В школе все привычно передвигались по коридорам и кабинетам, но больше всего людей находилось в актовом зале. Именно поэтому после посещения гардероба Рыбакова направилась туда. Как и ожидалось, здесь происходила подготовка к балу, и некоторые ученики пытались помочь, но, естественно, не все. Элита — в не полном составе — что-то весело обсуждала. Отсутствовал сам главарь этих людей — Табаков. Екатерина Евгеньевна заправляла всем: декорациями, сюжетом, развитием событий. Женщина была одета в строгий костюм, который выгодно подчеркивал ее фигуру. Как только она увидела сонную Яну в двери, сразу же ей кивнула и улыбнулась.

— Здравствуй! Ты вовремя. Мы как раз сейчас будем репетировать вальс. Постой вот здесь, — женщина указала на место рядом с собой и снова перевела взгляд на девушку, которая непонимающе подняла бровь, — пока твоя пара не придет, — кого Катя поставила ей в пары Рыбакова и понятия не имела, да и сейчас ей было плевать. Она просто хотела вернутся в теплую кровать и проспать в ней до обеда. Сегодня и настроение, и самочувствие были не самыми лучшими. — Значит так, быстро встаем так, как я вас распределила, — после этого крика школьники лениво стали в пары, каждые несколько минут сочно зевая. Именно сейчас им было плевать, что они делают, ведь их мозги еще не окончательно проснулись. Все движения были вялыми и негармоничными. О синхронности и заикаться не стоит. — Музыку, пожалуйста! — последние слоги этого предложения утонули в легких ритмах красивого вальса. Об этом танце Яна знала многое, ведь у нее в детстве была подруга, которая профессионально занималась бальными танцами. Ее зовут Люси́, и она родилась в Америке. Но так как ее папа и мама были русскими, они вернулись на родину и некоторое время жили здесь. Темноволосая до сих пор помнит как ей удалось посмотреть на выступление Люси́, и она была просто поражена до глубины души таким танцем. Все движения этой девочки были отточены, грациозны. Она утонченно, но резко двигалась в ритме музыки вместе с партнером. Вот просто невозможно сравнить этих школьников с их непонятными хороводами и Люси́ с ее легким и плавным танцем.

— Здравствуйте, — в помещение расслабленно вошел Максим, кивая элите в знак приветствия, а затем — перемещая взгляд на учительницу. — Я опоздал… — парень говорил очевидные вещи, смотря на это жалкое представление. Ему было плевать на то, что он нарушил школьные правила. И вообще — он никогда не был пунктуален.

— Ты и не особо спешил, — этот голос мог принадлежать только одному человеку. Колкий, с нотками раздражения и упрека, держащий в себе холодную сталь. Владелица этого голоса обладала и твердым взглядом, пронзавшим душу. Естественно, это была Яна, которая сейчас, скрестив руки на груди, холодно смотрела на Табакова.

— О, моя малышка! Не думал, что ты здесь, — он жадно оскалился и выделил слово «моя» по-особенному. В этот же момент его взгляд немного изменился: стал более едким и собственническим, как у животного. В принципе, она всегда знала, что он не человек. Да, те объятия были не сном и не сказкой для маленьких детей на ночь, они реальны и продолжают жить в воспоминаниях Яны и Максима, но это школа, и здесь нет места для нежности и понимания. Здесь только власть и авторитет, выживает здесь сильнейший, а не добрейший.

— Рыбакова и Табаков, прекратите язвить друг другу. Вы вообще в курсе того, что вы партнеры? — этот вопрос поставил в тупик не только этих двоих, а и большинство учеников, которые уже с интересом смотрели на перепалку парня и девушки. Дело в том, что в вальсе ведет только один человек, а другой подчиняется ему. Но как эти двое смогут ужиться в одном танце? Они друг друга терпеть не могут, а тут нужно еще и двигаться синхронно, выручая партнера, если он вдруг ошибется. — Значит так: соберитесь и попытайтесь станцевать хоть что-то, но только вдвоем. Все остальные —

отойдите, — серьезный тон учительницы заставляет учеников подчинятся и медленно, но уверенно уходить с середины зала.

