы раскаленного песка, пытаясь вырваться за пределы установленной богом границы.

Красный песок стоял в воздухе, не давая вздохнуть. Горячий ветер почти сбивал с ног. Ами подошел к Вратам, охранники расступились, освобождая дорогу. Он слегка задержался возле створок, образованных двумя водопадами цвета индиго. По краям пронзительно –синей водной глади виднелись уродливые черные подпалины, оставшиеся после недавней попытки взлома Врат.

– Черт бы побрал этих джиннов! – в сердцах бросил Ами.

– А лучше бы их оседлали инкубы с суккубами! – глухо хмыкнул охранник из –под белого платка, закрывавшего нижнюю половину лица, и хитро подмигнул, смаргивая песок с ресниц. – Эти до смерти затр… авят!

– Слишком много радости перед смертью, – мрачно возразил его напарник. – Пусть лучше умирают девственниками.

– Это да, – хмыкнул первый. – Своих баб у них, джиннов, почти не осталось. Все джиннии внутри Ирема заперты. А человеческие женщины их пыла не выдерживают. Это только в сказках "Тысяча и одна ночь" чуть ли не каждая посреди дороги отдавалась ифриту, а на самом-то деле у них с людьми физическая несовместимость. Оттого и бесятся они, джинны, то есть. От длительного воздержания, значит.

Оба охранника загоготали.

Ами ступил за Врата и с наслаждением вдохнул чистый прохладный воздух. По зеленой аллее он прошел ко дворцу Верховного – тот ждал его в саду.

Верховный сидел под оливковым деревом, потягивая ледяной шербет из манго. Безмолвная прислуга поставила еще один хрустальный бокал с шербетом на серебряный столик, сделанный в виде раскрытых крыльев и украшенный замысловатой вязью чеканки.

– Угощайся, Ами, – предложил Верховный.

По искусной чеканке пробежали алые искры, столик сложился, между крыльями появился крошечный джинн в огненно-красных шароварах, взял бокал и протянул его Ами, церемонно поклонившись.

– Я смотрю: у тебя новая игрушка в коллекции, – Ами кивнул на столик. – Джинны подарили в знак почтения?

– Никто не идеален, – улыбнулся Верховный. – У каждого свои слабости. Я люблю красивые вещи и рабов – нелюдей. Ты…

Ами бросил на него быстрый взгляд и опустил глаза.

– А что любишь ты, Ами Росс?

– Тишину и покой, – ответил Ами, прихлёбывая шербет. – А еще когда ты сразу приступаешь к делу вместо того, чтобы ходить вокруг да около.

– Кстати, о джиннах. Наш с тобой любимый ифрит Эльнар появился в Москве.

– Быть этого не может! – Ами с досадой отодвинул бокал. – Я бы знал. У меня там много местной нелюди на прикорме.

– Ну, значит, ты это упустил. Ифрит – он ведь высший джинн, не мелочь безродная, поэтому может перескакивать из тела в тело. Если он не пользуется магией, вычислить его невозможно. Он недоступен для наших обычных поисковых магических систем. А он – хитрый лис, там, в Москве, даже простенькие заклинания не использует для маскировки. Зато правдоподобно и талантливо изображает богатого бизнесмена из Эмиратов. Деньги швыряет направо и налево. А щедрые подношения – лучшее прикрытие. Поэтому при моей нелюбви к джиннам в целом я еще как-то готов терпеть низших, – Верховный щелкнул по носу крошечного джинна, тот тихо ойкнул и закрыл голову руками.

Верховный удовлетворенно хмыкнул и продолжил:

– Но высших джиннов, ифритов, я бы изничтожил всех.

– Звучит заманчиво, – Ами взял бокал и отхлебнул шербет. –Но договор о равновесии нужно соблюдать

– Нужно, – согласился Верховный. – Но … – он перегнулся через столик и понизил голос, – нет такого договора, который нельзя обойти. Ты бы побольше времени и сил уделял агентам-людям. От них иногда больше толку, чем от нелюди.

– Ты прав, – Ами одним глотком допил шербет и встал. – Я лечу в Москву. На самолете. Через портал не пойду, чтобы ифрит меня не засек. Да и местная российская нелюдь тоже. Меньше знают – крепче спят. Только сначала через Эль -Махру проеду, потолкую кое с кем.

