— Здравствуйте, дети, — в кабинет зашел директор. Николай Алексеевич имел арабскую внешность. У него была смуглая кожа и черные волосы, а также темные глаза. Его точный возраст знал каждый, и это был далеко не секрет, ведь он всегда гордо отвечал на этот вопрос: «Всего лишь сорок два!». Одевался Николай Алексеевич всегда в синий костюм. — Я хочу представить вам новую ученицу по обмену — Розалию Хедж. Она приехала с английского пансионата с Лондона, — он пропустил вперед себя девушку примерно их возраста и роста Яны. Девочка имела русые волосы и синие глаза. Розалия была, по сути, очень красивой, и ее фигуре могла бы позавидовать любая модель. Девушка была одета в белую блузку, черную юбку и черные чулки поверх капроновых колготок. На изящных ногах красовались туфли на высоком каблуке и платформе. — Розалия, расскажи немного о себе, а тогда, я думаю, много кто задаст тебе несколько вопросов, — улыбнулся девушке директор. Он был прав, много парней уже приподнялись с мест и напрягли все возможные мышцы, а также поправили прически. Яна же тяжело выдохнула.

— Ну, как уже Николай Алексеевич сказал, я приехала с Лондона, где и родилась. Вы можете меня звать просто Роза. Моя мать работает дизайнером, а папа — актером. Я же работаю моделью и люблю большой теннис… — у девушки присутствовал английский акцент, и некоторые слова она выговаривала с трудом. Розалия говорила о себе с гордостью, видно, проблем у нее с самооценкой не было. Хотя нет, они как раз были.

— Сколько тебе лет? — заинтересовано спросил Влад Лукьянов. Этот парень имел темные глаза и темные волосы. Естественно, он умел привлекать к себя внимание и был симпатичным, если бы не дурная слава гея и педофила в одном флаконе. Ведь на одной из вечеринок он сильно напился и поцеловал теперь уже девятиклассника, который непонятным образом там оказался. Но на самом то деле Влад имел традиционную ориентацию.

— Мне будет шестнадцать этой зимой, в декабре, — улыбнулась Роза, стреляя глазками в уже некоторых парней, которые с нетерпением ждут перемены, чтобы лично пообщаться с ней.

— Где ты научилась говорить на русском? — этот довольно интересный вопрос задала Надежда Орлова. Она оглядела девушку внимательным взглядом и, смотря ей прямо в глаза, спросила. Хедж всего лишь недовольно хмыкнула, но все же ответила.

— Перед отъездом я изучала немного русский, но мне все равно сложно на нем говорить, — Розалия обаятельно улыбнулась и поменяла немного позу. Она ставала так, словно ее фотографировали. Девушка немного отдернула юбку и по-злому посмотрела на новых одноклассниц. Она показывала им свое величие и всю свою красу. И Хедж сразу заметила, как одна темноволосая девушка лежала головой на парте, совершенно не интересуясь ее жизнью и ее «скромной» личностью.

— А у тебя есть парень? — это ее спросил Степан Севильский, а напряглись этому довольно не скромному вопросу все. Кстати, Степа был классным парнем, с которым Рыбакова познакомилась в первую очередь. Она еще опоздала на линейку, и он согласился ее провести, а как оказалось потом, они были в одном классе. Севильский был даже влюблен в Яну, но она ему ясно дала понять, что у них ничего не выйдет, поэтому парень, не расстраиваясь, пошел искать новую «жертву». Степан часто ерошил светлые волосы и громко смеялся, закрывая карие глаза, откидывая голову назад.

— Ой… — робко засмеялась девушка, прикрывая маленький ротик. Все было настолько наиграно, что Яне даже захотелось выйти. Через окно. Роза сделала вид, будто ее очень смутили, но на самом деле она только и ждала этот вопрос. — Ну, нет. Я свободна… — и снова это глупое хихиканье.

— Ахуенно, — послышалось с задних парт, и класс засмеялся. Слава высшим силам, директор и учитель не смогли определить такого смельчака, но голос был явно мужским, а учитывая, что на всех задних партах сидели парни, определить кто из них было бы довольно сложным.

— Ты ничего не хочешь спросить? — по злому Хедж обратилась к Рыбаковой, сверкая накрашенными глазками. Здесь ее даже девушки слушают, а эта молчит и лежит, словно уснула.

