Я извинилась за свою неуклюжесть, выслушала от отца жениха, что подобные выходки у них в семье не принимаются, и как бы в наказания пошла на кухню за чаем, налила я специально чая ровно на одну кружку и влила в чайник несколько ложек настоя, добавив еще и сладкой настойки, что бы перебить привкус Огницы. После чего вернулась и, поставив новую кружку перед женихом, наполнила ее. Вечер проходил дальше без инцидентов, и, закончив трапезу, семья жениха уехала домой. Я почти всю ночь молилась Богам о помощи.
Через три дня приехал отец жениха и объявил о болезни сына и, что его теперь лекари из дома год или даже два из дома не выпустят, и вообще, не известно сможет ли он после болезни в море выходить. Я удивилась, почему так долго?
- Так у него бурно покраснения проявляться стали. Лекари даже опасались за его жизнь, так быстро болезнь проявлялась, вот два дня Богам молились, лекари настоями поили, вроде перестала распространяться, да только одно, дома он лежит, никуда не выходит, чешется весь. – Отец жениха грустнел с каждым словом, мне его стало жалко, но все же когда зуд пройдет, жених сможет выходить в море, пусть даже через год. От рассказа отца жениха мне было не по себе, может, стоило ему меньше влить? Отец жениха принес извинения моей семье, и помолвка была разорвана. Я думала, никто не заподозрит меня в болезни. Но оказывается, отец посоветовал обратиться к бабушке за помощью, и даже сам ее свозил к ним. Бабушка определила источник зуда больного сразу, лихо сняла все покраснение, дала настои на будущее, и посоветовала поберечь желудок, но выдавать меня больному не стала, а вот отцу рассказала. Отец ругался тогда долго, а потом, подмигнув, сказал, что ему жених сам не нравился. Больше из семьи никто этого не узнал. Я была свободна до следующего Дня Памяти.
На следующий год жениха мне удалось спровадить буквально через неделю после Дня Памяти. Все той же настойкой, но уже в меньшем количестве и в пироге, а еще я добавила в настойку несколько трав, и зуд был теперь вполне терпимый, и желудок не так сильно страдал, но и болезнь теперь протекала дольше. Отец, узнав о женихе, лишь тяжело вздохнул, бросил на меня хмурый взгляд и отправился на рыбалку. А вот бабушка настойку нашла и забрала. В наказание даже почти месяц не подпускала к травам.
И вот теперь опять Бродвиг и впереди День Памяти, а значит, будет и очередной жених. Бабушка сидела напротив и хитро улыбалась, она порой точно знала, о чем я думаю. Вот и сейчас она наклонилась ко мне, и тихо спросила:
- Ну что как в этом году выкручиваться будешь?
Ответа у меня не было, я лишь пожала плечами. Теперь, когда и отец, и бабушка знают, что все злополучья с женихами – это моя работа, они будут следить за мной, да и по острову поползли слухи, что я невезучая. Если еще и в этом году с женихом что – то случиться вообще без мужа останусь. До Дня Памяти оставалось еще чуть больше месяца, а значит, подумать время есть. Мы въехали в Бродвиг. Лизи воодушевленно щебетала у мамы на коленях, о том какое она платье хочет в этом году. Мама в ответ ласково улыбалась.
- Ри, а какое ты хочешь платье? – Спросила мама. – В этом году мы непременно найдем тебе жениха.
Вся женская половина нашей семьи закивала головами в знак согласия. Да, мои родственники явно не успокоятся и не предоставят мне самой выбор жениха. Что ж на примете никого нет, а значит, придется отбиваться еще один год, но в этот раз изворотливее. Я хмуро оглядывалась вокруг. Люди как с ума сошли. Мужчины сновали туда – сюда для приобретения необходимых товаров, а женщины бегали от лавки к лавке в поисках самой изысканной ткани, обуви, косметики и украшений. Наша телега повернула на узкую улочку, ведущую в северную часть Бродвига. Даже здесь в стороне от главной базарной площади кипела жизнь – бегали взмыленные посыльные, телеги тянулись в нескончаемом потоке к базарной площади, трактирщики не успевали пополнять припасы вина и еды.
Наша семья в этот раз привезла четыре телеги с различным уловом, одну с орланами и в последней ехали женщины. По дороге встречались знакомые и дальние родственники с других поселений. Наша телега остановилась на повороте к базарной площади.
- Все, дальше сами идите, на телегах не проедем. – Сказал отец, помогая спуститься бабушке. – Мы оставим телеги и лошадей в “Морском шуме”, продадим товар, а вы пока погуляйте. – Он отсыпал каждой из дочерей золота. Даже мои взрослые сестры каждый год получали от отца небольшие, но деньги что бы себе купить что-то нужное. – Это вам на безделушки. Собираемся к обеду в трактире и оттуда домой. Не опаздывать.