Он вышел через Врата в поселок, достал из кармана телефон и набрал номер Рона.

– Да, босс! – его помощник Рон немедленно снял трубку.

Ами удовлетворенно кивнул. Рон – верный, быстрый, ловкий и абсолютно безотказный. Его можно было поднять среди ночи и попросить слетать в Париж, а оттуда на Аляску. Бывший боец израильского спецназа, он умел, когда нужно, превращаться в живое оружие. Но главное: он умел ценить добро и платить верностью за помощь, которую ему смог когда –то оказать только Ами, и никто другой. У Рона было только два недостатка: непреодолимая слабость к женскому полу и невероятная болтливость. Если первый недостаток Ами понимал и принимал, то со вторым боролся, как мог. Хотя получалось плохо.

– Рон, ты у отца?

– Босс, а где же мне еще быть? Мы тут как раз супчик из бараньей ноги варим. Такой, знаете, супчик выходит – просто пальчики…

Ами закатил глаза, мысленно сосчитал до трех и решительно перебил болтуна:

– Бери машину и быстро ко мне. Я пока билеты закажу на Москву.

– Москва? – радостно вскричал Рон. – Ой, какие там женщины! Это же просто халва вместе с рахат-лукумом! – он восхищено зацокал языком.

– А по дороге проедем через Эль-Махру.

– Ууу… – разочарованно протянул Рон. – Опять к этим злобным бабам? Ладно, как скажете. А можно я сначала супчик доварю? И поем заодно? Тут у меня и лепешки горячие подоспели как раз в тандыре. Тандыр – шикарный, кстати, получился. Мы его с отцом вырыли сами, по бокам камнями выложили…

– Нет, нельзя!

– А если хорошо подумать? – в голосе Рона послышались нотки мольбы.

– Тогда точно нет.

– Понял, босс! – вздохнул Рон. – Уже выезжаю.

Москва, ресторан при отеле класса "люкс" "Империя Палас"

… – Мое сердце вспыхнуло от вашей красоты, – медовым голосом прошептал шейх и крепко прижал ее к себе.

Вера задохнулась от жара, которым пылало его тело. Голова ее закружилась, веки налились тяжестью. Густой ватный сонный морок навалился на девушку. Ноги подкосились, но шейх крепко держал Веру в объятьях, слегка приподнимая. Ее ноги едва касались пола, и если бы не шейх, она бы упала. Он что-то шептал – Вера не понимала.

Шейх поднял Веру на вытянутых руках, крепко поцеловал в губы и швырнул в фонтан. Тело сковало страхом. Еще миг – и она захлебнется.

– Нет! – крикнула Вера.

И в этот момент в далеком Синеморске вздрогнул от плохого предчувствия огромный белый кот.

За день до этого, Восточный Йемен, провинция Эль-Махра

Джип осторожно и медленно двигался по деревне Ямс -эль -Бахр в провинции Эль -Махра.

– Дикий народ! – возмущался Рон, ловко лавируя между ребятней, которая играла прямо на проезжей части. – Ну почему во всех арабских деревнях дети всегда играют на дороге? Сколько лет это вижу, но никак привыкнуть не могу! – он осторожно объехал стайку черноглазых босоногих детей, которые увлеченно возились в пыли, не обращая ни малейшего внимания на автомобиль.

Зато взрослые провожали их внимательными взглядами. Мужчины глядели равнодушно, держа за оттопыренной щекой кат – острые зеленые листики, похожие на лавровый лист.

Ами улыбнулся. Послеобеденное время в Йемене так и называлось: "час оттопыренных щек". Эта страна веками жила по своему собственному укладу, не поддаваясь соблазнам большого мира. Словно бог законсервировал ее навсегда по особому рецепту. Подъем в пять утра, работа до полудня, потом сытный обильный обед, чье богатое меню не могло обойтись без знаменитого йеменского мясного супа всевозможных видов, который здесь называли просто " шурпа" – "суп". А потом долгие часы "оттопыренных щек". Мужчины часами жевали этот природный транквилизатор, придающий бодрости, излечивающий от многих болезней, и, главное, многократно увеличивающий мужскую силу.