Лена виновато покачала головой:

— Нет, Борис Максимович, все разошлись. Никаких съемок намечено не было.

— Херово… — заключил Размахов. — Кого, интересно, я снимать буду? Не тебя же! Стара уже, мать…

Он рассмеялся, указав пальцем на руки Лены. Та вежливо хихикнула, хотя ей явно не понравилась шутка шефа.

— И не себя… — продолжал шутить Размахов, поднимая и критически разглядывая собственные волосатые руки. — Хотя… Можно выдать за новое направление в рекламе ювелирных изделий… Только вот заказчик будет недоволен. Как думаешь, Ленок?

Та кивнула.

— Ну а что будем делать, Борис Максимович? Звонить девочкам?

— Так… — рассеянно помассировав виски, пробормотал Размахов. — Тут ведь должна была Марина подгрести. Я, собственно, на нее рассчитывал.

Лена покачала головой:

— Никакой информации от нее не поступало.

— Хм… Это плохо. Можно, конечно, ограничиться бархатом и разные там хреновины расставить… — задумчиво говорил Размахов. — Но не будет того эффекта. Ничто не может заменить живую женщину в качестве натуры… Ну вот что, Лена, ты что хочешь делай, а модель найди. Но чтобы шея и руки — первый класс.

В коридоре раздались тяжелые шаги нескольких пар ног. Звук шагов сопровождался лязгом и звяканьем металлических предметов.

— А вот и брюлики! — улыбнулся Размахов.

Через секунду в дверном проеме появились несколько громадных фигур в камуфляжной форме. Омоновцы были вооружены автоматами, лица их выражали непреклонную решимость. Один из них нес средних размеров металлический чемоданчик, прикованный наручниками к его запястью.

— Без опозданий! — похвалил Размахов. — Вот это точность, это я понимаю. Нам бы так.

— Стараемся… — улыбнулся омоновец с чемоданом.

— Давайте бумаги, или что там у вас.

Омоновец дал Размахову подписать бумаги, после чего отстегнул браслет наручников.

— Это единственный вход? — поинтересовался он.

— Нет, есть еще выход во двор.

— Нам приказано блокировать все входы и выходы на время съемок. Для того чтобы исключить всякие случайности. Понимаете?

Размахов кивнул:

— Конечно. Так и нам будет спокойнее. Лена вам покажет все входы и выходы. Можете занимать круговую оборону.

Лена вместе с омоновцами вышла из комнаты. У дверей остались стоять двое из них.

— Сейчас посмотрим, что там в чемодане… — Размахов, сверившись с одной из бумажек, набрал код, щелкнул замками и открыл чемодан. Вынув из него красивую бархатную коробочку, он поднял ее крышку и извлек из футляра необычайной красоты бриллиантовое колье. Лучики, отражающиеся от бесчисленных граней больших и маленьких бриллиантов, будто бы наполнили комнату живым светом. Размахов с восхищением смотрел на колье. Даже омоновцы, казалось, были поражены увиденным. — Да, это вещь! — негромко произнес Размахов, рассматривая колье со всех сторон, перекладывая его из одной ладони в другую, заставляя его играть в свете настольной лампы.

За спиной Размахова чуть скрипнула дверь. Он тут же обернулся. Омоновцы заученными до автоматизма движениями скинули автоматы с плеч и щелкнули затворами.

В углу, за дверью, стояла Маша Кузнецова. Все это время она старалась не производить ни звука, однако какая женщина устоит, когда в нескольких шагах от нее находится блестящее бриллиантовое колье?! Она попыталась выглянуть из-за распахнутой двери, не удержала ее и тем самым обнаружила свое присутствие.

— Эт-то еще что за явление? — строго спросил Размахов. Омоновцы, видя, что перед ними не бандит, а всего лишь худенькая девушка с большими испуганными глазами, усмехнулись и опустили свои автоматы.

Размахов, не выпуская из рук колье, подошел к Маше:

— Ты кто?

— Ма-ш-ша… — пролепетала она.

— Что за Маша?

— Я тут… Я проходила кастинг…

— А! Ну и как? Прошла?

— Не-ет… — трагически прошептала Маша.

Размахов понимающе кивнул:

— Ясно… А почему спряталась за дверью?

— Я случайно… — Несмотря на то что с ней разговаривал король рекламы, одно имя которого приводило с состояние священного трепета всех без исключения претенденток на место в агентстве «Максима», Маша не сводила глаз с колье. Очень уж оно было красивое.