Парень, хищно облизнувшись, начал подходить к девушке, внимательно изучая ее невозмутимое лицо. Сейчас в ней не было и капли той мелкой, слабой девчонки, что стояла перед ним вчера вечером. Перед ним стояла сильная личность, которая своим взглядом прожигала дыры в людях, оголяя их души. Максим протянул ей руку ладонью вверх и легко подвигал кончиками пальцев. Яна не спешила брать его за руку, она внимательно посмотрела на его ладонь, прищурила глаза и подняла бровь, уже смотря в его глаза. Тогда Яна осторожно сделала шаг ему на встречу и протянула руку, вкладывая свою ладонь в его. Как только их руки соприкоснулись, юноша резко сжал руку и быстро покрутил девушку таким образом, что она встала спиной впритык к его груди.

— Не бойся, малышка, я буду нежен, — эти слова он прошептал именно ей на ухо. Его голос был слишком интимным, а жаркое дыхание обдало чувствительную кожу шеи, от чего у девушки пошли мурашки, и она рвано выдохнула. Когда на губах Максима заиграла самодовольная улыбка, Рыбакова резко повернулась к нему и осторожно провела кончиками пальцев по его щеке, а тогда двумя руками очертила контуры его рук. Нежно, осторожно и почти невесомо касаясь его кожи, она заставила напрячь парня мышцы и немного отойти от нее.

— Я не боюсь, но вот тебе стоит быть осторожней, — Яна уверено пошла к нему, говоря эти слова довольно тихо, но она знала, что Табаков услышит. В ее глазах зажегся безумный огонь. Девушка подняла вверх руки и опустила их как можно резче одну за другой, разводя их в стороны, следя за ними взглядом. В этот момент юноша резко подошел к ней и поймал ее за руку, разворачивая к себе. Глаза в глаза. Рваное дыхание. Резкие движения. Они начинают танцевать привычные движения вальса, но в их танце есть искра, есть запал. В их танце бушует необузданная страсть, никто из них не хочет сдаваться партнеру, никто не хочет подчиняться.

Через минуту он уже кружит ее и, прислоняя спиной к себе, проводит аккуратно рукой по ее плоскому животе и выдыхает воздух. Девушка же громко глотает ком в горле и пластично выгибается, прислоняясь еще ближе к парню.

Тихий всхлип.

Тогда она оборачивается и с непривычной нежностью гладит его щеку, плавно перемещая руку на шею. Яна легко сжимает ладонь, заставляя парня почувствовать дискомфорт в области шеи, но это не мешает ему дышать. Это — не танец, это — битва, а в ней должен быть победитель и проигравший. Эти двое танцуют не для тех учеников, которые со смешанными чувствами и с ярко выраженным восторгом наблюдают за парой. Эти двое танцуют для себя, для друг друга, для чувств. Даже Екатерина чувствовала одновременную страсть и злость между ними.

Легкий стон.

После короткого отступления они продолжают танцевать обычные движения вальса, но все также продолжают смотреть только на своего партнера и только ему или ей в глаза. Не было бы здесь этих людей, они бы точно натворили ошибок, исправлять которые почти что невозможно. Столь резкие и страстные движения привлекают внимание и заставляют следить за развитием событий, ведь это был не просто танец. Это была их борьба. Их взлеты и падения, их выстрелы и защиты, их вожделение и ненависть.

Мимолетное касание губ.

Громкость музыки начинает уменьшаться и через несколько секунд ее совершенно перестает быть слышно. Толпа замирает, не издавая ни единого звука, все до сих пор продолжат наблюдать за взглядами парня и девушки.

«Это — не танец, это — битва, а в ней должен быть победитель и проигравший…»

Но здесь — ничья…

*

Звонок. Всего лишь одно слово, а радость школьников и словами не описать. После семи часов учебы или халтуры все моментально побежали к гардеробной, хватая свои вещи и, даже не одеваясь, выбегая из школы. Через несколько секунд кабинет истории опустел, в нем осталась только Яна. Макаровой сегодня не было на двух последних уроках, так как с учителем информатики у нее сложные отношения. Когда они общались, в воздухе прямо чувствовалось напряжение, поэтому к доске вызывал он ее крайне редко, избегая прямого контакта.