— Я? — непонимающе спросила темноволосая, поднимая одну бровь. Чего эта «кукла» к ней привязалась? — Нет… — Роза нахмурилась, когда услышала столь четкий ответ в свою сторону. Как это «нет»? Ей еще никто не отказывал. — Хотя я передумала. Пожалуй, я спрошу у тебя кое-что, — лицо Хедж сразу озарила гадкая улыбка, и она с надменностью посмотрела на Яну, а тогда на всех девушек. — Тебе талант наигранности передался от отца или сама научилась такому? — ехидная улыбка проскользнула на губах темноволосой, которая с диким пламенем в глазах смотрела на новую одноклассницу. Это не был вызов, ведь этой зазнавшейся девчонке к Яне ну очень далеко. Она быстро продует, поэтому с ней даже не хотелось бороться. Такого вопроса не ожидал никто в классе, даже директор и учительница резко посмотрели на Рыбакову. Но, честно говоря, им тоже немного поднадоел этот цирк, устроенный этой бестией. Одноклассники и одноклассницы удивленно посмотрели на спокойную Яну. Ну, они ожидали подобного действия, но не вопроса.

— Прости? — у Розы, казалось бы, и глаза выскочат на лоб из-за такой наглости. Заслуженной наглости. Она спросила это, выдыхая словно бык носом. На ее лбу вылезли вены, а щеки распухли. Жуткое зрелище. Хедж всегда была очень популярна в школе, так что изменилось здесь? Неужели время ее правления закончилось?

— Прощаю, — коротко и ясно ответила Рыбакова, опуская голову на тетрадь и показывая, что их беседа окончена, и она больше не собирается с ней разговаривать. Почему-то Яна сегодня очень устала, хотя это был всего лишь третий урок, а впереди еще четыре. Радовало только то, что сегодня пятница.

*

Третья перемена была словно сигнал для школьников, что нужно бежать в кафетерий и объедаться. Такой ритуал ученики этой школы исполняли каждый день. После третьего урока школьные коридоры почти пустовали, а столовая была переполнена детьми разных возрастов.

Яна сидела за своим любимым столиком со Светланой и с неохотой ела манную кашу с малиновым вареньем. Как раньше говорилось, у Яны не было никогда хорошего аппетита, но сейчас ее еще добивала странная усталость. Ее тело словно налилось свинцом, а глаза сами закрывались.

— Ты скоро станешь дистрофиком и умрешь, — «оптимистичная» Света всегда умела подбодрить и поднять настроение. Блондинка внимательно смотрела на подругу, подпершись головой на руку. Сама Макарова уже съела свой обед в виде манной каши с тем же вареньем, булочку с шоколадом, черничный йогурт и шоколадку с орешками. Узнавая, что это худенькая девушка столько кушает, удивляются все.

— Ну, спасибо, — скривилась Рыбакова, смотря на ложку с кашей. Она ей совершенно невкусно пахла, и даже любимое варенье казалось противным и слишком липким. Яна с отвращением съела маленькую порцию каши, которая уместилась на ложке и подняла глаза на то, что творилось в столовой. Элита, как всегда, в сборе, правда, без Максима. Несколько подпевал сидят за соседними столиками и мило улыбаются «избранным». Изгои даже не явились в столовую, хотя нет. За их столиком сидел Орест Валькин. Почему он стал изгоем? Да потому что не очень-то и красив: на его лице была видна мелкая сыпь, в виде прыщиков и черных точек, а также на лице плохо сидели толстые очки, и сам парень был немного худеньким и без мышц. И потому что не ругается матом, не пьет и не курит, а также не пытается что-то из себя показать. Ну и потому что читает книжки и является очень умным и продвинутым в учебе, а не в моде или новых тачках.

Как бы это грустно не звучало, но его судят за то, что он — это он.

— О, я как раз вас искал, милые девушки, — к ним подбежал Данила Шевченко. Этот парень учился в одиннадцатом классе и был одноклассником Максима. Все знали его как «Король Вечеринок», ведь все, скажем так, мероприятия этого парня были действительно качественными. Данило имел красивую и пышную, но не долгую шевелюру светлого цвета и зеленые глаза с примесью серого. Он был весельчаком и умел развеселить народ, наверное, поэтому его вечеринки так пользовались успехом.