— Что значит — случайно? Тебе известно, что за случайно бьют отчаянно? — насмешливо поинтересовался Размахов.

Маша засопела, не сводя глаз с колье. Размахов, проследив ее взгляд, чуть помахал сверкающими бриллиантами у нее перед носом.

— Нравится?

— Угу… — чуть слышно прошептала Маша и кивнула.

В комнату вошла Лена.

— Ну все, Борис Максимович, охрану расставили, можно… — Тут она заметила Машу и тотчас угрожающе сложила руки на груди: — А ты тут почему?! Я же тебе сказала! А ну!..

Ее рука вытянулась в направлении выхода, указательный палец с длинным ухоженным ногтем был похож на диковинное колющее орудие.

— Постой, постой, Ленок… — задумчиво произнес Размахов. — Ты мне скажи, кто-нибудь из девчонок нашелся?

— Сейчас, сейчас, Борис Максимович, я мигом, — испуганно заверещала Лена, бросаясь к столу.

— Ты погоди, — разглядывая Машу, сказал Размахов, — погоди…

Он взял Машу за руку и вывел на середину комнаты.

— Ну-ка давай на тебя посмотрим…

Размахов повернул колпак настольной лампы и направил ее на Машу.

— Мне-то только шея нужна. И руки…

Он приподнял ее подбородок, провел тыльной стороной ладони по длинной шее, ключицам, чуть отогнул ворот платья, потом взял Машину руку и внимательно осмотрел кисть и особенно пальцы.

— Ты откуда?

— Из Воронежа.

— Пальчики красивые… Мать домашней работой заниматься не заставляет? Стирать, там, воду из колодца носить…

— У нас дома водопровод… — чуть обидевшись, сказала Маша.

— А-а, ну да, да… Гляди, — Размахов взял Машу за обе руки и кивнул стоящей рядом Лене, — и ноготки целые, одинаковые. Свои, что самое главное. Не люблю эти потемкинские деревни…

Маша от этих слов даже чуть подняла голову. Ногти были ее гордостью. Сколько хлопот они ей доставляли! Какую осторожность нужно было соблюдать, чтобы, не дай бог, не сломать какой-нибудь из них, после чего со слезами пришлось бы стачивать и все остальные. Сколько всяких примочек, ванночек, витаминов было истрачено, сколько дорогущего лака! И вот результат! Сам Борис Размахов похвалил ее ногти. Ногти никому не известной воронежской девчонки.

Маша даже улыбнулась. Размахов, заметив это, чуть погладил ее ладони, а потом приложил к ее запястью колье. Бриллианты изумительно смотрелись на Машиной изящной руке.

— Смотри, — снова обращаясь к Лене, сказал король рекламы, — очень хорошо смотрится. Никак не хуже чем на профессионалках. А?

Лена неопределенно повела плечами. Ей не слишком нравилось, что проявившая своеволие и неизвестно как оказавшаяся в такой ответственный момент в офисе девчонка привлекла внимание самого шефа. Но, конечно, ничего возразить она не могла.

— Так! — Размахов отпустил Машины ладони, посерьезнел и, глянув на колье, положил его обратно в футляр. — Все, решено. Снимаем ее. Быстро на грим, через десять минут чтобы была в студии. Готовая!

Он подхватил чемодан, папку и, не оборачиваясь, скрылся за дверью.

Маша, ни жива ни мертва, повернулась к Лене. Та улыбалась, удивленно качая головой.

— Ну что же, повезло тебе, девочка… Ничего не скажешь, повезло. Ну ладно, пошли на грим.

Она взяла Машу за руку и повела в боковую дверь. Они оказались в светлой комнате, похожей на парикмахерскую.

— Вот, — сказала Лена, обращаясь к высокой женщине в небесно-голубом халате, — срочно подготовить к съемке. Шея, плечи, руки.

— Голову не трогать? — спросила та, придирчиво оглядывая Машу.

— Нет. Только волосы убери, чтобы не мешали. Через десять минут в студию.

— Хорошо.

Она поставила Машу перед огромным, почти в полстены, зеркалом и скомандовала:

— Снимай платье. Посмотрим, что нужно сделать… Ага, лифчика нет, это хорошо… А то бы пришлось срочно от линий, которые от бретелек остаются, избавляться. Покажи руки… Плечи… В общем-то работы немного… Припудрим, кое-что подкрасим… Лак на ногти положим…