Отец поцеловал маму, и с братьями и мужьями сестер отправился в сторону трактира. “Морской Шум” – трактир, который держит двоюродный брат отца. Мы всегда здесь останавливаемся, если приезжаем в Бродвиг. Здесь отец оставляет лошадей и телеги, пока выменивает орланов и улов за дары и необходимую утварь. Потом, ближе к обеду, когда семья встречается в трактире, обедаем вкуснейшими пирогами тетушки Гэти, отец делиться новостями о торговли, а женщины рассказывают о приобретенных тканях, украшениях или сладостях. После обеда нас ждет небольшой отдых, пока мужчины укладывают телеги, и мы выдвигаемся обратно домой. Иногда на обратном пути мы заезжаем к родным и друзьям семьи, узнаем новости, иногда даже ночуем в гостях, но чаще всего отец не любит создавать неудобств, даже если он гостит у собственных детей, поэтому порой глубокой ночью, а иногда и под утро, но мы все же возвращаемся домой.
Как только мама попрощалась с отцом, пожелав удачной торговли, Лизи схватила меня за руку и потянула в сторону торговых лавок. Добрых часа полтора мы рассматривали ткани, трогали и выбирали, торговцы показывали ленты, булавки, шпильки и прочую ерунду от которой у меня голова кругом шла. Лизи все это время возбужденно щебетала и привередливо отвергала ткани, как будто ее замуж выдают. Когда я устала слушать гомон Лизи, выбрала первую понравившуюся ткань цвета темного моря, и пока лавочник полез за какими-то лентами, вывернулась из рук родных и выскользнула на улицу от греха подальше, а то, судя по блеску в глазах сестер и Лизи, стоять мне в лавке до самого обеда ленты примерять. Пусть дальше сами подбирают. Я шла по Бродвигу, наслаждаясь жизнью. У нас дома жизнь текла плавно и серо по давно устоявшемуся порядку. Здесь же царил беспорядок, люди носились туда – сюда, было море красок, запахов, впечатлений. Мне Бродвиг очень нравился. Только здесь можно было попробовать сладости, только здесь продавались фрукты, только здесь можно было увидеть животных с материка и только здесь пекли пироги с мясом.
На острове практически не было животных, небольшие стада коз и тех держали больше для детей и стариков. Все дело в скудной траве, которая едва торчала небольшими клоками из земли. Стада просто негде было пасти. А в Бродвиг привозили мясо с материка, с южного порта. Да и вокруг Бродвига было несколько более или менее пригодных полей для пастьбы, местные жители держали скот. И только здесь к пирогам подавали молоко с пряными травами и зернами. Но лучшие пироги были в трактире “Черная Гавань”. Туда я и направилась. Раз в год выпадал шанс полакомиться не только рыбой с водорослями, и я не собиралась упускать этот шанс. Но такой радости как оказалась придавалась не я одна. Трактир был переполнен, люди ели даже во дворе, сидя на бочках. Я кое-как протиснулась к прилавку, и тут же меня увидел господин Мерун. Это был крепкого телосложения мужчина, с широкими плечами, каштановыми волосами и карими глазами. Господин Мерун раньше был достаточно успешным рыбаком, он мог содержать и свою семью, и семью родителей, а в трудные времена не бросал даже семьи братьев и сестер. Так же он занимался браконьерством, но потом он вложил все деньги в трактир и завел стадо. Его семья сначала его порицала, и всячески пыталась отговорить, но его жена и дети помогли ему, к тому же за ним последовала и одна из его сестер, овдовевшая спустя полгода после женитьбы. Как мне рассказывали девушка – уже была бремена, когда море забрало ее мужа. Обычно таких девушек забирают обратно родители, питая надежду повторно выдать замуж. В лучшем случае девушкам удаётся выйти замуж. В худшем не многим удается узнать, что такое материнство. Жена трактирщика с дочерями пекли пироги, сестра вызвалась обслуживать первых тогда еще немногочисленных посетителей, а сыновья выходили в море и помогали выплачивать долг за землю и за содержание скота. Постепенно его трактир приобрел широкую известность и начал приносить доходы. Сейчас это был один из крупнейших трактиров в Бродвиге, с лучшим вином и вкуснейшими пирогами. Жена господина Меруна до сих пор работает на кухне, но уже в окружении наемных поваров, а дочери были выданы замуж с хорошим приданным. В трактире до сих пор пекут безумно вкусные сладкие пироги с фруктами, а так же делают леденцы под чутким руководством хозяйки трактира. А сестру господин Мерун вполне удачно выдал замуж за торговца, случайно заглянувшего к нему в трактир.
